До сих пор.

Я мечтал о ней все эти годы, но мои мечты жалкие в сравнении с тем, какой она была под переливающимися огнями в своих крошечных джинсовых шортах и черной футболке. Она была подобна богине.

- Да, - слово вышло практически шепотом, когда я полез в свой карман за телефоном, и ткнул по иконке камеры. Это, возможно было неуместно, но я хотел запомнить это. Я хотел запечатлеть это в своем телефоне навечно. Фей, смотрящую на деревья так, ее лицо разглажено от беспокойства, свет отплясывает в ее глазах.

- Ты просто сделал мой снимок? – спросила она, когда я бросил телефон обратно в карман.

- Возможно, - улыбнулся я.

- Я не давала согласия на какие-либо фотографии, - она игриво покачала пальчиком.

- Ты никогда не отказывала мне в фотографии.

Она скрестила руки на груди.

- Хмм, справедливое замечание, полагаю.

- Ты полагаешь? – я выгнул бровь. – Я просто должен был слушать, как ты говоришь о каком-то парне по имени Джим, который выживает на природе, больше часа, и ты полагаешь, что я сделал справедливое замечание, потому что захотел сфотографировать тебя?

- Джим потрясный, а это шоу – бомба! Знаешь, тебе нужно поехать домой и посмотреть его! – она хихикнула и начала обходить меня, но я схватил ее за талию, щекоча за бока. Она взорвалась смехом и попыталась сбежать, но я не позволил ей. Я щекотал ее, пока она не начала задыхаться, и мы оба не повалились на землю.

- Ты можешь… - она помедлила, делая глубокий вдох. - …щекотать меня сколько угодно. Но шоу все равно охрененое. Ты просто завидуешь, что не видел его.

- Может быть, - я оперся на один локоть, смотря на нее вниз. Листья застряли в ее волосах после падения, и я вытаскивал их, отбрасывая в сторону. – Скажу тебе вот что, я посмотрю это шоу, если ты будешь смотреть его со мной.

Она уставилась на меня. Я ожидал, что она рассмеется, хихикнет, скажет другую шутку, а потом я буду снова ее щекотать. Но она не сделала этого. Она смотрела на меня, ее глаза осматривали каждый сантиметр моего лица, как будто я был загадкой, которую она не могла разгадать.

- Теперь, расскажи мне что-нибудь, - она откинулась на локти, оставляя свое лицо всего в дюймах от моего.

- Я…

- Расскажи о своей татуировке, - она коснулась моей груди, где скрывалось написанное готическим шрифтом имя «Джош».

- Ну… - я позволил словам стихнуть. Я не говорил об этом долгое время.

- Пожалуйста, - она прошептала слово, и оно повисло между нами.

Я выпустил порыв воздуха.

- Это была автомобильная авария. Мой друг, Джош, был за рулем, - я пожал плечами, отмахиваясь от той ночи. – Он не выжил.

Ее брови сошлись в центре.

- Это ужасно, - она помедлила. – Расскажи мне до конца.

Ее слова удивили меня. Все, кто когда-либо спрашивал, слушали мою историю до этого момента, и отпускали.

- Я не помню, как это произошло, - она провела пальцами по своим губам в задумчивости, кончики ее пальцев задержались на бледно-розовом шраме в уголке ее рта.

- Это случилось, после того как ты ушла, – я помедлил. – В первый раз.

Она медленно кивнула.

- Ты был в машине с ним?

- Да, - я лег спиной на землю и посмотрел на раскинувшееся дерево над нами. Огни делали его неземным, как будто это было сияние из темноты. – Но я не помню ничего. Я был пьян, вырубился на заднем сидении. Я помню, как забирался в машину на вечеринке… - я позволил своим словам стихнуть, пока искал в своей голове любое воспоминание об этом времени. Я делал это сотни, миллионы раз, после аварии, но не мог ничего вспомнить. – Следующим, что я помнил, было пробуждение в больнице с сотрясением мозга и алкогольным отравлением, а Джессика говорила мне, что Джош умер, - я пожалел о последнем предложении, так быстро, как оно покинуло мой рот.

- Моя мать была там?

