– Ты скучаешь по Джине, так ведь? Я заметила, что ты не обзавелась здесь по-настоящему близкими друзьями. Такими, как Джина. Хочешь, чтобы она приехала тебя навестить?

Я не могла представить Джину с ее кожаными штанами, пирсингом в языке и африканскими косичками в Кармеле, штат Калифорния, где все носили хаки, а трикотажные двойки были практически предписаны законом.

Тем не менее я ответила:

– Думаю, это было бы здорово.

Хотя это казалось маловероятным. У родителей Джины было не так уж много денег, поэтому вряд ли они могли вот так запросто отправить ее в Калифорнию. Хотя прикольно было бы посмотреть на общение Джины и Келли Прескотт. Я была почти уверена, что пух и перья летели бы во все стороны.

Позже, после того как я поужинала, потренировалась и сделала домашнее задание (кесадилья в конце концов встала-таки комом у меня в желудке), я решила еще раз перед сном попытать счастья в надежде добраться до Рыжего, несмотря на предупреждение отца. Номер домашнего телефона Тэда Бомонта, которого, разумеется, не было в справочнике, я раздобыла крайне изощренным способом: выудила его из мобильного Келли Прескотт, который одолжила на заседании ученического совета под предлогом необходимости позвонить по поводу восстановления статуи отца Серра. В свое время я отметила, что в телефоне Келли есть функция адресной книги, и теперь стянула оттуда номер Тэда, прежде чем вернуть аппарат хозяйке.

Ну да, грязная работка, но кто-то же должен был это сделать.

Разумеется, я забыла принять во внимание тот факт, что к телефону может подойти Тэд, а не его отец. Что парень и сделал после второго гудка.

– Алло? – сказал он.

Я сразу узнала голос. Это был тот самый бархатистый голос, который ласкал мою щеку на вечеринке у бассейна.

Ладно, признаю. Я запаниковала и сделала то же, что и любая обычная американская девчонка в подобных обстоятельствах.

Я повесила трубку.

Конечно, мне и в голову не пришло, что у него может оказаться определитель номера. Так что когда несколькими секундами позже зазвонил телефон, я предположила, что это Ки-Ки, которая обещала сказать ответы к задачам по геометрии – я слегка отстала от одноклассников с этим своим медиаторством, хотя, само собой, и объяснила Ки-Ки свою просьбу совсем по-другому – поэтому подняла трубку.

– Алло? – сказал мне в ухо тот же самый мягкий голос. – Вы только что мне звонили?

Я быстро выругалась про себя, а вслух сказала только:

– Э-э-э… Возможно. Я ошиблась. Простите.

– Подождите. – Не знаю, как он догадался, что я собираюсь повесить трубку. – Ваш голос звучит знакомо. Я вас знаю? Меня зовут Тэд. Тэд Бомонт.

– Не-а, – ответила я. – Ни о чем не говорит. Простите, мне надо бежать.

Я повесила трубку и повторила все ругательства, только уже вслух. Почему, услышав голос Тэда по телефону, я не попросила его позвать отца? Ну почему я такая неудачница? Отец Дом прав. Медиатор из меня никакой. Никакущий. Я могу изгнать злого духа, нет проблем. Но когда дело касается живых людей, я самая большая в мире недотепа.

Я окончательно убедилась в этом примерно четыре часа спустя, когда меня вновь разбудил леденящий кровь визг.

Мгновенно проснувшись, я села в кровати.

Она вернулась.

Женщина выглядела еще более расстроенной, чем прошлой ночью. Мне пришлось довольно долго ждать, пока она успокоится настолько, чтобы поговорить со мной.

– Почему? – потребовала ответа посетительница, перестав визжать. – Почему вы ему не сказали?

– Слушайте, – начала я, стараясь говорить спокойно, как просил отец Дом. – Я пыталась, ладно? К этому парню не так-то просто подобраться. Я свяжусь с ним завтра, обещаю.

Женщина чуть ли не бухнулась на колени .

– Он винит себя, – простонала она. – Он винит себя в моей смерти. Но это неправильно. Вы должны сказать ему. Пожалуйста.

