— Хочешь пива? — спрашивает Сайлас, когда я вхожу.

— Да, было бы замечательно.

Он нервничает, и, когда он идет на кухню, до меня доносится запах его беспокойства. Он протягивает мне бутылку через барную стойку, а сам кладет на нее локти, оставаясь вне пределов мой досягаемости. Наверное, так лучше для нас обоих.

— Мои кузены перенесли свой главный штаб — место, где происходит продажа оружия и особо важные сделки — сразу после «смерти» моего дяди, — я изображаю пальцами кавычки при слове «смерть», и Сайлас фыркает, — Я выяснил, что теперь они базируются в доме Гэрри на озере — старшего из кузенов — но, как тебе уже известно, мне не удалось попасть внутрь.

— Тебя поймали на взломе.

— У чертового ублюдка был какой-то новый вид системы безопасности, который я не смог отключить, так что копы приехали быстрее, чем мне удалось пробраться в дом. Мой дядя был там, я чувствовал его запах.

— Как ты можешь быть так уверен в этом?

— У лис нет обоняния собак или медведей, но мы точно можем сказать, кто из нас был где-то, если поймаем его запах, но не то, чтобы это приняли бы как доказательство в суде.

На лице Сайласа появляется гримаса отвращения:

— И почему способности оборотней не признают доказательствами в суде?

Я закатываю глаза.

— Не думай, что это все, я узнал еще кое-что.

— Но как?

Я теряю нить разговора, засмотревшись ему в глаза. Они зеленые и такие яркие, и я хочу смотреть в них, видеть, как они расширятся, когда буду входить в него.

— Эм… Наверное, будет лучше, если я не буду говорить тебе этого.

— А Дэнверсу ты сказал?

— Я поделился информацией, но не способом ее выяснения.

— И он не настаивал рассказать больше?

— Ему нужны мои кузены, и он готов заключить со мной «союз», только бы поймать их. Я не могу соблюдать все законы, но по сравнения с ними, я святоша.

— Будь осторожен. Я не хочу, чтобы тебя арестовали.

— Я тоже, но я не могу это просто так оставить. Они что-то затевают. Что-то крупное.

— Сделку?

Я качаю головой:

— Не думаю. У меня предчувствие, что это гораздо больше, чем сделка. Я думаю, что они собираются объединиться с другой преступной группировкой. Я поймал сильный кошачий запах у дома Гэрри. Запах котов-оборотней. У нас никогда не было союзников-кошек, но их запах и метки повсюду на территории моих кузенов. Я уверен, кузены не стали бы с этим мириться, если бы они не организовали союз.

Он хмурится, и мне нравится, как при этом морщится его нос. Черт подери, я так далеко зашел в общении с ним.

— Ты думаешь, твоя семья предаст котов?

— В их мире нет понятия «предать». Либо используй и убей, либо будь убитым. Я думаю, что они пытаются притвориться беззащитными и слабыми, чтобы потом неожиданно напасть и захватить для себя дополнительную территорию.

— Территорию?

Я не хочу больше ничего ему говорить не потому, что я клялся, что пока я не причастен к семейному бизнесу, не буду на них стукачить. А потому, что Сайлас выглядит безобидным и наивным. Он бы не прожил двух лет, как коп в моем ужасном мире, и он бы… нет. Просто нет.

— Полагаю, речь о крупном куске города, — объясняю я, — Но, чтобы там не намечалось, я должен остановить это, даже если это означает, что я должен присоединиться к кузенам.

С лица Сайласа исчезают все эмоции:

— Скажи мне правду. Ты участвовал в них бизнесе каким-либо образом?

Я трясу головой:

— Сейчас — нет. Но… Я был подростком и… — я отворачиваюсь, чтобы не видеть разочарования, отразившегося на его лице, — Я выполнял поручения для моего отца и дяди, и меня тошнит, стоит лишь вспомнить об этом, но когда мне исполнилось двадцать, я ушел, и с тех пор не помогаю им.

Я снова смотрю на него и вижу, что он поглядывает на меня с опаской. Я чувствую запах страха и гнева. Он не верит мне. Какого хрена я сделал, чтобы заставить его думать, что я буду работать с этими ублюдками?

— Я нашел фото с приема, организованного твоим кузеном Гэрри меньше года назад. И ты на нем есть.

