пересадке, если бы вообще выяснила, как добраться до аэропорта. Ты... находился там ради меня.
Снова. Спасибо. - Я пялюсь в потолок, чтобы не смотреть ему в глаза.
- Я всегда буду рядом, чтобы тебе помочь, чем смогу. - Повисает долгая пауза. - Раз уж тебе
сейчас деваться некуда, я хочу объяснить тебе что-то. Знаю, сейчас не лучшее время, но возможно у
меня есть только оно, и мне нужно, чтобы ты поняла.
Я опускаюсь ниже в кожаное сиденье, больше похожее на кресло, чем на обычное сиденье
самолёта.
- Я не могу сделать это сейчас.
- Тебе ничего не придётся делать. Просто слушай. Тебе не обязательно отвечать, или говорить
"прости, что не сказала тебе о своих родителях". Клянусь, что всё остальное было правдой, по-
настоящему, и мне всего семнадцать лет. Я не бог и никогда им не буду. Мне следовало сказать тебе
об этом раньше, и мне следовало предвидеть, что это не будет для тебя радостным открытием. Когда
я убедился, что ты была такой же, как и я, всё казалось даже более правильным, но было глупо и
эгоистично с моей стороны полагать, что ты будешь чувствовать то же самое. А, да! Я забыл. - Он
встаёт и, держась за сиденья и стену, чтобы не упасть в дико трясущемся воздухе, открывает
маленький холодильник и достаёт из него «Колу».
- Подкуп? - Я всё равно беру её, отчаянно нуждаясь в сахаре и кофеине. Моя мать права – всё
это вызывает жуткую зависимость. Конечно же, она права. О, мама. Будь в порядке!
125
ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ
HTTP://VK.COM/LOVELIT
- Знаешь, стихи сказали всё это намного лучше. Я даже предал Каллиопу и пошёл с Эрато,
моей музой, и смог сделать их лирическими вместо поэмы. Каллиопа тоже была в гневе. Э... Так
что... - Его длинные загорелые пальцы нервно поправляют брюки, которые остались на нём с
прошлого вечера. - Полагаю, мы – противоположности, потому что ты провела последние годы в
убеждении, что никого не полюбишь, а я провёл последние годы в убеждении, что найду тебя.
Я хочу закричать на него, сказать ему, что сны – это всего лишь ужасный метод принятия
решений, когда вспоминаю мою странную одержимость Орионом. Не тем, который рядом со мной, а
звёздами, и тем, как они создают у меня ощущение защищённости и того, что я любима, когда у меня
больше ничего нет. Тем, как это чувство словно перепрыгнуло на Рио вопреки моему желанию.
- Только идиот, может влюбиться в кого-то из-за снов, - говорю я после раздумий.
- Но всё так и было! Я не влюблялся в тебя из-за снов. Все сны говорили мне лишь то, что ты
есть, где-то там. Они заставляли меня искать тебя. И когда я нашёл тебя, то не влюбился в тебя.
Какого хрена? Я поднимаю на него одну бровь, и он усмехается.
- Я не влюбился в тебя. Я вошёл с тобой в любовь с широко открытыми глазами, продумывая
каждый шаг на своём пути. Я, правда, верю в судьбу и предназначение, но я также считаю, что нам
суждено делать только то, что мы выбираем сами. И я выбираю тебя; спустя сто жизней, через сто
миров, в любой версии реальности, я бы нашёл тебя, я бы выбрал тебя.
Я не могу смотреть в его глаза, потому что они слишком синие, слишком искренние, слишком
наводнённые, а я не умею плавать.
- Я не знаю. Я не... ты даже не знаешь меня, тебе не следует меня любить. Я вредная и
холодная, и я не знаю, смогу ли вообще кого-то полюбить или захочу этого, и...
- Айседора. - Наводнение и разрушительные волны успокаиваются. - Ты не вредная и не
холодная. Ты сильная и смешная, и умная, и красивая. И ладно, может иногда ты немного вредная,
но как ты говоришь, между уверенностью и высокомерием очень тонкая грань, и кто-то должен
помочь мне её нащупать, так? Я нашёл свой путь и не собираюсь с него сворачивать. Я хочу, чтобы
ты знала, что я чувствую, и также знала, что хорошо чувствовать так, как ты чувствуешь, потому что
я очень-очень терпеливый.
