— Лишь на левое ухо, — покраснев, призналась она. — Правое наполовину слышит.

— Так ты слышишь лишь четверть того, что все остальные?

— На самом деле это вовсе не так страшно. Если я не огорчаюсь и не расстраиваюсь, то слышу нормально. Но стоит устать или поволноваться…

— А как же ты общаешься с пациентами?

— У меня есть специальное оборудование. Все мои звуковые приборы снабжены усилителями. Это не слишком затрудняет мне жизнь, если не считать…

Продолжения не требовалось. Клейтон все понимал и так. Если не считать случаев, когда она сталкивалась со злыми людьми.

— Наверное, в детстве тебе приходилось туго.

Она пожала плечами. Этот ответ был достаточно красноречивым. Маленькая девочка без матери, жившая с властным и маниакально заботливым отцом, державшим ее вдали от жизни. У Клейтона заныло сердце.

— Рассказывай, Хоуп.

— Это далось мне без особого труда. В школе было интересно, училась я хорошо. И люди относились ко мне по-доброму. Даже когда… — Она вдруг замолчала и закусила губу.

— Что ”когда”?

Хоуп посмотрела на него с мольбой, словно обращалась за помощью, но помощь не пришла.

— Хоуп…

— Видишь ли… иногда я кое-что вижу. Чувствую, — пробормотала она. — В общем-то, ничего особенного.

— Что значит ”чувствую”? Вроде угадывания, кто звонит, еще до того, как ты сняла трубку?

Значит, он заметил…

— Иногда.

Клейтон улыбнулся.

— Значит, ты настоящая цыганка, да?

Ее губы тронула смущенная улыбка.

— Ага. Боишься?

— Чего? Что ты заколдуешь меня?

— Не заколдую, если будешь хорошо себя вести.

— О, я буду вести себя прекрасно, милая. Поверь мне.

Она нервно засмеялась.

— Попробую.

— Хоуп… Скажи мне, ты моя судьба?

Она побледнела.

— Что заставило тебя задать этот вопрос? — с дрожью в голосе спросила она.

Увидев ее неподдельное волнение, он слегка прищурился.

— Да нет, я просто так… Проклятие, Хоуп, я чувствую, ты что-то скрываешь. Что?

Она закусила губу и нерешительно пробормотала:

— Когда я нашла тебя, ты смотрел на меня снизу вверх…

Клейтон заморгал и мысленно перенесся в ту роковую ночь, когда он лежал в грязи, истекающий кровью, жестоко изуродованный, и думал, что умрет, так и не вспомнив собственного имени. А потом появилась Хоуп, и он перестал чувствовать себя одиноким…

— Помню, — сказал он. — Я думал, что ты ангел.

— А я… Ох, это неважно, — быстро спохватилась она.

Но Клей знает… она думает то же самое. Он — ее судьба.

— Почему ты не можешь сказать это вслух? — взволнованно спросил он. — Все сложилось как нужно, Хоуп. Мы родились друг для друга. Это судьба.

Ее глаза открылись еще шире, хотя это казалось невозможным.

— У каждого из нас своя судьба, Клей. Моя судьба — жить здесь и заботиться о больных, — сказала она не слишком уверенно, словно хотела убедить самое себя.

— Понимаю, — тихо и грустно промолвил он и повернул лицо Хоуп к себе. — В твоей жизни нет места для всего остального.

— Нет, — решительно сказала она и напрягла подбородок, готовясь отвернуться, но не сделала этого, потому что боялась пропустить его слова. У Клейтона сжалось сердце. — Но ты прав, — сказала она. — Я действительно должна объяснить то, что случилось сегодня вечером. — Хоуп тяжело вздохнула. — Трент здесь, в Грин Каунти, личность известная и влиятельная.

Естественно, Клейтон не пришел от этого в восторг, но принял ответ к сведению, поскольку отчаянно нуждался хотя бы в какой-то информации.

— Почему?

— Он обаятелен, богат, красив. К тому же холост. Трент помогает отцу руководить одной из самых больших лесозаготовительных компаний на западе. Каждая мать в радиусе двухсот миль норовит подсунуть ему свою дочку.

— Почему же этот обаятельный и привлекательный набросился на дочь своего босса?

— В свое время он пытался… ухаживать за мной, если так можно выразиться. Кажется, слово ”нет” выводит его из себя.

