— Дорогой капитан Рэнделл, — сказала она, — простите, что мы не смогли принять вас раньше, но в этих печальных обстоятельствах… Ну, я уверена, вы поймете, как это для нас тяжело. Прошу вас, садитесь. Мой муж просил передать вам свои сожаления, что не смог сегодня найти для вас времени. Он надеется сделать это позднее.

Графиня уселась сама и жестом пригласила капитана сделать то же самое. Он неохотно сел. У него не было большого опыта общения с женщинами, не считая тех легких и приятных дам, которые давали ему развлечение и замену любви. Было это не только от недостатка возможностей. Капитан не был девственником, но две вещи владели им в первую очередь: Индия и Ост-Индская компания. Блеск Индии — огромной, таинственной, полной красоты и насилия и прозаическая романтика купеческой компании, покорившей субконтинент и теперь располагавшей собственной армией и администрацией, наказывавшей и миловавшей шестьдесят миллионов индийцев. Вот что занимало его прежде всего, на другое же оставалось мало времени.

Сейчас, рядом с импозантной графиней Уэйр, он чувствовал этот свой недостаток. Лучше для него было вести дело с мужчиной, а не с женщиной.

— Простите за то, что я приехал не вовремя, — сказал он неловко. — Я не представлял себе…

Леди Уэйр перебила его:

— Дорогой капитан Рэнделл, не нужно никаких извинений. Мы весьма благодарны вам за беспокойство, связанное с передачей этих писем. Нам, конечно, писал о вас мистер Бартон. Мы получили от него и другие письма, в которых он предупреждал о вашем визите и давал понять, в чем состоит ваша миссия, хотя, конечно, он не писал так полно, как в письмах, доверенных вам лично. Вы должны знать, что мы ожидали вас несколько месяцев назад.

— Да, простите, мне следовало прибыть много раньше, но я по пути заехал в Крым, и вышла задержка. Я писал об этом мистеру Бартону и покойному лорду Уэйру.

— Мы вполне понимаем. Вы ведь, кажется, были ранены. Много довелось сражаться?

— Что было, то было, — ответил Алекс неохотно.

Леди Уэйр потеряла интерес к Крыму и вернулась к мистеру Бартону.

— А теперь, когда мы с вами смогли увидеться, и ознакомились с доставленными вами письмами, вопрос вполне ясен, — заключила она.

Она взяла со столика одно из писем, написанное тем же странным почерком. Листы бумаги похрустывали, вторя треску поленьев в большом камине. Одно из писем так и осталось невскрытым.

— Мы, — сказала она, — не передавали Винтер письма для нее. Я сделаю это сейчас, при первой возможности. — При этих словах она слегка нахмурилась.

— Винтер? — удивленно переспросил капитан.

— Моя кузина. Контесса, — произнесла она испанский титул с явной неприязнью. — Конечно, ей будет позволено выразить свое мнение. Но я убеждена, что она согласится с планом дорогого Конвея. Очень жаль, что он не смог приехать, но при нынешних обстоятельствах откладывать свадьбу на какой-то неопределенный период было бы недопустимо. Это не нужно ни дорогому Конвею, ни самой Винтер.

«Винтер!», — подумал Алекс, — какое странное имя. Наверно, уменьшительное от какого-то испанского».

— Бывают моменты, — продолжала леди Уэйр, желая продемонстрировать и широту мысли, и великодушие, — когда нужно жертвовать личными желаниями ради счастья других. Я уверена, что вы согласитесь с этим.

Капитан не очень хотел соглашаться, так как думал, что «дорогой Конвей» пятилетней давности был мало похож на нынешнего знакомого ему комиссара. Пять лет на Востоке сильно меняли людей, а людей, подобных Бартону — не в лучшую сторону.

— Знаете ли вы Восток? — спросил он прямо.

Леди Уэйр была слегка удивлена:

— Если вы хотели спросить, была ли я там, то нет. Почему вы спрашиваете?

— Я только хотел спросить, знаете ли вы, какая жизнь, какие условия ожидают вашу кузину? Это не та страна, которая подходит молодой леди, воспитанной в такой среде.

— Ерунда, — отчеканила графиня. — Тысячи англичанок, многие из них хорошего рода, прекрасно приспособились там. Я сама знакома кое с кем. Леди Лоуренс, жена сэра Генри…

— Она умерла, — перебил Алекс. — Вы не знали? — Ему казалось невероятным, чтобы человек, знавший Гонорию Лоренс, не знал о ее смерти.