- Да, - я много думал о том дне, когда я очнулся. Джессика была единственная в палате, когда я пришел в себя. Она была так обеспокоена, так переживала обо мне. Ненависть пузырилась под моей кожей. Джессика одурачила меня своим враньем, забрав правду о том, что произошло с Фей с собой в могилу.

Я хотел сказать больше, но не стал. Я не знал, что еще сказать.

- Ты совсем ничего не помнишь? – Фей расслабилась рядом со мной, ложась на спину, удивив меня.

- Нет.

- Это кажется очень удачным, - сказала она тихо.

Подростки хихикали на расстоянии, пока ветер кружился рядом с нами.

- Я всегда задавался вопросом, - сказал ли он что-то, - я посмотрел на нее. Она смотрела вверх на деревья, ее темные глаза, как прозрачное стекло. – Тянулся ли он ко мне в тот последний момент, или кричал мне о помощи, - я отвел взгляд, обратно на деревья. – Может быть, он сказал что-то. Может, он сказал что-то важное мне, чего я никогда не услышу, - я втянул воздух. – Вот почему я сделал эту татуировку. Так, каждый день, я буду вспоминать все то, что не могу вспомнить.

Тонкие пальцы Фей скользнули между моих. Они были теплыми, мягкими на моей ладони.

- Может, он не сказал ничего. Может, реальность того, что на самом деле произошло на месте аварии, не была важной вообще. Может, это благословление для тебя, что ты ничего не помнишь.

Я подумал обо всем, что пережила Фей, - годы насилия, совершенного над ней моим отцом. Наркотики, проституция, мужчины, которые насиловали ее. Все это она будет помнить. Она пронесет это бремя через всю свою жизнь, и здесь, мы лежим на лужайке заднего дворика, уставившись на дубы, и я, желающий бремя, которого у меня никогда не будет.

- Ты права.

- Обычно я такая.

Улыбка растянулась по моим губам. Я хотел сказать больше. Я хотел рассказать ей обо всем том, что я держал в себе так много лет. Я хотел сказать ей, что сожалею о лжи. За то, что не сказал ей, что люблю ее. Я хотел сказать ей, что я не был им. Моим отцом. Я хотел, чтобы она знала, что я изменился. Что я не такой плохой. Что не прошло и дня без нее в моих мыслях.

Но я не сказал.

Вместо этого мы лежали там, на лужайке здания суда, в тишине, ветерок кружился вокруг нас, а огни сияли, как наш театр.

- Я рад, что мы здесь, - сказал я немного позже.

Она молчала мгновение, так долго, что я посмотрел на нее, чтобы убедиться, что она все еще здесь. Что я не сплю. Что последние двадцать четыре часа не были просто вымыслом моего долбанутого воображения.

- Я тоже рада, что мы здесь, - прошептала она.

11.

Фей.

Я провела ночь с ним. С Реттом. После нашей ночи под раскинувшимися дубами на площади в Дентоне, мы пошли к его машине, держась за руки. Мы ехали домой в тишине. Но она не была той, некомфортной тишиной, чем-то, что было спертым и удушающим. Она была комфортной, успокаивающей. Той, о которой вы слышали, о которой говорили люди, но никогда не верили, что она действительно существовала.

Она была реальной. Рука Ретта в моей между сидениями была реальной. Мягкий гул его машины, когда мы ехали в темноте. Что-то честное было в этой тишине. Что-то, комфортное и прощающее. Это был тот тип тишины, который я ждала всю свою жизнь, и не могу объяснить почему.

Ретт не спрашивал меня, хочу ли я войти, когда мы припарковались у его кирпичного дома, а не спрашивала, хотел ли он, чтобы я вошла. В тишине, я вытащила свою сумку с заднего сидения и последовала за ним внутрь, наши пальцы все еще были переплетены. Он не тратил сил на тур, а повел меня прямо в свою спальню, где висел плакат над его кроватью. Тот, где он плавает с ламантинами. Тот, который я была близка уничтожить много лет назад. Мы прижимались друг к другу на его мягких простынях, его рука зарылась в мои волосы, а мои пальцы слегка касались его груди.

Тишина продолжалась, и она была идеальной. И когда я уснула, я спала, как убитая.

- Ты в порядке? – я посмотрела на Ретта оттуда, где я сидела на подоконнике. Я наблюдала за Бадгером, который оказался маленьким мопсом, гоняющимся за кузнечиком во дворе.