— Я… быстрая, — промолвила молодая женщина, пытаясь говорить непринужденно, хотя внутри у нее все сжалось.

— Быстрая? — Слейтер приоткрыл глаза и уставился на нее.

Она терпеть не могла объяснять это. Смущалась.

— Я кончила школу в пятнадцать лет.

— Все равно, — сказал он. — Слишком молода.

— И защитила диплом за два года.

— Ага… гений.

Хоуп напряглась. И Молли тоже.

Но когда на лице Клея блеснула улыбка, она поняла, что это не насмешка.

— Мне нравится, — сказал он. — Умная и красивая. Убийственное сочетание.

Затем Клейтон поднял руку, потрогал повязку на голове и что-то сказал, прикрыв ладонью рот.

— Прости, что? — подалась к нему Хоуп.

— Где я? — повторил Слейтер, снова опустив веки, словно устал держать глаза открытыми.

— Я говорила тебе.

— Нет. — Гигантским усилием воли он заставил себя поднять голову и открыть здоровый глаз. — Ты сказала, что мы любовники, что меня зовут Клейтон. Но не сказала, где мы.

Свободной рукой Хоуп натянула простыню на его обнаженную грудь. От случайного прикосновения к его коже она вздрогнула, как от электрического тока.

Хоуп была бы вполне довольна свой жизнью, если бы не вынужденная замкнутость, которая объяснялась как ее физическим недостатком, так и чрезмерной опекой отца. То, что Грин Каунти был практически оторван от мира, роли не играло. Она жила и в больших городах, но не помнила, чтобы мужчина хоть раз возбудил в ней столь живое чувство. Однако думать об этом не следовало, и Хоуп поторопилась прогнать эту мысль. Она доктор. Широкие, сильные мужские плечи не должны волновать ее.

Но они ее волновали. Как бы Хоуп ни убеждала себя в обратном, она не могла не думать о мужчине под простыней. Больше шести футов мышц и сухожилий, без единой унции жира. Длинные, мускулистые руки и ноги, покрытые светлыми волосками. Волосы у Слейтера были белокурые, пышные и несколько длинноватые, словно он давно не стригся. А судя по тому, что она увидела, когда открывала его веки, Клейтон обладал парой поразительных зеленых глаз. Такого изумрудного оттенка она еще не встречала.

Один из этих глаз в данную минуту смотрел на нее и ждал ответа.

— Мы находимся у меня в доме. Здесь же моя клиника.

— Где ты нашла меня?

— Той ночью?

Он кивнул, продолжая внимательно следить за ней.

— В лесу, недалеко отсюда. Было очень поздно.

— Что ты делала в лесу в такое время?

— Тебя нашла Молли. Я только шла за ней.

Молли почувствовала, что в таком состоянии Клей не способен и мухи обидеть, и совершенно успокоилась. Услышав свое имя, она игриво ткнула Слейтера носом в руку.

Клейтон, не выпуская запястья Хоуп, другой рукой обнял собаку за шею, подтянул поближе и дал лизнуть себя в лицо. Он смотрел на Молли со странным выражением, которого Хоуп не поняла.

— Ты… так и не сказала мне, что я делал в лесу поздно ночью, — прошептал он. Было видно, что ему больно говорить.

— Нет, — подтвердила она, тщательно следя за его губами, чтобы не пропустить ни слова. У него будет куча вопросов, на большинство из которых она не сможет ответить. К этому следовало быть готовой.

Не сводя взгляда с Хоуп, Клей кончиком большого пальца гладил ее запястье.

— Ты не сказала об очень многом, — заметил он.

— Ты… спал.

Его прикосновение было легче перышка, но последствия вызывало весьма серьезные. Хоуп снова пронзило электрическим током.

— Ты… напряжена, — тихо сказал он.

— Немного, — призналась она.

— Из-за меня?

Из-за твоего прикосновения. Из-за того, что оно со мной делает.

— Нет… Не совсем.

— Я не хотел огорчать тебя.

Этот голос!.. Раньше на нее не производила впечатления такая мелочь, как мужской голос. Она вспыхнула и от волнения расстегнула воротничок блузки. Хоуп почувствовала, что Клей тоже волнуется.

— У меня есть вопрос, — сказал он.

— О’кей. — Ей не потребовалось прибегать к шестому чувству. Было заранее ясно, что вопрос будет не из легких.

