РАНА, НАНЕСЕННАЯ КРЕМЛЮ

Март 1918-го… Советское правительство переезжает в Москву, и Кремль становится его резиденцией. Тяжелые двери проездных башен закрываются перед простыми москвичами, как когда-то перед завоевателями. А через месяц из-за древних стен выходит интереснейший документ — декрет Совнаркома «О снятии памятников, воздвигнутых в честь царей и их слуг, и выработке проектов памятников Российской Социалистической Революции». Что ж, стремление поскорее соорудить монументы в ознаменование великого переворота, преобразившего Россию, хотя было и объяснимо, но мировая история еще не знала правительственного документа, призывавшего к массовой ликвидации старых памятников. Декрет требовал не откладывать дела в долгий ящик и выражал желание, «чтобы в день 1-го Мая были уже сняты некоторые наиболее уродливые истуканы».

Роль «наиболее уродливого истукана» сыграл в Кремле памятник Александру II. Это было величественное сооружение. Над обрывом, на кромке холма возвышался шатер, по бокам — галереи с портретами коронованных особ царствующей фамилии. Под шатром — статуя «царя-освободителя и мученика». Да, придворный архитектор Жуковский явно перестарался, и памятник получил немало укоров в помпезности, псевдорусскости, неудачном подражании кремлевскому стилю. Но автором статуи был известный скульптор А. Опекушин, создатель монументальной Пушкинианы. Однако и это не спасло памятник. Единственный в двух русских столицах монумент одному из самых значительных реформаторов был снесен в 1918 году, через двадцать лет после открытия.

Главным результатом этих событий было рождение мысли о возможности каких-либо разрушений в Кремле. Древний ансамбль становился лишь комплексом более и менее ценных сооружений, где можно было что-то менять с учетом новых условий. Разрушение двух памятников стало прелюдией к настоящему разгрому — варварскому, беспощадному…

Пятисоборный круг… Это О Кремле. Но ведь В Кремле только три собора: Успенский, Архангельский и Благовещенский? Цветаевские строчки, как старая фотография, запечатлели то, чего давно уже нет. Нет и не будет больше в Кремле двух удивительных памятников, двух древних соборов XVI века — Вознесения Господня и Чуда архангела Михаила. Исчезли с ними и постройки двух одноименных монастырей, исчезла вся древняя часть восточной стороны кремлевского ансамбля.

В 1928—29 годах в Кремле происходили бурные политические события. Решалась, как известно, судьба НЭПа, судьба социализма. Древние памятники мало кого интересовали. Редкие группы иностранцев и организованные экскурсии советских рабочих (по специальным спискам) проникали порой за охранявшиеся ворота. Здесь их ждала четко отработанная программа: три храма на Соборной площади, потом Оружейная палата. И ни шагу в сторону.

Чудов и Вознесенский монастыри никому не показывались. То ли из-за близости к правительственному зданию, то ли из-за проживания в их кельях многочисленной кремлевской обслуги, не желавшей лишнего беспокойства. Пятисоборный круг распался. Два собора остались как бы не у дел и медленно стали относиться временем к роковому концу.

Забота о древних кремлевских сооружениях была возложена на отдел памятников, входивший в состав Оружейной палаты. В отделе работали четверо: заведующий Николай Николаевич Померанцев, архитектор Дмитрий Петрович Сухов, ведавший реставрацией, и двое молодых специалистов, выпускников МГУ, — Владимир Николаевич Иванов и Софья Алексеевна Зомбе. Никому из них, конечно, не могло и в голову прийти, что скоро их первостепенным делом станет спешное спасение всего, что хоть как-то можно спасти из заминированных монастырей…

Ну, а пока реставратор И. А. Баранов изучал и обновлял иконы, а В. Н. Иванов регулярно ходил в «изолированные» монастырские соборы проветривать церковные одеяния. «Что, опять царские пеленки пошел сушить?» — хохотал ему вслед помощник коменданта.

Сегодня Владимир Николаевич Иванов — один из старейших московских искусствоведов, член правления Общества охраны памятников, член президиума научно-методического совета Министерства культуры СССР, почетный член международного совета по охране памятников, персональный пенсионер.

В 1928 году выпускником университета он пришел в Кремль, где ему суждено было стать свидетелем одного из величайших преступлений в нашей культуре. Ныне он единственный из свидетелей.

— Кто руководил вами, музейными работниками, нес ответственность за кремлевские постройки? Нар-компрос?

— Вообще-то, наркомпрос. Но на деле вся кремлевская жизнь подчинялась коменданту. Он был здесь полный хозяин, и никто со стороны не мог вмешаться. Комендант подчинялся только Енукидзе, а тот слушал лишь Сталина.

— Стало быть, хозяйственные, «придворные» интересы заменяли в Кремле все остальные?

