— Леди и джентльмены, можете расходиться, — прервала нашу дискуссию мисс Адамс.

— Пары не будет. Мисс Конелл, а вы со мной. Вас ректор вызывает.

— Он зол? — нервно спросила я.

— Нет, он странный, — тактично ответила мисс Адамс. Ее слова мне нисколько не помогли. — Пожалуйста, пойдемте скорее.

— Мисс Адамс, может быть, вы лучше скажете, что я безвременно исчезла? — опасливо протянула я.

— А ну за мной! — вдруг зашипела на меня эта, как правило, милая леди. — Я тоже хочу жить!

— Ценой моей шкуры? Ну, уговорили, пойдемте, — вздохнула я, вспомнив, как мы бок о бок таскали злополучные коробки.

— Спасибо, мисс Конелл, — улыбнулась она, без проблем проглотив шпильку.

Когда я вошла в кабинет ректора, у меня возникло чувство острого дежавю. Картер точно в той же позе, что и утром, сидел и гипнотизировал ноутбук. Только декорации поменялись.

— Шон? — позвала я, прикрывая дверь.

Он ничего не сказал, но очень резко поднялся, подхватил ноутбук и направился к стене. Когда он проходил мимо, я задержала дыхание, не представляя, чего ждать. Однако, целью его, как выяснилось, был заветный ключик… от комнаты с суперкомпьютером. И я снова потеряла способность дышать.

— Идем, — велел Шон и вышел из кабинета.

В заветной комнатке Картер свет зажигать не стал, вместо этого подключил к шестнадцати здоровенным экранам, размещенным на свете, свой ноутбук. И те образовали единую картинку, совсем как в фильмах показывают. Я такого в жизни не видела, и чуть не завизжала от восторга, хотя, конечно, он просто выпендривался. Мог бы и банальным проектором воспользоваться, да не царское это дело! И я была с ним солидарна, буквально прилипла к этим мониторам.

— Картер, сейчас я могу начать в любви признаваться, но ты не слушай, это я не тебе, — от избытка чувств забормотала я. А Шон… кажется, Шон негромко засмеялся. Только вот мне было не до него.

— Иди сюда, — спустя несколько минут изучения заветной аппаратуры, позвал меня Картер.

— Я не могу.

— Иди сюда, сказал! — требовательно, но беззлобно повторил он. И я подошла. — Смотри. — И скользнул лазерной указкой по экрану. — Вот тут ошибка, я никак не мог понять, в чем. А теперь пытаюсь понять, как исправить.

— А я…

— А тебе просто полезно будет поучаствовать. Слушай…

Привет-привет, Джоанна, заходи, не стесняйся. Добро пожаловать в мир Шона Картера!

Код удалось поправить только часам к одиннадцати вечера. К тому моменту у меня на кофте образовалось кофейное пятно, а на голове — воронье гнездо, так как с моими умениями только и оставалось, что за голову хвататься. И поэтому, когда Шон объявил, что код работает, я сама повисла у него на шее, а он просто опрокинул меня на стол. Даже дверь не запер. Ладно хоть не в коридоре…

Этот суперкомпьютер стал моей стартовой площадкой. Не знаю, как так у нас получилось, но Шон мне отдал и исходные коды для статьи (вместе с ноутбуком почему-то), и ключик от комнаты с суперкомпьютером. О да, в том, что ты спишь с ректором, есть свои плюсы. Например, можно поселиться в комнате с игрушкой стоимостью в несколько миллионов баксов и выжить оттуда своего вроде как все еще научного руководителя. Да, вы правильно подумали, с Робертом Клеггом мы так и не помирились. И я как раз об этом.

Примерно спустя месяц после скандала на паре, он, кипя от злости, влетел в двери моего убежища и потребовал ответа на вопрос какого хрена я вообще столько времени делаю с суперкомпьютером. А я предельно ядовито ответила:

— Живу в величии славы собственного любовника.

— Хватит выставлять меня последним козлом. Или вы с Мадлен сговорились?

— То есть ты пришел мне жаловаться на то, что из-за меня у вас с женой отношения накалились?! — возмутилась я. — Выметайся.

— Ты, студентишка, выгоняешь меня?!

— Я же не просто студентишка, ты сам сказал. Я сплю с ректором, и это предоставляет хренову тучу возможностей, которых я не заслуживаю! Но все-таки они у меня есть. Поэтому я могу единолично сидеть за суперкомпьютером… или выгнать неугодного профессора Клегггггггга.

