— Я не хочу, чтобы подобное происходило в моём прайде. — Лэндон был словно мраморная статуя в постели рядом с Эвой.

— Мы не всегда получаем то, чего хотим. Не всегда получается по-твоему, Лэндон. Иерархия у оборотней основана на силе, так было всегда. Не думаю, что это внезапно изменится.

— Мы это изменим, — поклялся он. — Может, мы отчасти и животные, но это не значит, что мы не должны хоть иногда прислушиваться к голосу разума. Нельзя наказывать тех, кто слабее. Никто не должен решать, кому иметь потомство, а кому нет.

— Это усиливает наш генофонд, — возразила Эва, которая наизусть помнила все доводы, который по идее должны были примирить её с тем, что ей, крошечной львице-альбиносу, все равно что выродку, никогда не позволено будет иметь собственный детей.

— Естественный отбор не подразумевает ограничение воспроизводства, — вышел из себя Лэндон. — И точно такая же глупость — дозволять доступ к самкам лишь избранным самцам.

— Даже с учетом того, что ты как альфа, отбираешь этих самцов?

— Конечно же, это не оправдание недостойному поведению.

Она повернулась в его объятиях, чтобы посмотреть в глаза. На его лице было жёсткое, упрямое выражение. Эва чуть улыбнулась его пылкому идеализму.

— Зои говорила, что ты не станешь изгонять из прайда молодых и сильных львов, как когда-то поступили с тобой. Неужели не боишься, что однажды они одолеют тебя и вышвырнут из дома?

— Если не контролировать каждый их шаг и не запрещать им заниматься сексом с женщинами, думаю, у молодых сильных мужчин поубавится желания оторвать мне голову.

Эва ласково провела пальцем по его щеке.

— Это отличная идея, Лэндон. Справедливость и равенство для всех. Но ты в самом деле думаешь, что сможешь воплотить её в жизнь? Изменить диких, необузданных оборотней?

Золотисто-зелёные глаза уверенно встретили её взгляд.

— Я буду не один.

Эва опустила голову и придвинулась ближе, прижимаясь лицом к его груди, чтобы спрятаться от этих глаз. Ему в супруги нужна настоящая королева, если он намерен осуществить свои замыслы относительно прайда.

— Тогда постарайся выбирать с умом, — пробормотала она, зажмуриваясь от невыносимой мысли о том, что он никогда её не выберет. И прайд тоже.

Первое, что почувствовал Лэндон, когда проснулся, был голод, но не тот, что мучил его всю прошлую ночь и несколько часов после рассвета. Казалось, желудок прилип к спине, переваривая самого себя в безуспешной попытке поддержать организм.

Он вдруг понял, что ничего в рот не брал с того момента, как увидел Эву в баре прошлым вечером. У вер-львов от природы высокий обмен веществ, а с учётом секс-марафона и затрат энергии на превращение, он был голоден так, будто не ел неделю, а не несколько часов.

В животе громко заурчало, но Лэндон не шевельнулся. Он лежал неподвижно и когда Эва, вздохнув во сне, потёрлась о него всем телом. Она распласталась у него на груди, а её белоснежные волосы укрывали их обоих, как одеялом. Он пропустил мягкие пряди сквозь пальцы. Обычно волосы оборотней в человеческой форме напоминали цвет их гривы. Лэндону, пока он бродяжничал, как-то встретился тигр с золотистыми волосами и чёрными прядями у висков, но всё равно светлый серебристый мех Эвы в её зверином облике, его поразил.

Белые львы и в дикой-то природе попадались чрезвычайно редко, где-то один случай из тысячи, а среди оборотней, безжалостно изничтожавших любое отклонение от нормы, это вообще было делом неслыханным. Лэндон до вчерашнего вечера ни разу не встречал белых львиц, поэтому удивился, где это Эва могла прятаться во время общих сборов последние три месяца, иначе её необычный светлый мех однозначно привлек бы его внимание. Она инстинктивно прижалась к нему во сне, и Лэндон улыбнулся. Эва вела себя насторожено и немного отстранённо, скрывая свои чувства и мысли за загадочными светло-серыми глазами. Хотя она безоглядно отдалась ему — у Лэндон впервые была такая раскрепощённая любовница — эта часть её души оставалась недоступна. Скрыта.