Черт. Надо как-то объясниться. Мне стоит сочинить историю или сказать правду — что не свойственно Редтэйлам?

— Люк?

— Хорошо. Я виделся с ними однажды, Гэрри или мой дядя попросили мне прийти. Ну, «попросили» не то слово. Они угрожали мне и людям, которые важны для меня, и мне пришлось согласиться, чтобы им казалось, что я прикрою их, что я связан с ними.

— И ты, как я полагаю, не рассказал об этом Дэнверсу?

— Нет.

— И ты надеешься, что я тоже не стану.

— Как тебе будет угодно.

— Люк, я хочу доказать, что ты невиновен.

Я смотрю на него. Он правда хочет помочь. Это написано на его лице.

— Как ты выпутался из этого? — спрашивает он.

Я провожу рукой по волосам. Я никогда и никому не рассказывал полную версию событий, и уж точно не собираюсь делать это сейчас. Если разворошить это сейчас, то я могу просто распасться на кусочки. Внутренне, конечно.

— Мой отец умер. В его завещании был пунктик, которой помог мне выпутаться. Видимо, он тоже хотел отойти от дел, как это имел наглость сделать я.

Он кивает:

— Ты еще легко отделался.

— Не могу сказать того же. Все думают, что я такой же подлый, как и другие лисы.

Сайлас хмурится:

— Ты не подходишь под этот чертов стереотип.

— Возможно, — пожимаю я плечами, — Видимо, в моем генном коде произошел какой-то сбой, и я родился с совестью. Когда я был ребенком, то не мог возразить ничего против действий моей семьи, иначе был бы избит или того хуже. Я ненавидел своего дядю, ненавидел то, что он делал. Ненавидел его жестокость. Я ненавидел, что он обворовывал других и даже хуже. Я не хотел наживаться на потерях других людей. У меня нет прекрасной истории о доброй бабушке, которая дарила мне любовь и заботу, или каком-либо другом человеке, кто был бы добр ко мне, я просто хотел делать людей счастливыми, и все, что я могу сделать для них сейчас, это готовить чертовски вкусную острую курочку.

Сайлас поджал губы, будто пытаясь не засмеяться. Я чувствовал, что его напряжение исчезло. Мои слова успокоили его.

— Над этим можно посмеяться. Примерная лиса в курятнике. Возможно, это стоит использовать, как маркетинговый ход. Это может привлечь людей в мой захолустный ресторанчик.

Сайлас обходит стойку и встает рядом со мной. Мне хочется притянуть его к себе. Я глубоко вдыхаю его запах.

Он кладет руку на мою.

— Я не… Я никогда… не думал о нем, как о захолустном.

— Спасибо, — слово выходит мягким и хриплым. Люди обычно думают обо мне гадости, просто потому, что я лис, и больше их ничего не волнует.

Он улыбается и поглаживает мою руку большим пальцем. Он делает это бессознательно? Он пытается меня успокоить?

— Меня с детства учили ненавидеть таких, как ты. Моя мама считает, что люди, которых сексуально привлекают оборотни, больные на голову. Но когда я лично познакомился с несколькими перевертышами, то понял, что они не такие, как мне говорили. Они были более человечными, чем многие биологические люди.

— Есть много превертышей, которые рады навредить другим.

— Да, это так, но…— он приближается ко мне еще на шаг, — Я не против вступить в связь с оборотнем.

— Хочешь быть оттраханным одним из них? — нет смысла пытаться завуалировать это выражение. Мы оба знаем, что хотим этого.

Он облизывает свои губы.

— Ага.

— Так ты никогда не…? — я качаю головой быстрее, чем остаток предложения выходит из моего рта, — Не отвечай.

— Нет, ты будешь первым, под кем я буду, — его взгляд натыкается на мой. Почему он выглядит так юно и невинно?

— Мы не должны.

— Я знаю, — отвечает он, в его голосе так много разочарования.

— Я думаю, мне лучше уйти.

— Или ты мог бы остаться на ужин?

Как на свидании. На свидании, которое не закончится постелью. Неа. Я не стану этого делать. Но я так хочу.

— Я мог бы приготовить спагетти, — предлагает он прежде, чем я успеваю ответить. Будет ли он так стараться мне угодить в постели?