Богатеи. Их совершенно не волнует, что у других людей может быть комендантский час.

Тут вновь появился японец, который поклонился и сообщил:

– Он сейчас вас примет.

Ух ты! Может, мне преклонить колени?

Сдержавшись, вместо этого я шагнула за дверь – и поняла, что стою в лифте. Маленьком аккуратном лифте со стулом и журнальным столиком, на котором даже стоял горшок с каким-то растением. Японец закрыл за мной дверь, и я осталась одна в крохотной кабине, которая определенно двигалась. Правда, я понятия не имела, вверх или вниз. Над дверью не было никаких цифр, которые бы показывали направление движения, а кнопка была только одна…

Кабина остановилась. Я нажала на ручку, и дверь открылась. Выйдя из лифта, я обнаружила, что нахожусь в затемненной комнате. Тяжелые бархатные шторы закрывали окна. Я разглядела только огромный стол, еще более огромный аквариум и один-единственный стул для посетителя – очевидно, для меня. Стул стоял перед столом, за которым сидел мужчина. Увидев меня, он улыбнулся.

– А, – сказал он. – Стало быть, ты и есть Сюзанна Саймон.

– М-м, – ответила я, – да.

Из-за темноты в комнате разглядеть было трудно, но мужчина за столом казался ровесником моего отчима. Лет сорок пять или около того. Он был в свитере поверх рубашки с пуговицами на воротнике – похоже на то, как всегда ходит Билл Гейтс. Каштановые волосы мистера Бомонта явно редели. Ки-Ки была права: определенно не рыжие.

И он даже близко не был таким же красавчиком, как его сын.

– Присаживайся, – предложил мистер Бомонт. – Присаживайся. Очень приятно с тобой познакомиться. Тэд так много о тебе рассказывал.

Ага, как же. Интересно, что он скажет, если я заявлю, что Тэд даже не знает моего имени.

Но я все еще играла роль энергичной репортерши, поэтому улыбнулась и примостилась на удобном кожаном стуле, стоящем напротив стола.

– Хочешь чего-нибудь? – спросил мистер Бомонт. – Чаю? Лимонада?

– О нет, спасибо, – ответила я.

Трудно было не таращиться на огромный аквариум за его спиной. Он занимал почти всю стену, и в нем плавало множество рыбок всех цветов радуги. Встроенные в песок у основания резервуара лампочки отбрасывали по всей комнате загадочные переливающиеся отблески. С лицом, подсвеченным этими волнующимися бликами, мистер Бомонт походил на гранд-моффа Таркина. Ну знаете, в последней сцене со Звездой Смерти.

– Не хочу причинять вам неудобства, – добавила я.

– Это вовсе не сложно. Ёши все сделает. – Мистер Бомонт потянулся за телефоном в центре похожего на викторианский огромного стола. – Попросить его принести что-нибудь?

– Нет, правда, – уверила его я. – Все в порядке.

И скрестила ноги, потому что так и не отогрелась, после того как постояла у домика охраны.

– Да ты же замерзла! – воскликнул мистер Бомонт. – Давай я разведу огонь.

– Нет. Правда. Все… хорошо…

Я замолчала. В отличие от Энди, который бы встал, пошел к камину, напихал скомканных кусков газет поверх нескольких бревен, поджег эту груду, а затем провел бы следующие полчаса, дуя на нее и чертыхаясь, мистер Бомонт взял пульт, нажал кнопку, и внезапно в черном мраморном камине заплясало веселое пламя. Я сразу ощутила его жар.

– Ух ты, – восхитилась я. – Это определенно… удобно.

– Правда? – улыбнулся мистер Бомонт. Почему-то он все продолжал смотреть на крестик на моей шее. – Мне никогда не удавались костры. Слишком уж утомительно. Я был неважным бойскаутом.

– Ха-ха, – отозвалась я и подумала: единственное, что может сделать ситуацию еще более странной, – это если окажется, что он держит голову той умершей леди в морозилке где-нибудь в подвале, ожидая, пока ее можно будет пришить к телу Синди Кроуфорд, как только оно освободится.

– Что ж, если я могу перейти сразу к сути, мистер Бомонт…

– Конечно. Десять наиболее влиятельных людей Кармела, да? И на каком я месте? Надеюсь, на первом.