Другое дело, когда она спала. По крайней мере, подсознательно она понимала, что её место рядом с ним.

Лэндон не мог сказать точно, когда это произошло, но между тем как он впервые уловил её дразнящий аромат и их ленивыми разговорами после секса на рассвете, он сделал выбор. В качестве своей пары он мог представить только Эву. Она не станет цепляться за устаревшие традиции и поможет ему сделать их бесчеловечный мир более гуманным. Она поддержит его, будет спорить с ним при необходимости, и ей хватит мужества, встав между ним и очередной жертвой, дать отпор беспричинному гневу Лэндона. Эва подходит ему идеально. Осталось только её в этом убедить.

Его малышка собиралась от него сбежать. Передать его с рук на руки другой, по её мнению, более для него подходящей претендентке.

Лэндон крепче сжал спящую Эву. В животе снова заурчало, но он не обратил внимания. В его бунгало всё равно отсутствовала еда. Домики в их поселении не оборудовались кухнями. При общинном образе жизни прайда питались все в общей столовой. Лэндон не сразу привык есть вместе со всеми после долгих лет, которые они с сестрой провели сами по себе, но потом с удивлением обнаружил, что ему приятно чувство единства, которые вызывают в нем совместные обеды и ужины.

Присутствовать на них не обязательно, даже самые ярые приверженцы жизни в прайде для этого слишком по-львиному независимы. В кухне всегда можно что-нибудь перехватить, если кто-то не хотел есть со всеми по какой-то причине. Так что отсутствие на завтраке Лэндона и Эвы, который они давно проспали, хотя бы не бросится в глаза.

Но если они пропустят и обед тоже, люди могут начать волноваться, а Лэндон, если судить по боли в желудке, умрёт от голода, но он надеялся, что до того успеет уговорить Эву стать его супругой. Главным образом его план состоял в том, чтобы держать её в постели, пока она не согласится. Не очень умно, но он надеялся, что большего не потребуется. Лэндон отвел волосы с лица Эвы, и та мурлыкнула и вздохнула во сне. Бедняжка, он её утомил, но кажется, жажда поутихла. Больше аромат Эвы не требовал немедленно разбудить её и заняться любовью. Взаимное влечение наконец дало им возможность немного отдохнуть.

Он задумался, как на их союз отреагируют остальные. Эву бы не выбрали ему в пару в случае голосования, которое Лэндон собирался провести некоторое время назад, потому что все претендентки казались одинаковыми в смысле амбиций и привлекательности.

Лэндон всё ещё пытался прижиться в прайде, несмотря на то, что стал его главой. Долгие годы он был львом-одиночкой и отвечал только за себя и Зои, которая и сама о себе могла прекрасно позаботиться. Без защиты прайда им всё время приходилось оставаться начеку, не зная наверняка, когда можно перекинуться и поохотиться, тревожась, не узнают ли их тайну люди, которые поймают и отдадут учёным на опыты.

Он находился в постоянном напряжении, на грани срыва, ожидая, что вот-вот Дамоклов меч рухнет. Жизнь в стае отличалась кардинально.

Земли на много миль вокруг ранчо принадлежали прайду. По всему периметру поселения были приняты меры против любопытных глаз, вплоть до искажения компрометирующих фотографий со спутника. Каждый член группы вносил свой вклад в общее дело, некоторые — работая на ранчо, другие — в близлежащих городах, но здесь время текло размеренно и спокойно. Между бунгало висели гамаки, чтобы можно было подремать после обеда. Оборотни всегда обдумывали свои поступки, поэтому их действия и приносили богатые плоды, но, если обстоятельства позволяли, львы любили понежиться. Уклад здесь был в точности как родни Лэндона в Серенгети, в противоположность лихорадочным будням рядового трудоголика-американца.

Чтобы привыкнуть к такому укладу, Лэндону потребовалось время, но он его полюбил, хотя всё равно ощущал, что не совсем на своём месте. До вчерашнего вечера. До Эвы.

Она каким-то образом заставила его почувствовать себя частью стаи. Он искал это ощущение, пытаясь оправдать оказанное ему доверие, а прошлой ночью в объятиях Эвы, вдруг понял, что находится дома. Совсем не хотелось терять это чувство, и терять её. Хотя сейчас, ощущая себя полноправным членом прайда, он знал, что это не пройдёт.