Ее голос сильно дрогнул на слове «пожалуйста». Она была в отчаянии. В смысле, я, конечно, видала в свое время призраков, находившихся на грани нервного срыва, но эта, позвольте мне сказать, переплюнула всех. Клянусь, у меня было ощущение, словно Мэрил Стрип вживую сыграла ту тяжелую сцену истерики из «Выбора Софи» ^[13] прямо в моей спальне.

– Послушайте, леди, – снова начала я. Спокойнее, напомнила я себе. Спокойнее.

Хотя ничего успокаивающего в том, чтобы называть кого-либо «леди» на самом деле нет. Так что, вспомнив, как Джесс вроде как разозлился на меня прошлой ночью за то, что я не спросила ее имя, я продолжила:

– Эй! А зовут-то вас как, кстати?

Всхлипнув, гостья продолжала умолять меня:

– Пожалуйста. Вы должны объяснить ему.

– Сказала же, сделаю. – Блин, чем, по ее мнению, я тут занимаюсь? Какой-то художественной самодеятельностью? – Слушайте, дайте мне шанс. Сами понимаете, вопрос довольно деликатный. Я же не могу просто так подойти и вывалить на него все это. Вы этого хотите?

– О боже, нет! – воскликнула гостья, прикусив костяшки пальцев. – Нет, пожалуйста.

– Вот и ладушки. Успокойтесь немного. Лучше скажите мне…

Но она уже исчезла.

Не прошло и секунды, как появился Джесс. Он неторопливо аплодировал, словно только что посмотрел спектакль в театре.

– Я бы сказал, это твое лучшее выступление на данный момент, – заявил он, опустив руки. – Складывалось впечатление, что ты испытываешь одновременно беспокойство и отвращение.

Я сердито зыркнула на него.

– Разве у тебя нет каких-нибудь цепей, которыми тебе положено греметь при появлении? – сварливо поинтересовалась я.

Джесс не спеша подошел к моей кровати и сел. Мне пришлось резко подогнуть ноги, чтобы он их не придавил.

– Разве ты ничего не хочешь мне рассказать? – спросил он в ответ.

Я помотала головой.

– Два часа ночи, Джесс. Единственное, о чем я могу сейчас думать, – так это о том, чтобы поспать. Ты помнишь, что значит «спать», так ведь?

Джесс пропустил мои слова мимо ушей. Он все время так делал.

– Не так давно у меня побывал посетитель. Думаю, ты с ним знакома. Мистер Питер Саймон.

– О, – только и сказала я.

А потом, сама не знаю почему, упала на постель и накрыла голову подушкой.

– Не хочу об этом слышать, – глухо пробубнила я, уткнувшись в наволочку.

В следующее мгновение я почувствовала, как подушка выскользнула из рук, – хотя я вцепилась в нее довольно крепко – и услышала, как она хлопнулась на пол. Ну, насколько подушка может хлопнуться, ведь она не слишком-то тяжелая.

Я осталась лежать, моргая в темноте. Джесс даже не шелохнулся. Понимаете, это еще одна особенность призраков: они могут двигать предметы – в принципе, все, что им заблагорассудится, – не шевельнув при этом и пальцем. Одной силой мысли. Это довольно жутковато.

– Что? – спросила я. Мой голос звучал даже писклявее, чем обычно.

– Я хочу знать, зачем ты сказала своему отцу, что в твоей спальне живет мужчина.

Джесс выглядел разгневанным. Для призрака он вообще-то довольно уравновешен, так что когда приходит в ярость, это очень заметно. Для начала, вещи вокруг него начинают трястись. А кроме того, шрам над его правой бровью белеет.

В этот раз ничего не тряслось, но шрам буквально светился в темноте.

– Эм-м-м… На самом деле, Джесс, в моей спальне действительно живет парень, помнишь? – заметила я.

– Да, но… – Он вскочил с кровати и начал мерить шагами комнату. – Но ведь на самом-то деле я здесь не живу.

– Ну это только потому, что формально ты мертв, Джесс, – возразила я.

– Я знаю. – Он слегка раздосадовано запустил руку в волосы. Я упоминала, что его волосы на самом деле просто обалденные? Темные, короткие и слегка вьются, если вы понимаете, о чем я. – Что для меня остается загадкой, так это почему ты рассказала ему обо мне. Я не думал, что мое присутствие здесь так сильно тебя беспокоит.