— Да ты просто маленькая стерва!

— Иди отсюда.

— А я уже почти решился помириться…

— Иди отсюда!

И он ушел. А я, разумеется, расстроилась. Да, прощение — не моя сильная сторона, но это не значит, что я спокойно воспринимаю подобные стычки. И потому я стала дожидаться обеда. Почему? Потому что Роберт Клегг строго соблюдает режим. Это такой наказ Мадлен. И вообще-то, полагаю, это работает, ведь Роб почти никогда не болеет. Единственный раз на моей памяти — именно тот, когда у меня рука была обожжена. Закон подлости. Короче, это я к тому, что точно знала, в какое время он будет в столовой. В общем, я заперла комнату, взяла ноутбук Картера подмышку и направилась в кафетерий. Там я заказала кофе экспрессо с десятью ложками сахара, чем немало удивила окружающих, и встала за спиной у одного — угадайте которого — профессора. А затем начала медленно и осторожно выливать ему на голову все эту гадкую липкую массу. Кафетерий замер в предвкушении.

И пока бедный Клегг не успел оклематься, я решила высказать все, что накопилось:

— Ты выставил мои вещи в коридор! А меня — жалкой неудачницей. Хотя мы оба знаем, что это не так! Я просто пытаюсь стать лучше. И у меня получается. И никакая я не стерва. Извинись еще раз и скажи, что ты осел, а я просто очаровашка!

Отплевавшись и стерев сахар с глаз платком, Клегг вдруг просто хмыкнул.

— Знаешь, Конелл, будь на моем месте любой другой преподаватель, тебя бы это не спасло. Но так как это все-таки я, а наш ректор меня люто ненавидит…

— Роб! Да он вообще не при чем! Это между нами. Между мной и человеком, которого я считала другом, и который меня унизил на глазах у всех знакомых, исходя из каких-то профессиональных соображений. Ты не был мне только преподавателем, ты человек, который слышал, как я плачу, помогал и поддерживал. Если ты хотел оставаться ТОЛЬКО преподавателем, зачем ты мне это позволял?! Или, может, для тебя это вроде бальзама, ведь я жалуюсь на твоего злейшего врага. Может, тебе нравится собирать доказательства скотства Шона? Потому что я не понимаю, за что ты со мной так жестоко. Да, я написала статью, да, без тебя. Ладно, я гадкая и противная, но ты вышвырнул мои вещи на глазах у всего университета. И это было так гадко, что когда я обожгла руку, тайком приезжала к твоей жене на перевязку, пока ты ходил в супермаркет. Я, точно воришка, пробиралась в вашу с Мадлен квартиру. Интересно, она бы засунула меня в шкаф, если бы ты вдруг вернулся? Вот до чего ты нас с ней довел. Вот до чего довела нас ваша с Картером война. Хватит, Роб! Я устала перелезать через пятиметровую стену непонимания между тобой и Шоном Картером. Я человек посторонний, я не при чем! Вот почему я вылила тебе на голову чашку кофе. Тебе, не врагу парня, с которым я живу, не научному руководителю, преподавателю или заведующему кафедрой, а именно Роберту Клеггу, человеку, который позволял мне ночевать на диване в гостиной и говорил, что веду я себя как дура. Наши отношения не были сугубо профессиональными никогда. Сначала ты меня презирал, затем пожалел, и, наконец, подружился со мной. А потом подставил! Гребаный предатель. — Я от избытка чувств даже ножкой топнула.

— Извини меня, — сказал он, наконец, уверенный, что прощу. А я не находила в себе сил вот так сходу броситься с головой в дружбу с ним снова.

— Не могу. Не сейчас. Может, завтра.

И после этого я просто ушла. Но я простила. Роберт Клегг — человек уникальный. Я не только простила ему его выходки, я о них забыла насовсем.

По итогам совместной работы мы с Шоном написали несколько статей, но до конференции их бы опубликовать не успели. Однако мы постарались сделать так, чтобы Такаши на глаза они попались — указали его в списках предпочитаемых рецензентов. Кстати сказать, когда спустя три года Картер взялся за усовершенствование написанного нами некогда продукта, и включил мое имя в число соавторов, и я очень удивилась этому обстоятельству. Но вернемся обратно.