Хоуп молчала. Слейтер привлек ее к себе и начал гладить руки. Это действовало на нее успокаивающе, но почему-то снова захотелось заплакать. На мгновение она позволила себе слабость и прижалась лицом к его обнаженной груди… обнаженной, волосатой, покрытой синяками груди. Клей был жилистым, худощавым, с плоским животом и тугими мускулами; ей мучительно хотелось прильнуть к его телу, но оно было покрыто такими страшными кровоподтеками, что Хоуп сразу вспомнила о том, почему он здесь оказался.

Нет, она не сможет причинить ему новую боль. Хоуп чувствовала, что он слегка дрожит, но до чего сладко было ощущать рядом это сильное, теплое тело… Успокаивать и успокаиваться самой. Когда ее так обнимали в последний раз? Да никогда… У нее снова защипало в носу.

Хоуп осторожно высвободилась из его объятий. Слейтер сидел на полу, прислонившись спиной к стене. Женщина, стоявшая на коленях между его вытянутыми ногами, вдруг поняла, что на нем всего лишь больничные пижамные брюки, спустившиеся до бедер, и ничего больше.

— Ты… не одет.

— Наконец-то заметила, — хрипло рассмеялся он. — Когда ты закричала, я заторопился и только у дверей спальни сообразил, что бегу с голой задницей!

— Ох!

Он прикоснулся к ее волосам. Глаза Клейтона стали грустными.

— Да. Я вернулся, чтобы надеть хотя бы брюки, и это слишком дорого тебе обошлось. Никогда не прощу себе!

— Хочешь сказать, что предпочел бы лежать на полу… голый?

— А что, неплохая была бы картина! — невесело пошутил Слейтер.

Сейчас, когда Хоуп почти успокоилась, она могла сосредоточиться на его самочувствии. Она внимательно осмотрела его, стараясь ничего не упускать. Впечатление было удручающим: мрачно сжатые, все еще не зажившие губы, усталые морщины вокруг глаз, испарина на лбу… Как же сильно он пострадал.

— Тебе плохо, я знаю, — мягко промолвила она.

— Хоуп, — не обращая внимания на ее слова, сказал Клейтон, — я хочу знать, почему ты позволила уйти от ответственности подонку, который чуть не изнасиловал тебя. То, что он лакей твоего отца, ничего не меняет.

Хоуп часто задышала и почувствовала, что побледнела. Она еще не могла ответить на его вопросы, не могла! Сначала надо было взять себя в руки, а это не представлялось возможным до тех пор, пока Клей не наденет рубашку или снова не заберется под одеяло.

— Тебе нужно лечь.

— Черт побери, неужели ты не можешь на минутку забыть о том, что ты врач! — Он тут же пожалел о своей вспышке и смягчился. — Пожалуйста, расскажи мне, что происходит.

— Это трудно объяснить, — тихо промолвила Хоуп.

Клейтон с трудом поднялся на колени и обнял ее за плечи. Они смотрели друг другу в глаза. Хоуп уже знала, что он крепко сколочен, но по-настоящему поняла это только сейчас: в Клее угадывалась такая сила, что невольно возникал вопрос, сколько же человек потребовалось, чтобы избить его до полусмерти.

— Да, я ничего не помню, — проскрежетал Слейтер, — но я не дурак. Ты почему-то очень многое утаиваешь, а я должен знать все. Говори, пожалуйста, говори.

В его глазах цвета лесной зелени Хоуп читала и гнев, и страх, и сонмище других чувств, о которых она боялась думать.

— Ты расстроен, — сказала она с деланным спокойствием. — Из-за того, что не успел ко мне на помощь. Но я не нуждалась в помощи, Клей. Я уже взрослая и могу сама постоять за себя.

Это смехотворное заявление заставило его закатить глаза.

— Ага! Бьюсь об заклад, щетка — страшное оружие. Ты хоть стукнула его?

— По затылку.

Он покрутил головой, поморщился и злобно чертыхнулся.

— Нужно было целить ниже, моя радость.

Хоуп, потрясенная тем, что сделал Трент, и подавленная как никогда в жизни, все же не смогла удержаться: прислонившись лбом к его груди, она безудержно захохотала. Клейтон страшно испугался.

— Ох… Милая, не плачь, пожалуйста, не плачь. Извини меня. Пожалуйста, не надо…

Она подняла голову и посмотрела на Слейтера, рыдая от смеха. Он нахмурил брови.

— Ты… — Клейтон наклонился и всмотрелся в ее лицо. — Ты смеешься?!