- А если я решу, что мне предназначен кто-то другой?
- Что ж, это будет твоё решение, и я стану его уважать. К тому же я знаком с целой ватагой
богов, чтобы покарать того, кого ты выберешь вместо меня.
- Ты...
- Прикалываюсь! Исключительно! Преимущественно. Хорошо, не совсем прикалываюсь.
Я смеюсь, отчего моя голова начинает болеть, но смех освобождает немного боли из моей
груди.
- Мы можем закончить говорить об этом после того, как я спасу маму?
- Естественно. - Он откидывается назад, улыбается и явно расслабляется. - Прошло даже
лучше, чем я думал. Ты не кричала на меня. Но хочу заметить, в поэме есть действительно удачные
образы пустыни и океана, и готовых распуститься цветов.
- Вот где я, скорее всего, закричу на тебя.
- Идём на посадку, - бодрый голос потрескивает через колонки. - Здесь нет взлётной полосы,
поэтому посадка будет жёсткой.
Не такой жёсткой по сравнению с тем, с чем придётся иметь дело после приземления. Я
пристёгиваю ремень и начинаю молиться каждому богу, которого могу вспомнить, чтобы мама ещё
была в порядке.
126
ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ
HTTP://VK.COM/LOVELIT
127
ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ
HTTP://VK.COM/LOVELIT
Глава 18
Уаджит – Богиня Нижнего Египта. Непри – Бог зерна. Монту – Бог войны. Таурт – Богиня
дома и родов. Баби – Бог агрессии и мужественности. Хонсу – Бог Луны. Таит – Богиня ткачества.
Сиа – Бог божественной мудрости. Шаи – Бог судьбы. Этим богам молились, поклонялись, их
боялись. У этих богов были алтари, храмы, и священнослужители. Имена этих богов, произносимые
шёпотом, чтили и помнили. Но ничто в действительности не вечно. Никто не помнит их сегодня. А
у них есть загробная жизнь?
Я бегу по открытой пустыне. Позади меня вздымаются облака пыли, которые выбил из песка
реактивный самолёт. Засушливый ветер очистил мой нос, прочистил мою неясную голову, наполнил
и направил меня. Рио тоже бежит, но я бегу быстрее и не жду его. Я не могу.
Я добегаю до каменных ступеней, которые ведут к моему дому, и потом ругаюсь. Рио не
может увидеть лестницу. Я оборачиваюсь – Рио всё ещё в ста ярдах позади, хромота замедляет его
бег.
Грёбаный потоп! Я срываю с себя пижамную майку с длинными рукавами, довольная тем, что
на мне спортивный бюстгальтер; и вешаю её так, чтобы одна половина находилась внутри, а вторая
выходила на лестничную площадку. Может, эта волшебным образом исчезнувшая половина
подскажет Рио вход через мамин магический барьер. Это всё, что я могу сделать.
Я бегу вниз по каменным ступеням и врываюсь через дверь в мою пустую-пустую семейную
комнату.
- Мама! - Кричу я. - Мама! Папа! - Я пробегаю через комнату, по коридору в крыло из старого
камня, ведущее к её спальне.
Кто-то выходит из кладовой комнаты в коридор, и я врезаюсь в него, потом отступаю назад.
- Нефтида? - Если она здесь, то моя мама, скорее всего, ещё в порядке! Я успела!
Она выглядит шокированной, когда видит меня.
- Дитя! Что ты здесь делаешь?
- Мама в беде! Анубис и Хаткор пытаются её убить!
Её лицо – такое похожее на мамино, но мягче, словно она всегда немного "не в себе", белеет.
- О, нет.
- Где она? Нам нужно ей сказать.
- Хаткор... я не знала... она ушла в ту часть дома, где гробницы. С Исидой.
- Нет! - Я поворачиваюсь в другой конец коридора, к двери, которую я избегала все эти годы.
Кажется, что лестница вытянулась до бесконечности, в самые недра земли, и я чуть не бросаюсь