Мэрион взглянула на него, и их глаза встретились. Сердце ее забилось быстрее, но тут же сразу успокоилось. Он тоже словно бы внезапно осознал возможную двусмысленность в своих словах, но реакция была совершенно иной. В его глазах мелькнул явный испуг.

— Я имел в виду чай, кофе, может быть, бокал вина или коктейль?

— Благодарю вас, — улыбнулась она. — Чашку кофе, пожалуйста. Черный и без сахара.

Как только он ушел, Мэрион положила на маленький столик перед собой портфель и достала первую попавшуюся папку. Она все еще внимательно читала ее, когда стюард поставил перед ней чашку кофе и снова исчез.

Работа не шла. Мэрион резко откинулась в кресле и завела руки за голову. Стюард боялся ее, поняла она, и легкое разочарование охватило Мэрион. Внезапно ей сделалось грустно. Папка с досье на Кристофера Джермейна, которое она собиралась изучить, была отодвинута и забыта. Она взяла кофе слегка дрожащей рукой и неожиданно болезненно, как-то криво усмехнулась. Она пугала мужчин! Или, вернее, это делали деньги ее отца. Могущество ее отца. Ее наследство. Они все или пускали слюни от жадности, когда зарились на ее богатство, или пугались, как этот чудак. Мэрион слегка приоткрыла глаза, стараясь не поддаваться унынию, но настроение так и не поднималось.

Йорк

Звуки музыки, доносящейся из его квартиры, Хэдриан услышал даже раньше, чем вложил ключ в замочную скважину. Но ничуть не удивился. В гостиной он увидел, как Линнет и Брин, лежа на спине посреди ковра, делали гимнастические упражнения. В первый раз, когда, вернувшись домой, он застал их за этой гимнастикой, его глубокое изумление заставило обеих разразиться хохотом. Брин была одета тогда в безвкусное платье в горошек и выглядела ужасно нелепо. Теперь же на ней было черное гимнастическое трико, а лицо разгорелось от напряжения.

— Хорошо, хорошо, Брин! У тебя уже получается, — подбадривала ее Линнет. — Я понимаю, тебе тяжело, но результат стоит того. Скоро ты похудеешь еще больше и живот перестанет выпирать, а мускулы подтянутся. Хорошо! Еще разок!.. Хорошо…

Хэдриан уселся на диван, глядя на свою кузину. Брин раскраснелась и даже вспотела от напряжения, но движения ее были грациозней и уверенней, чем когда-либо раньше. Она здорово похудела за этот месяц, у нее уже начала вырисовываться талия. Хэдриан радовался за нее, но это и беспокоило его, он и сам не знал почему.

— Отлично. Немного передохнем, а потом упражнения для бюста. Надо, чтобы твои груди были высоки и упруги, как эти… — Линнет подняла руками свой большой, но красивой формы бюст, и Хэдриан слегка кашлянул. Женщины оглянулись на него, но Линнет только ухмыльнулась, ни чуточки не смутившись.

— Честно говоря, я не ожидал, что моя квартира превратится в гимнастический зал, — пробормотал улыбаясь Хэдриан.

— О, извини, я не подумала… — начала Брин, только тут вспомнив о соседях. В Равенхайтсе ближайший сосед жил от них за пять миль.

— Да он просто дразнит, — прервала Линнет, вставая с пола с гибкой грацией, которой Брин могла лишь позавидовать, тяжело поднимая свое крупное тело. Мускулы болели и ныли, но Брин старалась не обращать на это внимания.

— Давай-ка попьем, — сказала Линнет. — Помнишь, что я говорила насчет обезвоживания? — Она налила два больших стакана минеральной воды.

Брин мелкими глотками пила из своего стакана, а Хэдриан задумчиво смотрел на нее. Линнет сотворила чудо за то короткое время, пока занималась с его кузиной. Брин начала терять свой неуклюжий грузный вид да и вообще повеселела — пару раз, приходя домой, он заставал обеих девушек то смеющимися над каким-то журналом, то весело болтающими за чашкой травяного чая.

— Как дела на работе? — спросила Брин, успокаивая свое учащенное дыхание. Сегодня ей показалось, что это происходит быстрее, чем обычно.

— Все хорошо. — Хэдриан поднялся с широкой улыбкой на лице. — Можно даже сказать, прекрасно. Партнеры предлагают мне войти в дело. Я скопил приличную сумму, Этого, пожалуй, хватит, чтобы войти в фирму «Райт, Картер и Фиппс». Тогда она будет называться уже «Райт, Картер, Фиппс и Боултон».

— Хэдриан, это великолепно! — воскликнула Брин, бросившись обнимать его.

— Прими мои поздравления, — присоединилась Линнет. — Но разве у них были сомнения? Они бы просто пропали без тебя. Ведь ты же гений по части цифр.

Брин налила себе еще стакан минеральной воды и отпила немного. Прежние, насыщенные сахаром напитки отошли в прошлое.

— Если ты будешь продолжать в том же духе, — сказал Хэдриан, взяв у нее стакан и сделав глоток из него, — мы скоро тебя не узнаем.

Линнет рассмеялась.

— В твоих словах больше правды, чем ты думаешь. Ты даже не представляешь, как сильно, когда исчезает лишний вес, меняется весь облик человека.

Неужели это правда, подумала Брин. И никто не узнает ее?.. Она отвернулась, пока брат с Линнет продолжали возбужденно обсуждать новое положение Хэдриана, и задумалась над такой перспективой. Кристофер Джермейн был осведомленным человеком. Он наверняка узнал о смерти ее отца и сестры. И явно понял — особенно после того случая с овцами, — как она ожесточилась, потеряв ферму. Поэтому, когда она появится в его жизни снова, он, хотя и не узнает ее, наверняка вспомнит ее имя. Ведь Виттейкер не слишком распространенная фамилия.

— Брин, что ты скажешь?

— Что? — Она заморгала, глядя на Хэдриана. — Извините, я просто задумалась.

— Я говорю, а почему бы нам не отметить это сегодня вечером? Ты, я, Линнет и Фил.

— О да. Это просто замечательно. Но я буду есть только салат.

— Я всегда считал, что ты терпеть не можешь салат, — поддразнил он ее и подмигнул Линнет, которая добродушно улыбалась. В самом деле, ей удалось на удивление легко подобрать для Брин диету. Она исключила чересчур калорийную пищу, не говоря уже о конфетах и прочих сладостях.

— Папа всегда ненавидел салат, ты знаешь. Он называл его пищей для кроликов, — с улыбкой произнесла Брин.

Ей самой новая диета давалась легко. Она твердо решила похудеть. И возможно, на этом не остановится. Может, ей удастся и вообще изменить свой облик.

Хэдриан заметил тот странный, тигриный блеск, что промелькнул вдруг в ее глазах, и нахмурился. Он взглянул на Линнет, но та, кажется, не заметила ничего необычного — она ведь не знала Брин так, как он. Что-то тут неладно. Он знал это, чувствовал нутром. И какое-то неприятное чувство в глубине души подсказывало ему, что, когда наконец Брин признается, что она задумала, это не понравится ему.

Стоуви, Вермонт

Мэрион появилась в отеле в два часа дня. А в три тридцать Морган уже знал, что она здесь. У него была своя сеть «зеленых» шпионов, которой позавидовало бы даже ЦРУ. