Немного погодя я нашел его. Над поверхностью находился лишь один вход — зеленое сооружение размером с гараж на одну машину.

Я вошел и начал спускаться по узкой лестнице.

В маленьком фойе, которое освещали свечи, я прошел под низкой аркой.

Теперь я оказался в самом святилище, где находился главный алтарь, выкрашенный в темно-зеленый цвет и окруженный рядами скамей.

На всех пяти стенах сотни стеклитовых панелей изображали деяния пейанцев. Быть может, не стоило мне лететь туда… Как давно это было.

В святилище было шесть пейанцев и восемь людей. Из шести пейанцев четверо были женщины. Все с молитвенными лентами.

Ростом пейанцы достигают примерно семи футов, кожа у них зеленая, как трава. Головы напоминают воронки, плоские на макушках, а шеи — как горловины воронок. Глаза большие, влажно-зеленые или желтые. Носы плоские — просто две морщины, заключающие в себе ноздри с отверстиями в четвертак. Волос на теле у них вообще нет. В большом рту у пейанцев зубов как таковых тоже не имеется. Вместо зубов — роговые наросты на том месте, где должны находиться зубы, а точнее, губы. С их помощью они жуют. Как бы это ни звучало для тех, кто никогда не видал пейанцев, нужно заметить, что они грациозны, как кошки, очень приятны на взгляд, раса их значительно превосходит возрастом человеческую. И они мудры, очень. Кроме всего, они имеют двухстороннюю симметрию тела, по две руки и ноги с пятью пальцами на каждой. И мужчины и женщины носят куртки, юбки и сандалии, преимущественно темных тонов. Женщины несколько ниже мужчин, шире в бедрах и грудной клетке, хотя грудей у них нет. Своих детей они, в отличие от людей, не кормят молоком, поскольку те питаются на самом раннем этапе запасом жира в подкожной клетчатке, которого хватает на первые несколько недель. Потом они уже могут употреблять жидкую кашицу и всякую морскую пищу. Вот вам и пейане.

Изучить язык пейанцев трудно. Но я его знаю. У них очень сложные философские учения. Некоторые мне знакомы. Многие из них обладают даже даром телепатии или другими необычными способностями. Так же, как и я.

Я уселся на скамье и расслабился. Всякий пейанский храм придает мне сил и энергии благодаря обучению, которое я прошел на Мегапее. Пейанцы — исключительные политеисты. Их религия напоминает мне немного индуизм, потому что они никогда ничего не отбрасывают насовсем и, похоже, всю свою историю только и делали, что накапливали богов, ритуалы и традиции. Религия эта называется странти, и в последние годы она значительно распространилась. У нее имеется приличный шанс в один прекрасный день стать универсальной религией, потому что в ней есть нечто, что удовлетворяет почти кого угодно — от анимистов до пантеистов, включая агностиков и тех, кому просто нравится совершать обряды. Настоящие пейанцы сейчас составляют лишь десять процентов странтиан, и это, наверное, будет первая масштабная религия, которая переживет расу-прародительницу. С каждым годом число пейанцев уменьшается. Как индивиды они отличаются безумно долгим сроком жизни, но не слишком плодовиты. Поскольку их великие мыслители уже дописали великую главу, то есть последнюю в необозримой «Истории пейанской культуры» в 14 926 томах, то они вполне могли решить, что нет смысла продолжать тянуть кота за хвост. Они ужасно уважают своих мыслителей. Забавные у них понятия в этом отношении.

Пейанцы создали галактическую империю уже в те времена, когда человек еще обитал в пещерах. Затем целыми веками они вели войны с расой, которая больше не существует — бакулианцами, войны, которые истощали ресурсы обеих сторон, значительно уменьшив оба народа по численности. Потом они покинули свои внешние владения и постепенно сконцентрировались в небольшой планетной системе, где и обитали по сей день. Их родная планета, которую они также называли Мегапея, была уничтожена бакулианцами, которые, судя по всему, были существами безжалостными, злобными, лютыми и до предела развращенными. Конечно, все исторические хроники были написаны пейанцами, поэтому, как я подозреваю, мы никогда не узнаем, какими на самом деле были бакулианцы. Но они не были странтианами, во всяком случае потому, что, как я где-то читал, они поклонялись идолам.