— Конечно. Здесь шла большая внутренняя жизнь. Все гражданские и монастырские постройки занимали работники аппарата, обслуга и охрана. Некоторые здания служили казармой.

— А где же работали вы?

— В подвале. Наш отдел, например, располагался под Благовещенским собором.

Наш разговор с В. Н. Ивановым подходит к главному вопросу. Я мысленно перебираю все известные мне данные о погибшем ансамбле: прекрасный и загадочный главный храм Чудова монастыря с великолепными фресками, соединенные церкви Андрея Первозванного, Благовещения и св. Алексея (XV–XVII веков), Малый, или Николаевский, дворец работы М. Казакова с церковью Петра и Павла (XVIII век), огромный Вознесенский собор архитектора Алевиза Нового, строителя Архангельского собора (XVI век, перестроен в XVIII веке), церковь Михаила Малеина (XVII век), небольшая колокольня XVIII века с церковью Иосифа Белгородского, удивительной красоты церковь св. Екатерины, редчайший образец московской готики (начало XIX века). Здесь дышала российская история. Вот инок Чудова монастыря Григорий Отрепьев бежит в Польшу и возвращается царем Дмитрием с невестой Мнишек, которую поселяют до свадьбы в Вознесенском монастыре… А вот уже Василия Шуйского, сокрушившего самозванца, самого насильно постригают в Чудове в монахи, здесь мученически погибает святой патриарх Гермоген, здесь открывают греко-латинскую школу, здесь низвергают в надвратной (какое унижение!) монастырской церкви всесильного Никона, крестят Петра Великого, ведут вернувшегося из ссылки Пушкина на аудиенцию к царю, рождается Александр II…

— Скажите, Владимир Николаевич, неужели все это, эти бесценные исторические, культурные сокровища стали жертвой строительства лишь какой-то военной школы?

— Да, конечно… Школа красных командиров имени ВЦИК была привилегированным военным учебным заведением. Она давно обосновалась в Кремле, занимала несколько построек. Но вдруг ей стало тесно, да и новый клуб понадобился. Решили строить новые корпуса. Свободного же места в Кремле больше нет, стало быть…

— И никто не пытался остановить?

— Пытались. Померанцев кинулся в соответствующие инстанции, привлек видные авторитеты — Грабаря, Щусева и других. Говорить тогда о культуре было уже бесполезно. Главный довод нашли такой: нельзя строить военную школу в правительственной резиденции.

— Правительство и казармы — соседство действительно не из лучших. Но это уже не смущало. Вопрос, видимо, давно и окончательно решился чьим-то само-званческим приказом. Сколько же времени вам отвели на эвакуацию?

— Подготовительные работы по расчистке строительной площадки заняли около 4 месяцев. Территорию обнесли забором, привезли технику. Нужно все было делать быстрей-быстрей, спешно производили обмеры, фотографировали, вывозили утварь, одеяния. Работали наши сотрудники реставрационной мастерской Нарком-проса. Самое печальное, что нам не удалось спасти фрески Чудова монастыря. Часть уже была снята и лежала на фанере, кое-что успели даже унести (сейчас все это в Третьяковке). Но утром, когда работы должны были продолжаться, мы увидели собор уже взорванным со всем, что в нем осталось.

— А иконостас?

— Его успели разобрать. Иконы сейчас в запасниках. Успели — не успели… Успели вынести иконостас из Вознесенского собора, он теперь в экспозиции кремлевских музеев. Но не удалось провести раскопки, а ведь здесь были древнейшие московские некрополи. Зато успели спасти из разрушенной церкви Михаила Малеи-на камень с барельефом Георгия Победоносца, гербом-стражем Москвы, помещавшемся в XV веке над парадным въездом в Кремль…

В Москве, в кафедральном патриаршем Богоявленском соборе, известном в народе под названием Елоховской церкви, перед иконостасом, с правой стороны от Царских врат стоит под шатром и лампадами рака с мощами святого Алексея, митрополита Московского.

Святитель Алексей — выдающаяся историческая личность. Духовный подвижник церкви, соратник Сергия Радонежского, опытный политик, сторонник просвещения.

На знаменитой иконе «Митрополит Алексей с житием» мастер Дионисий изобразил как одно из главных событий в жизни святого постройку Чудова монастыря. Здесь же мы видим погребение митрополита в этой обители и чудеса, творившиеся над его гробницей. Икона дошла до наших дней, но гробница была разрушена вместе с монастырской Алексеевской церковью.

И все же сотрудникам кремлевских музеев не удалось спасти раку с мощами митрополита. Ее вынесли из церкви, поставили на телегу и перевезли в Успенский собор, где установили в одном из приделов рядом с гробницей святого митрополита Петра. Так неожиданно оказались погребенными рядом двое самых известных московских святых, чьи имена Русская православная церковь часто упоминает вместе.