Он улыбнулся мне еще старательнее, я улыбнулась в ответ. Как ни стыдно признавать, но мне всегда нравилась эта часть. Определенно, со мной что-то не так.

– Вообще-то, мистер Бомонт, – начала я, – на самом деле я здесь не для того, чтобы написать о вас статью для школьной газеты. Я здесь, потому что кое-кто попросил передать вам послание, и я не смогла придумать, как это сделать по-другому. До вас не так-то просто добраться, знаете ли.

Его улыбка не дрогнула, даже когда я сказала ему, что пришла под выдуманным предлогом. Может, мистер Бомонт нажал под столом какую-то секретную кнопку для вызова охраны, но если и так – я этого не видела. Он оперся подбородком на сплетенные в замок пальцы и, по-прежнему таращась на мой золотой крестик, выжидательно спросил:

– Да?

– Послание, – выпрямилась я. – От женщины – извините, так и не узнала ее имени, – которая, так уж вышло, мертва.

Выражение его лица совсем не изменилось. Я решила, что мистер Бомонт явно мастер скрывать свои эмоции.

– Она просила меня передать, – продолжала я, – что вы ее не убивали. Она вас не винит. И хочет, чтобы вы перестали винить себя.

На это он отреагировал: быстро расцепил пальцы, затем вытянул руки на столе и восторженно уставился на меня.

– Она так сказала? – нетерпеливо спросил мистер Бомонт. – Мертвая женщина?

Я с тревогой следила за ним. На послания вроде того, что я только что передала, следовала обычно другая реакция – слезы, изумленные возгласы. Но не этот – давайте смотреть правде в глаза – какой-то нездоровый интерес.

– Да.

Я встала. Не потому что мистер Бомонт и его жутковатые взгляды меня напугали. И не потому что в ушах звенели папины предупреждения. Мои медиаторские инстинкты твердили мне немедленно убираться. А когда инстинкты велят мне что-то делать, я обычно слушаюсь. И часто обнаруживаю, что это полезно для здоровья.

– Ладно, пока-пока, – сказала я, развернулась и пошла к лифту. Но когда потянула за дверную ручку, та не шелохнулась.

– Где ты видела эту женщину? – Голос мистера Бомонта позади меня был полон любопытства. – Эту мертвую особу?

– Она мне приснилась, понятно? – отозвалась я, продолжая вяло дергать дверь. – Эта леди пришла ко мне во сне. Для нее действительно было важно, чтобы вы знали: она вас ни в чем не винит. И теперь, когда я выполнила свое обещание, не возражаете, если я пойду? Я сказала маме, что буду дома к девяти.

Однако мистер Бомонт не разблокировал дверь лифта. Вместо этого он заинтересованно спросил:

– Ты видела про нее сон? Мертвые говорят с тобой во снах? Ты экстрасенс?

Проклятье. Я так и знала.

Парень был из этих чудиков, увлекающихся оккультизмом и спиритуализмом. Вероятно, у него в спальне стоит камера сенсорной депривации ^[17], в ванной зажжены ароматические свечи, а где-нибудь в доме есть маленькая потайная комната, посвященная изучению пришельцев.

– Да, – решилась я. Раз уж вырыла себе эту яму – почему бы в нее не прыгнуть? – Да, я экстрасенс.

«Разговори его, – велела я себе. – Пусть болтает, пока ты ищешь другой выход».

Я начала потихоньку перемещаться к окнам, скрытым за широкими бархатными шторами.

– Послушайте, мне больше нечего вам сказать, понимаете? – начала я. – Это был всего лишь один сон. Про какую-то леди. Она выглядела очень славной. Жаль, что она умерла, вот и все. Кстати, кем она была? Вашей… э-э… женой?

С этими словами я раздвинула шторы, ожидая увидеть окно, в которое можно аккуратно просунуть ногу и спрыгнуть наружу. Ничего сложного. Я делала так сотни раз.

Окно там и правда было. Трехметровое, разделенное на множество отдельных квадратиков, утопленное в стену по крайней мере на полметра, обрамленное симпатичными панелями.

Но ставни – ну, вы знаете, такие штуки снаружи дома, чаще всего декоративные – кто-то закрыл. Плотно закрыл. Через них не пробивался ни один лучик света.