На противоположной от арки входа стороне святилища кто-то затянул литанию, которую я знал гораздо лучше, чем остальные, и я быстро поднял глаза, чтобы посмотреть, случится ли это.

Это случилось.

Стеклитовая панель, изображающая Шимбо из Башни Темного Дерева, Громотворца, теперь сияла зеленым и желтым.

Некоторые из пейанских божеств можно, заимствуя термин, назвать пейаномофными, другие же, подобно египетским богам, напоминают результаты скрещивания пейанцев и существ, которых вы найдете в зоопарке. Но, в сущности, у них просто необычный вид. И я уверен, что в какие-то времена пейанцы определенно посещали Землю, потому что Шимбо  — человек. Почему цивилизованной расе вздумалось сделать богом дикаря — это вне возможностей моего понимания, но вот он, Шимбо, стоит передо мной, голый, со слегка зеленоватой кожей, лицо его частично скрыто поднятой левой рукой, в которой он держит посреди желтого неба громовую тучу. В правой руке у него большой лук, и полный громовыми стрелами колчан висит на бедре. Вскоре все шесть пейанцев и восемь людей запели ту же самую литанию.

Появились новые посетители. Помещение наполнялось.

Сильнейшее чувство легкости и силы родилось где-то в области моей диафрагмы и постепенно заполнило всего меня.

Я не понимаю, почему так происходит, но всякий раз, когда я вхожу в пейанский храм, изображение Шимбо начинает светиться, вот как сейчас, и я опять чувствую мощь и восторг. Когда я закончил тридцатилетний курс обучения и двадцатилетний курс ученичества, в области моей профессии я был единственным землянином. Все остальные мироформисты были пейанцами. Каждый из нас несет имя одного из пейанских божеств, и это странным и сложным способом помогает в нашей работе. Я выбрал Шимбо — или, скорее, он выбрал меня, — потому что он был похож на человека. Я выбрал Шимбо! Считается, что, пока я жив, Шимбо через мое посредство существует в физической Вселенной. Когда я умру, он вернется в счастливое ничто, пока кто-нибудь не примет опять его имя. Всякий раз, когда Имя-носящий входит в пейанский храм, начинает светиться изображение соответствующего божества. В любом святилище, на любой планете Галактики. Я не понимаю, как это происходит. Даже пейанцы не понимают, честно говоря.

Я привык думать, что Шимбо давно уже поставил на мне крест и позабыл меня — за все то, что я сделал с Силой и своей жизнью. И в этот храм я пришел, как мне кажется, проверить, так ли это.

Я встал и направился к входной двери. Когда я проходил через нее, меня охватило неодолимое желание поднять левую руку. Тогда я сжал кулак и поднял его на уровень плеча. Едва я успел это сделать, как откуда-то сверху донесся раскат грома.

Когда я вышел наружу, Шимбо продолжал сиять на своей панели и уши мои наполняло пение. Снаружи легкий дождь начал падать на поднебесный мир.

Мы встретились с Глидденом в конторе Андре дю Буа и заключили сделку на продажу дома за пятьдесят шесть тысяч. Андре оказался невысоким человеком с суровым обветренным лицом и копной снежно-седых волос. Он согласился открыть свою контору, потому что я настаивал заключить сделку в этот же день. Я выплатил деньги, бумаги были подписаны, ключи положены в мой карман. Мы пожали друг другу руки и покинули контору адвоката. Когда мы неторопливо шагали по влажному тротуару к нашим машинам, я сказал, как бы невзначай:

— Проклятье, кажется, я забыл ручку у вас на столе, Андре!

— Я ее вам пришлю. Вы ведь остановились в «Спектре»?

— Боюсь, я очень скоро уеду оттуда.

— Я могу послать вам домой, на улицу Нуаж.

Я отрицательно покачал головой:

— Она мне будет необходима сегодня вечером.

— Вот, пожалуйста, возьмите мою, — и он протянул мне ручку.