Он облизал губы.

— Какого черта я делал в лесу в такую бурю, вместо того чтобы лежать с тобой в постели?

Клейтон все еще держал Хоуп за руку. Молли сидела на полу, зажатая между ними. Измученный Слейтер опять закрыл глаза. Хоуп следила за его губами, чтобы не пропустить ни слова.

Клейтон хотел знать, почему они не лежали в постели… Она не ожидала, что эти слова обдадут ее словно пламенем. Хоуп представила себе, как они лежат обнявшись, и ощутила холодок под ложечкой.

— Тебе… нужно отдохнуть.

Клейтон покачал головой.

— Мне нужен ответ. — Он отпустил запястье Хоуп, но ощущение ее гладкой кожи запечатлелось в его мозгу; от ее запаха трепетали ноздри. Она казалась почти знакомой. Как и название этого городка, которое вертелось на кончике языка.

— Я отвечу на все вопросы, когда тебе станет лучше.

— А мне очень плохо?

— Может быть, не так, как кажется. — Ее заминка была красноречивее слов. — Сотрясение мозга, — осторожно сказала она. — Но череп цел, внутреннего кровоизлияния нет. Два сломанных ребра. И синяки с головы до ног, как ты и сам, должно быть чувствуешь.

— Значит, жить буду?

Она не сводила взгляда с его губ. Значит ли это, что она хочет поцеловать его… так же, как он ее? Нет, горько подумал Клейтон. Это ведь его, а не ее огрели по голове. Она не теряла память и должна помнить, каково им было вместе.

— Да, — наконец сказала Хоуп, — будешь.

— Почему я ничего не помню?

— Вспомнишь. При травмах головы такое бывает. Дай срок.

— А если ничего не изменится?

— Я отвезу тебя в Сиэтл на обследование.

— Нет!

Хоуп улыбнулась ему, как упрямому ребенку.

— Знаешь, у тебя нет выбора. Ты забыл, что я доктор?

Молли тихонько заскулила и ткнулась в Слейтера носом, словно сочувствуя ему. Он должен был бы узнать собаку… Прикосновение ее теплого меха что-то означало, но что? Он не испытывал ничего, кроме смутного чувства неловкости и беспокойства.

— Ни за что!

Лицо Хоуп смягчилось, глаза светились пониманием и состраданием. Затем она взволнованно промолвила:

— Клей…

Женщина неожиданно умолкла, Слейтер медленно повернул к ней голову и вздрогнул от боли.

— Что?

— Я не та, за которую ты меня принимаешь.

— Ты шутишь? — насмешливо спросил он. — Милая, я не могу вспомнить, когда родился. За кого, по-твоему, я могу тебя принимать?

Увидев ее растерянный взгляд, Слейтер улыбнулся, и у него снова треснула губа.

— Черт!

— Ох, — еле слышно прошептала она, намочила салфетку и приложила ее ко рту Клейтона. — Извини…

— За что? Разве это ты избила меня?

— Нет! Конечно нет. — Тут она оценила юмор и улыбнулась. — Я редко сержусь на тебя. Только в тех случаях, когда…

— Когда? — спросил Клейтон, когда она замешкалась.

— Когда ты делаешь какую-нибудь глупость. Например, опаздываешь к обеду.

Она снова улыбнулась, но, как ему показалось, на этот раз принужденно. Глаза Хоуп не улыбались. Она собиралась сказать что-то другое. Что-то важное. Но что? За что она могла на него сердиться?

Когда Хоуп склонялась к нему, не верилось, что она вообще способна сердиться или причинить вред кому бы то ни было. Он видел ее гладкую белую кожу и чудесные выразительные глаза. Он все сильнее поддавался ее очарованию.

— И часто я опаздываю? — спросил он. Ее нежная улыбка тут же угасла, и Хоуп тяжело вздохнула. Черт побери, что происходит в этой прелестной головке? — Как мы познакомились, Хоуп?

— Я постараюсь не сердиться за то, что ты не запомнил такой пустяк.

— Странно… — Он потер лоб. — Ты понимаешь, что чувствует человек, который глядит в зеркало и не узнает собственного лица? Кто-то пытался меня убить, а я не помню, за что. Может, меня разыскивает полиция? Может, я вор? Или… еще хуже? — Эта мысль была нестерпима.

— Нет!

— Ну, не знаю. Все это чертовски неприятно.