И пока я слушала, как Тэд распинается, сколько сделал трехочковых бросков, я с упавшим сердцем поняла: мало того, что, вероятно, он отпрыск вампира, так у нас еще и нет никаких общих интересов, за исключением поцелуев. Я хочу сказать, хоть у меня оставалось не так уж и много времени на хобби – учитывая кучу домашки и медиаторские дела, – я была совершенно уверена, что если бы и нашла себе увлечение по душе, то им уж точно не оказалось бы наблюдение за тем, как стучат мячиком по деревянной площадке.

Но, может, хватит и поцелуев. Может, только поцелуи и имели значение. Может, поцелуи могли перевесить все эти моменты с вампирами и баскетболом.

Потому что, когда мы встали из-за стола, чтобы перейти в гостиную, где был сервирован десерт, Тэд взял меня за руку – а на ней, между прочим, до сих пор виднелись ожоги от ядовитого дуба, но парня это явно не волновало; да у него и самого шея еще полностью не отошла – и слегка ее пожал.

И внезапно мне стало ясно, что я, наверное, слишком погорячилась, попросив Джесса передать отцу Доминику, чтобы тот вызывал полицию, если я не вернусь к полуночи. Ну то есть да, некоторые могли счесть Рыжего Бомонта вампиром, и он явно нажил свое состояние отвратительным путем, однако это совсем не обязательно делало его плохим парнем. И у нас не было ни одного настоящего доказательства, что он действительно убил всех этих людей. А как насчет той мертвой женщины, которая продолжала появляться в моей спальне? Она была убеждена, что Рыжий Бомонт ее не убивал, и сделала все возможное, чтобы внушить мне, что по крайней мере в ее смерти он не виноват. Может, мистер Бомонт не так и плох.

– Я думал, ты на меня злишься, – прошептал Тэд, пока мы шли в гостиную за Ёши, который нес на подносе кофе для Тэда и травяной чай для меня.

– С чего мне на тебя злиться? – удивилась я.

– Ну, вчера вечером, когда я тебя поцеловал…

И тут я вспомнила, как увидела на заднем сидении Джесса и как при этом взвизгнула.

– Ах, это, – краснея и отводя глаза, пробормотала я. – Просто там… я, кажется… увидела паука.

– Паука? – Тэд усадил меня рядом с собой на черный кожаный диванчик, перед которым стоял широкий кофейный столик, сделанный вроде бы из плексигласа. – В моей машине?

– Я до смерти боюсь пауков.

– А! – Тэд посмотрел на меня сонными карими глазами. – Я подумал, может, ты решила, что я… ну, слегка поспешил. В смысле, с поцелуями.

– О нет, – ответила я со смешком, который, надеюсь, прозвучал так, словно я опытная, искушенная девушка, которой парни постоянно засовывали язык в рот.

– Хорошо. – С этими словами Тэд обвил рукой мою шею и начал притягивать к себе…

Но тут вошел его отец:

– Так на чем мы остановились? Ах да. Сюзанна, ты собиралась поведать нам, как твой класс пытается собрать деньги на восстановление статуи падре Серра, которая, к сожалению, пострадала на той неделе…

Мы с Тэдом быстро отпрянули друг от друга.

– Э-э-э… конечно, – отозвалась я. И пустилась в длинные скучные описания распродажи выпечки и тому подобного. Пока я болтала, Тэд потянулся к столику, взял чашку кофе, добавил сливки и сахар и пригубил напиток.

– И тогда, – щебетала я, теперь совершенно уверенная, что все это гигантское недоразумение, в смысле, насчет отца Тэда, – мы узнали, что дешевле заказать новую статую, чем реставрировать старую, но тогда ведь это не будет подлинная работа… забыла, как там звали скульптора. Так что мы все еще думаем: если восстановить старую – останется шов и будет видно, где прикреплена голова, но это можно скрыть, подняв воротник рясы падре Серра. Однако возникли споры об историческом соответствии рясы с высоким воротником, и…

Именно в этот момент Тэд внезапно подался вперед и уткнулся лицом мне в колени.

Я моргнула. Неужели действительно было так скучно? Боже, неудивительно, что раньше меня никогда не приглашали на свидания.

Затем я поняла, что Тэд вовсе не заснул, он был без сознания.

Я посмотрела на мистера Бомонта, который грустно взирал на сына с кожаного дивана напротив.