— Извини, — выдавила Хоуп сквозь слезы, безуспешно пытаясь остановиться.

Его красивое лицо потемнело.

— Черт побери, что здесь смешного?

Только сейчас до нее дошло, что этот взрослый, солидный мужчина ведет себя как ребенок.

— Ты ужасно мило дуешься!

Клейтон задумчиво смотрел на нее. Пауза затянулась, и Хоуп испугалась, не обиделся ли он. Затем Клейтон тоже улыбнулся широкой, сексуальной улыбкой, от которой у нее захватило дух, и тут у него снова треснула губа. Он прижал рану на губе пальцем, поглядел Хоуп в глаза и, продолжая улыбаться, спросил:

— Значит, по-твоему, я милый?

Еще никогда мужская улыбка не сводила ее с ума.

— Пожалуй, да. Немножко…

Клейтон осторожно привлек ее к себе, стараясь не задеть ребра.

— Мне так нравится твой смех. Уж лучше всю жизнь хохочи надо мной. Но не плачь.

— Я это запомню.

Он смотрел на Хоуп со смесью нежности и недоумения.

— Почему мы так кричим?

— От страха, — прошептала Хоуп. Боже мой, я забываю управлять своим голосом… — Извини, Клей.

— Ну что ты. — Он прижал палец к ее губам и медленно покачал головой. Глаза Слейтера стали серьезными. — Никаких извинений. Ты в безопасности. Все остальное неважно.

Хоуп чувствовала, как он напряжен, как дрожат его руки.

— Тебе плохо, — прошептала она. — Давай я уложу тебя в постель.

Его потемневшие глаза заполыхали жаром. Не заметить этого Хоуп не могла.

— Уложишь меня в постель?

С нервным смешком она уточнила:

— Тебе нужно немного поспать.

У него вытянулось лицо.

— Это не то приглашение, которого я ждал.

И тут она вспомнила то, о чем в суматохе совсем забыла.

— Я получила твою записку.

— Да? Значит, Молли не ударила в грязь лицом? — Он просиял и посмотрел ей в глаза. — Ну, и как?

— Что ”как”? — замирающим голосом спросила она.

— Ты скучала по мне?

— Мне некогда было скучать. — Клейтон нахмурился, и она улыбнулась. — Ну, может быть… немножко.

Он усмехнулся и хвастливо ответил:

— Держу пари, совсем не немножко!

Слейтер храбрился, боясь огорчить ее, но обмануть ее было невозможно. Он был смертельно бледен и едва ли сумел бы стоять. Хоуп понимала, что он держится только невероятным усилием воли.

— Пойдем, Клей, пожалуйста.

— Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь?

— Все нормально. — Она помогла Клейтону подняться, а когда тот слегка пошатнулся, осторожно взяла за талию и поддержала. — Тебе вообще не следовало вставать, — пожурила Клейтона Хоуп, когда они шли к его спальне.

Слейтер не ответил, и она заподозрила, что ему еще хуже, чем кажется. Когда Хоуп уложила его в постель, он облегченно вздохнул.

Она долго сидела на краю кровати и наблюдала за молчавшим Клейтоном. Его дыхание, вначале слишком частое, постепенно выровнялось, а она все еще не сводила с Клея глаза, желая убедиться, что ему действительно полегчало. Кто ты, Клейтон Слейтер?

Впрочем, какой смысл выяснять это? Как только Клей сможет позаботиться о себе, придется открыть ему правду и он исчезнет из ее жизни так же неожиданно, как появился. И гнев его будет страшен.

Не в силах справиться с охватившим ее волнением, Хоуп наклонилась, укрыла его простыней и подоткнула с боков. Когда она машинально провела пальцами по его груди, ее обдало жаром.

Клейтон был первым мужчиной, вызвавшим в ней такой чувственный голод. Правда, богатым опытом она похвастаться не могла, но этого и не требовалось: таких, как Клей Слейтер, один на миллиард.

Она ощутила в животе слабый трепет и с удивлением поняла, что это — самое настоящее влечение. Присутствие этого человека оказывало на ее внутренности какое-то странное действие… едва ли не порочное.

Хоуп не смогла устоять перед соблазном и задержала руку на его груди. Под упругой гладкой кожей чувствовались крепкие мышцы. Пальцы Хоуп дрогнули, когда она неожиданно для себя подумала… а что, если бы они действительно оказались в постели? Если бы на самом деле занялись любовью и она бы зачала от него ребенка?