– Скажи, что ты хочешь сделать.

Мне всего-то и нужно было, что сказать ему правду. Я отвел с его глаз волосы и ответил:

– Только то, что принесет радость тебе.

Он улыбнулся мне – широкой, возбужденной улыбкой ребенка, который проснулся и обнаружил себя в Диснейленде.

– Я хочу увидеть Париж.

– Хорошо, – сказал я, склоняясь к его губам. – Значит, увидишь.

***

Полтора месяца до путешествия пролетели молниеносно. Нам пришлось помучиться с паспортами, и когда они наконец-то пришли, Анжело взглянул на свой со смесью такого благоговения и волнения, что я в который раз порадовался, что согласился поехать. Даже если оно подразумевало под собой новую встречу с Джоном.

За неделю до Рождества мы отправились в Боулдер, поскольку я не нашел еще ни одного подарка. Анжело успел сделать все свои покупки по интернету, поэтому все время, что я ходил по магазинам, он провел в букинистической лавке, откуда вышел потом с доверху набитым пакетом.

– Смотри, что я купил, – сказал Анжело, когда мы выехали домой. Он показал мне книжку с невероятно старомодной обложкой. Заголовок, набранный пухлыми ярко-розовыми и неоново-оранжевыми буквами, гласил: Париж от A до Z.

– Это путеводитель?

– Угу. Нашел его в секции путешествий, – сказал он, и мне показалось забавным, что он, судя по всему, страшно этим гордится.

– Сколько ему лет?

Он проверил дату копирайта и ухмыльнулся.

– До фигища, Зак. Вышел в год твоего рождения.

– Как остроумно.

– Сам напросился.

– Ну и какой от него толк? – спросил я. – Может, надо было купить что-нибудь поновее?

– А что, ты думаешь, Эйфелеву башню с тех пор переставили в новое место, а Лувр прогорел?

Мне все равно казалось глупым полагаться на такую старую книжку, однако омрачать его энтузиазм я не стал.

За несколько следующих недель этот устаревший путеводитель стал нашей библией.

Анж изучил его от корки до корки, делая закладки и помечая страницы, как будто ему предстояло сдавать по этой книжке экзамен. Он прочитал мне описания по меньшей мере дюжины разных церквей.

– Что тебе хочется увидеть больше всего? – спросил он.

Честно говоря, мне было без разницы.

– То, что больше всего хочешь увидеть ты, – сказал я. И это была чистая правда.

В январе у Мэтта был день рождения, и он получил лучший подарок, какой только мог себе пожелать – его «Канзас-Сити Чифс» стали первыми в АФК (одна из двух конференций НФЛ, ее победитель получает право представлять конференцию в Супербоуле – прим. пер.). Его радость, однако, подпортил тот факт, что свадьба Джона и Коула совпала с днем Супербоула.

– То есть, моя команда в кои-то веки продралась сквозь плейофф, а я, значит, пропущу Супербоул? – возмущенно воскликнул Мэтт.

Джаред особенного сочувствия не проявил. Попади в финал его любимые «Бронкос», он был бы в равной степени огорчен, но поскольку речь шла о команде Мэтта, ему, похоже, вся эта ситуация приносила исключительно удовольствие.

– Уверен, ты найдешь, где его посмотреть, – сказал он.

– В Париже?

– Ну тогда запиши его и посмотри, когда мы вернемся, – предложил Джаред и засмеялся, когда Мэтт встал и без единого слова вышел из комнаты.

Для меня эти полтора месяца были пропитаны неуверенностью. Мне на грудь словно давил невидимый груз, который становился еще тяжелей, когда я вспоминал, что скоро мне предстоит увидеться с Джоном.

Я не хотел его видеть. Но этого было не избежать.

Мои отношения с Джоном, как и у многих, начались с состояния абсолютного счастья. Мы вместе ходили в колледж. Мы были опорой друг другу, когда совершали каминг-аут перед семьей. Мы обожали и поддерживали друг друга. Все было идеально.

Но после выпуска все изменилось. Мы вместе перебрались в Арваду и завели Гейшу. Временами разговаривали о браке и о свадебном путешествии по винодельням Сономы. Я устроился на работу в «От A до Z» и приготовился к тому, что этот год сложится для нас хорошо.

