— Э-э-э… Это вы мне? — растерянно пробормотал я, пытаясь осознать происходящее и переварить информацию, выданную компьютером… ИскИном.

— Ты единственное живое существо, присутствующее в настоящий момент на корабле. Нападению или другим повреждениям корабль не подвергался, а потому никаких замыканий в моих цепях произойти не могло. Значит, появление оснований для разговора с собой, у меня нет, — ответил собеседник.

В голосе слышалась насмешка.

— И что теперь? — обалдело потряс я головой.

Совсем заболтала меня машина.

— Даем мне имя и занимаемся воплощением твоих мечтаний, — засмеялся гм… ИскИн.

У меня возникло стойкое ощущение, что это розыгрыш. На машину мой собеседник не походил совершенно. А с другой стороны, мало ли что можно запрограммировать и вложить в память. Смех, шутки, набор эмоций… Скорость обработки у раминских компьютеров должна быть запредельной, поэтому для обычного человека все может выглядеть реалистично… Мда… Действительно, как отличишь суперкомпьютер от человека?!

— А разве рамины тебя никак не называли? — недоверчиво спросил я.

— Имя имеется, но оно принадлежит империи. Для нашего общения следует выбрать другое, — отозвался он.

— Хочешь, чтобы я придумал или сам подберешь? — с сомнением спросил я.

Вряд ли я сейчас способен придумать что-то толковое.

— Среди прочей информации, скачанной с земных сайтов, есть немало мифов. Мне понравился один интересный персонаж — Меркурий, — добавив смущенных ноток в голос, ответил ИскИн.

— Имя бога. Хм. Скромностью не страдаешь. Не возражаю, имя красивое… Однако не длинновато ли? Может, сократим немного? Не будешь возражать, если стану называть Мерк? — не желая обидеть, вдруг он и это может, осторожно предложил я.

— Так даже лучше. А то Крит уже смеется, — в голосе ИскИна явственно прозвучала усмешка.

— А он что, продолжает поддерживать с нами связь? — удивился я.

— Конечно, — отозвался бывший работодатель. — Я уже говорил, что Империя Раминов никому не продает корабли. Ты первый в истории империи получил… Это можно назвать пожизненной арендой корабля. Мы пошли на это не только ради кристаллов. Это и оценка твоей работы с нашими подростками. Немаловажную роль сыграло и то, что за эти годы тебя хорошо изучили. Ты в достаточной мере надежен, в меру авантюрен и ленив ровно настолько, чтобы с ходу не влезать в совсем уж рискованные и неблаговидные дела. Мерк — наше детище, соединение самых последних достижений технологий раминов. А значит, еще не одну сотню лет мы будем присматривать за тем, где он находится и что делает. И если возникнут какие-то проблемы, придем на помощь. Когда же ты уйдешь на перерождение, он вернется в империю, — подробно объяснил Крит, как обстоят дела.

— Значит, я не свободен? И не буду свободен до конца дней, — я нахмурился.

— А что ты понимаешь под словом свобода? — заинтересованно уточнил Крит.

— Делаю то, что считаю нужным, то, что захочу, — с некоторым вызовом ответил я.

— Вот если тебе не понравилось, как ведущие телевизионной программы подают и освещают материал, пойдешь взрывать телецентр? — спокойно спросил он.

— При чем здесь телецентр? Я же не дурак идти взрывать, — возмутился я.

— Хочешь сказать, что все телепередачи, которые смотрел на Земле, вызывали только положительные эмоции? И со всеми решениями политиков ты всегда и полностью соглашался? — в голосе Крита звучало неприкрытое ехидство.

— Что ты все об общих вещах, мало касающихся меня, — уже менее уверенно возразил я.

— Хорошо. Перейдем на личности. Если собеседник определенным поведением довел тебя до белого каления, то, считая себя свободным, схватишь ли ты оружие и убьешь придурка? Только не говори, что такого желания никогда не возникало, — усмехнулся он.

— Что за кровожадные примеры? Не вижу нужды убивать, — недовольно проворчал я, сообразив, насколько скользкую тему затронул.