– О господи! – ахнула я.

Мистер Бомонт вздохнул:

– Быстро, да?

– Отравить родного сына! – воскликнула я в ужасе. – Зачем вам это понадобилось?

– Да не травил я его. – Мистер Бомонт, казалось, был поражен. – Считаешь, я мог бы так поступить с собственным сыном? Разумеется, он всего лишь накачан снотворным. Проснется через несколько часов и ничего не вспомнит. Просто почувствует себя хорошо отдохнувшим.

Я попыталась отпихнуть Тэда. Он не был каким-то там великаном, но лежал мертвым грузом, и сбросить его голову с коленей оказалось непросто.

– Послушайте, – обратилась я к мистеру Бомонту, стараясь выбраться из-под его сына, – даже не пытайтесь ничего такого делать.

Одной рукой я сталкивала Тэда, а другой незаметно расстегнула рюкзак. Я не выпускала его из виду, с тех пор как вошла в дом, невзирая на то, что Ёши пытался забрать его вместе с моим пальто. Полагаю, парочка пшиков из перцового баллончика пойдет мистеру Бомонту на пользу, если он что-нибудь выкинет.

– Серьезно. – Я запустила руку в рюкзак и принялась шарить внутри в поисках баллончика. – Связываться со мной – очень плохая идея, мистер Бомонт. Я не та, за кого вы меня принимаете.

Услышав это, мистер Бомонт погрустнел еще больше и, снова тяжело вздохнув, ответил:

– Я тоже.

– Нет. – Я нашла баллончик и сейчас пыталась одной рукой содрать защитный клапан. – Вы думаете, что я просто глупышка, которую ваш сын привел в дом на ужин. Но я не такая.

– Разумеется, нет, – кивнул мистер Бомонт. – Вот почему мне так важно было снова с тобой пообщаться. Ты разговариваешь с мертвыми, а я, видишь ли…

– Что вы? – подозрительно сощурилась я.

– Ну… – смущенно протянул он, – я делаю их таковыми.

Что же имела в виду эта странная леди в моей спальне, когда настаивала, что он ее не убивал? Еще как убил! Так же, как убил миссис Фиске!

И как вознамерился убить меня.

– Не думайте, что я не оценила ваше чувство юмора, мистер Бомонт. Оценила. Правда. Я считаю вас забавным. И поэтому, надеюсь, вы не примете это на свой счет…

С этими словами я направила струю из баллончика прямо ему в лицо.

Или, во всяком случае, собиралась. Я повернула распылитель в его сторону и нажала. Но услышала одно лишь шипение.

Никакого парализующего перцового спрея. Вообще.

И тут я вспомнила, что, когда в последний раз была на пляже, средство для укладки от Пола Митчелла разлилось по всему дну рюкзака, смешалось с песком и перепортило почти все мои вещи. А сейчас, похоже, забило отверстие, из которого должен был разбрызгиваться спрей.

– Ох. – Мистер Бомонт очень разочарованно посмотрел на меня. – Баллончик? Разве это честно, Сюзанна?

Я знала, что нужно делать. Отбросила бесполезный флакон и попыталась убежать…

Слишком поздно. Он рванул ко мне – так неожиданно, что я даже дернуться не успела – и сжал мое запястье хваткой, которая, позвольте заметить, была довольно болезненной.

– Лучше вам меня отпустить, – посоветовала я. – Честно. Вы пожалеете…

Но он меня проигнорировал и продолжил говорить без малейшей враждебности, будто я не пыталась только что его парализовать:

– Мне жаль, если это прозвучало несерьезно, но я говорю правду. К несчастью, я несколько раз крупно ошибся в своих суждениях, в результате чего несколько людей лишились жизни от моей руки… Крайне важно, чтобы ты помогла мне поговорить с ними, убедить их, что мне очень-очень жаль из-за того, что я сделал.

– Ладно, – моргнула я. – Все. Я ухожу.

Однако, как бы сильно я ни тянула, все равно не могла освободиться из мертвой хватки. Мужик оказался удивительно силен, как для папаши.

– Я знаю, что кажусь тебе страшилищем, – продолжал он. – Даже чудовищем. Но я не такой, действительно не такой.

– Скажите это миссис Фиске, – проворчала я, продолжая тянуть руку.

Мистер Бомонт словно меня не слышал.