Увы.

Джон никогда не произносил этого вслух, но я знал, что его гомосексуальность стала для его родителей разочарованием, и он, судя по всему, верил, что сможет реабилитироваться в их глазах через карьеру. И все было бы замечательно – если б только он принял тот факт, что у меня следовать его примеру желания не было. Я знал, что он с первого дня возненавидел мою работу в прокате. Он хотел, чтобы я занялся чем-то большим. Стал кем-то большим. Но по мере того, как недели перетекали в месяцы, становилось все очевиднее, что наши цели разнятся. И, самое главное, что отсутствие у меня жизненных целей смущает его. Он стыдился меня.

Выяснить, что я никогда не стану достаточно хорош для него, было невыразимо болезненно. Я был обижен и зол, однако вместо того, чтобы выяснить отношения, поставил перед собой саморазрушительную цель доказать ему, что я никогда не стану тем человеком, которым он хотел меня видеть. Джонатан сделал мне больно, и я хотел отплатить ему тем же. Я был откровенно жесток в своем стремлении вынудить его меня бросить.

Встреча с ним в Вегасе стала для меня настоящим шоком. Анжело понятия не имел, насколько мне было тяжело. Однако на поверхность всплыла не только злость за то, что он обидел меня. И не только боль из-за того, что мы с ним расстались. Превыше всего остального я испытывал чувство вины, потому что знал, что разбил ему сердце. И, что хуже всего, сделал это намеренно.

В Вегасе я ничего из этого выразить не сумел. Моей единственной заботой тогда было душевное равновесие Анжело. На тот момент мы были вместе всего несколько месяцев, и он еще был таким уязвимым, таким неуверенным. Перепих с Коулом ничем нам не угрожал, а вот столкновение с моим бывшим – определенно да. Начать с того, что Анжело бешено ревновал к моему прошлому. А встреча с этим прошлым лицом к лицу была для него практически невыносима. И я похоронил свою боль и чувство вины, оставив жить только злость. Снисходительная пренебрежительность Джона по отношению к Анжело только распалила мой гнев. Я упивался им, потрясал им, использовал его и как щит, и как меч, стремясь помешать Джону разрушить ту хрупкую жизнь, которую я пытался построить с Анжело. И у меня получилось.

Вопрос заключался в том, был ли я способен поступить так еще раз? И возникнет ли у меня такая необходимость?

Мне, наверное, было бы легче, если б я внезапно не распереживался о наших с Анжело отношениях, чего не случалось уже очень давно. Хотя с виду все было в порядке, я начал тяготиться сомнениями. Несколько раз, когда я заходил и заставал его за компьютером, он сразу сворачивал браузер. И всегда говорил, что ничего особенного не происходит, хотя было ясно, как день, что он утаивает от меня какой-то секрет.

– Ты же знаешь, что можешь рассказать мне все, что угодно? – не выдержал я, когда это произошло в третий раз.

– Знаю.

– Но не расскажешь. – Это был не вопрос.

– Нет.

– Ты боишься, что я рассержусь?

– Нет.

– Мне стоит начать волноваться? Ты познакомился с кем-то еще?

– Ничего такого.

– Но рассказывать ты все равно не хочешь?

Он прикрыл глаза и, подумав с минуту, сказал:

– Я все тебе расскажу, Зак. Честное слово. Со временем.

– Но не сейчас?

Он покраснел, однако не отвернулся.

– Не сейчас.

Я отстал от него, но не потому, что не беспокоился. Просто я знал, что давить на него смысла нет. Он сам все расскажет, когда будет готов. Надо лишь набраться терпения.

И все же в груди у меня поселился страх, и я ничего не мог с этим поделать.

Я начал прикидывать, что он может делать онлайн. Первым, что пришло мне на ум, было порно. С другой стороны, причин скрывать это от меня у него не было. Вторым очевидным вариантом – несмотря на его заверения – была виртуальная связь с кем-нибудь в интернете. Но с учетом того, что Анжело в принципе людям не доверял, я счел этот вариант маловероятным. Однако не невозможным.