— Да уж, — пробормотал Клейтон, глядя на ее порванное платье, и снова ощутил злость. — Стало быть, если с твоим отцом что-нибудь случится, он оставит все Тренту?

— Нет, — немного подумав, сказала она. — Но я у отца единственная, и если он умрет…

— Тот, за кого ты выйдешь замуж, получит изрядный куш. — Хоуп угрюмо кивнула. — Так вот на что рассчитывает Трент?

— Он и так богат. Это не имеет значения.

— А компания?

— Зачем я Тренту, если он и без того работает там и со временем займет место отца?

— Пока не знаю, но мы это выясним. Почему ты покрываешь его?

— Я не покрываю, — возразила она. — Но можешь мне поверить, обращаться к шерифу бесполезно.

— Ну и молчи, черт побери, если хочешь, чтобы тебя изнасиловали! — Почти выкрикнул Слейтер и сам испугался своих слов: а если и в следующий раз его не окажется рядом?.. — Твой отец знает, что ты беременна? Ему известно обо мне?

— Гмм… — Она закусила губу и бросила на Клейтона виноватый взгляд. — Я не говорила ему… Он думает, что мы с Трентом просто слегка повздорили.

— А почему обо мне не знает Трент? — не унимался Слейтер.

— Это сложно, — прошептала Хоуп. — Он рассказал всему городу, что я беременна от него. Кажется, люди верят в это. — Клейтон хмыкнул, но она не дала ему высказаться и быстро добавила: — Даже Келли то и дело косится на мой живот, чем доводит меня до бешенства. Вот почему мое дело слегка забуксовало.

— Забуксовало? Ты работаешь как вол! Еще немного, и сведешь себя в могилу! Значит, ты хочешь сказать, — процедил он, едва сдерживаясь, чтобы не закричать, — что все думают, будто мой ребенок, — тут Клейтон гневно показал пальцем на ее живот, — от него?

— Конечно, это вранье, — торопилась с объяснениями Хоуп. — Но он надеется шантажом добиться моей руки. Обещает лишить меня клиники, если я не соглашусь стать его женой. Ведь он лучше других знает, что значит для меня моя работа, — и глухо добавила: — Однако к нападению на тебя он непричастен, поскольку не знает о твоем существовании.

Клейтон ласково погладил Хоуп по подбородку, заглянул в глаза и мрачно сказал:

— Ладно, скоро все изменится. Переходим к следующему вопросу.

Расстроенная и измученная, она сидела неподвижно. Слейтер смягчился. На нее напали, а он мучает ее допросом, изливает на нее свой страх. Ему стало стыдно. Он медленно протянул другую руку и прикоснулся к ее плечу.

— Извини, Хоуп. Извини, пожалуйста.

— За что? — Она смотрела на него с опаской, потому что он, уцепившись за край кровати, начал осторожно, дюйм за дюймом, подтягиваться ближе к Хоуп.

— Иди ко мне.

Она посмотрела на разделявшее их пространство, затем подняла глаза и обвела его затуманившимся взглядом. Клейтон шумно вздохнул. От этого взгляда у него напряглись мышцы живота, затем реакция пошла ниже, и, не отведи Хоуп глаза, она вскоре открыла бы, что некоторые части его тела полностью здоровы и рвутся в бой.

До этого момента Клейтон не придавал значения тому, что лежит почти голый; пижамные брюки были настолько тонкими и ветхими, что при желании Хоуп увидела бы все, что хотела… и даже больше. Он чувствовал, что был достаточно опытен, чтобы понять значение ее взгляда, знал, что у него красивое тело, и все же ему инстинктивно захотелось съежиться.

В конце концов их взгляды встретились. Глаза Хоуп, сиявшие как черные алмазы, пылали жаром, которого нельзя было не заметить, и вместе с тем необычайно светились трогательной невинностью.

— Сегодня я больше не буду мучить тебя, — пообещал он с хрипотцой в голосе. — Ты заслуживаешь лучшего обращения.

Хоуп глубоко вздохнула, пытаясь разрядить слишком чувственную атмосферу.

— Ты огорчен и имеешь для этого все основания, — серьезно сказала она, однако не сдвинулась с места. — Но извиняться тебе не за что.

— Есть. Я тоже до смерти испугался… за тебя, — признался Слейтер. — Пойдешь ко мне?

Хоуп какое-то время сидела молча, и Клейтон уже готов был признать свое поражение, когда она осторожно придвинулась, легла рядом и вытянула ноги.