— Господи, — удивленно воскликнула графиня, — я не слышала об этом! Бедный сэр Генри. От чего она умерла?

— Индия, — ответил он лаконично.

Графиня была, кажется, возмущена.

— Я не понимаю вас, капитан Рэнделл. Вы сами провели несколько лет в этой стране…

— Двенадцать, — перебил он.

— И были ведь знакомы с живущими там женщинами. Не хотите ли вы сказать, что все они не могут там жить нормально? Я не верю, что вы это говорите серьезно.

— Да, — ответил он. — Многие из них предпочли бы те края, имей даже они выбор. Но это относится к двум типам: первые — остаются там и терпят лишения, болезни, оторванность от родины ради любви к мужу или отцу. Вторые — чье социальное положение здесь заставляет их искать в Индии благ и почета, которых они здесь не имеют. Остальные ненавидят ее. Контесса вряд ли относится ко второму типу, но есть ли у вас уверенность насчет первого? Ведь, кажется, она уже лет пять не видела мистера Бартона?

— Этот вопрос следует оставить моей кузине, — сказала графиня ледяным голосом. — Мы не должны вмешиваться. Несомненно, она сама решит это дело. — Она поднялась и протянула ему руку. Капитан встал и поцеловал ее.

— Надеюсь, — сказала графиня снова любезным тоном, — что вы не будете возражать остаться здесь еще дня на два? Мой муж надеется увидеться с вами завтра. Большинство гостей уедут после похорон, и мы сможем уделить вам персональное внимание.

Капитан пробормотал благодарность и собрался уходить, как вдруг заметил большой портрет, висевший над резной каминной полкой. Милое создание, почти дитя, с золотистыми локонами и с розой в ручке, глядело на него с полотна. Оригинал он видел сегодня за обедом. Ему вдруг представилось, что станется с этим существом после нескольких лет палящего зноя, трудных родов, эпидемий холеры и тифа, в обществе пьяного и распущенного мужа. Кажется, она не из выносливых. «Нежизнестойкая», — подумал Алекс, чувствуя злость и жалость. Как можно обречь такое беззащитное существо на жизнь, которая только и могла ожидать жену Конвея Бартона, комиссара Лунджора?

— Моя дочь Сибелла, — сказала довольная графиня, и Алекс вздохнул с облегчением. По крайней мере, будущее этой хрупкой девушки — не на его совести. Он улыбнулся графине. Редкая женщина могла устоять против улыбки Алекса Рэнделла, и Джулия Уэйр не стала исключением. Она явно подобрела.

— Такой милый ребенок. Вас надо с ней познакомить, капитан Рэнделл. Герр Винтерхальтер говорил мне, что из всех его моделей Сибелла…

Ее речь прервал внезапный приход пожилой женщины, видимо, компаньонки.

— Что такое, миссис Барлоу?

— Леди Августа. Вы просили…

— Да, да, сейчас. Доброй ночи, капитан Рэнделл. Я получила большое удовольствие от нашей беседы.

Она грациозно кивнула ему на прощание и занялась пожилой компаньонкой.

За ужином он не видел молодой леди с портрета. Наверное, подумал он, она ужинает с родителями. Он оказался в обществе представительного священника и леди Вайкомб, которая заинтересовалась его присутствием в замке, заметив:

— Сразу видно, что вы не из этой семьи.

— Почему? — заинтересовался Алекс.

— У них обычно светлые волосы, а у вас темные. И потом, вы так удивительно загорели. Из Индии?

Алекс представился и объяснил, зачем он приехал. Он не входил в детали своего поручения, просто сказав, что у него было поручение к покойному графу.

— Понятно. Он ведь был акционером? Я говорю об Ост-Индской компании. Очень интересная страна — Индия. Но слишком жарко. Вы, ведь, кажется, кого-то ищите? Кого вы ожидали здесь увидеть?

— Никого особенно, — улыбнулся Алекс. — Но здесь, напротив, за обедом сидела молодая леди. Я заметил, что ее сейчас нет.

— А, вы, должно быть, о Сибелле. Она ужинает у себя в комнате. Неужели и вы пали жертвой ее чар? Если так, должна предупредить, что у вас нет никаких шансов. Белла выйдет замуж только за наследника большого титула или большого богатства. Или — того и другого вместе.