— Вот то-то и оно. Не бывает абстрактной свободы, как таковой. Мы из ограниченного количества возможностей выбираем, то, что соответствует нашим личным ценностям. Человек волен высказать начальнику все, что о нем думает и быть уволенным. Потом долго судиться, пытаясь восстановиться на работе или искать новую работу. А можно и смолчать, сделать вид, что не заметил и вообще, здесь не стоял. Каждый сам выбирает признавать те или иные законы, принятые в масштабе планеты, страны, города, расы. Но еще более человек зависим от правил ближайшего окружения: семьи, сослуживцев, соседей, членов одной банды… Если им не следовать — индивида отторгнут, и не всегда данный процесс проходит безболезненно. Так что свобода — это лишь выбор между многочисленными правилами и законами, царящими в окружающем многослойном обществе. И этот выбор мыслящее существо совершает, руководствуясь совестью, личными ценностями, предпочтениями… Самочувствие, настроение, даже погода могут существенно изменить мнение в ту или иную сторону. Поступая на работу, человек выбирает зависимость — от успеха фирмы, от зарплаты, начальника, его секретарши, сослуживцев, соседей… Подстраивается под одних, борется с другими… Мы свободны лишь в выборе: принять или отвергнуть, покориться или сдохнуть. Свобода — понятие относительное. Даже боги ограничены правилами и законами. — На этой, совершенно не оптимистической ноте Крит закончил нравоучение.

— Вот вечно ты так. Уж и посамообманываться не дашь, — фыркнул я, признавая его правоту. — Ну, хорошо, хорошо. Будем считать, что я все осознал и понял. Имеется два варианта: принять ваши правила и пользоваться кораблем всю оставшуюся жизнь, или стать в позу и отвергнуть. После этого останется выбрать планету, купить домик… ну, и так далее… Ну, я же не дурак… В смысле, не настолько дурак, чтобы такую свинью себе подложить.

— Да я в тебе и не сомневался, — усмехнулся Крит. — Всякое сознательное существо каждый момент стоит перед выбором… Сейчас тебе снова предстоит его делать.

— Ну да, ну да… Перекресток. Выбор. Знаем, проходили. Направо пойдешь — транспорт свиснут. Налево потянет — быть женою битым. А уж если прямо потащишься, то не забудь клей взять, ласты склеивать, — заявил я насмешливо. — Ладно. Давай, из чего выбирать будем?

Рамин промолчал, а из динамиков раздался взволнованный женский голос:

— Всем, кто меня слышит — отзовитесь!

— Юстас, Юстас, на связи Вискас, — нервно хихикнул я от неожиданности.

— Русский! Бог ты мой! — восторженно пискнули в ответ на мою глупую шутку.

— Э-э-э…. Я, конечно, русский, но не бог — это точно. Не дорос еще, — фыркнул я, сдерживая смех.

— Ты кто? Откуда? — осведомилась собеседница.

— Кто? — удивился я и задумчиво почесал голову. — Так сразу и не скажешь… Можно сказать — человек. Землянин. Зовут Серж… вернее Сергей, но в нынешнем окружении меня знают, как Сержа.

— А меня — Мрия. — Представилась она, а затем возбужденно спросила, — ты из какого времени?

— Не понял?! Что значит, из какого? Из настоящего, — я озадачился.

Странный вопрос вызвал неподдельное удивление.

— На Земле сейчас какой год? — осторожно уточнила Мрия.

Задумавшись, я попытался прикинуть, сколько времени могло пройти со дня моего отлета:

— Давненько там не был… Могу предположить, что где-то две тысячи десятый… или около этого.

— То есть, как это давненько не был? А сейчас ты где находишься? Не на Земле, разве? — в голосе девушки, ну, это я предполагаю, что девушки, прозвучала тревога.

— Нет. В космосе. Меня случайно занесло на этот край, а тут ты — кто слышит, кто слышит… — усмехнулся я.

— Я исчезла с Земли в две тысячи девятом. Неужели за год люди в космос вышли? — в ее голосе слышалось сильное удивление.

— Да земляне здесь ни при чем. Я в девяносто девятом на работу к инопланетянину подрядился… Вот с тех пор и летаю. А сегодня одно важное дело сделал, и на радостях размечтался, а ИскИн, ориентируясь на мои мысли, загнал корабль к черту на кулички. Не получается у меня четко оформлять приказы, — вздохнул я напоследок.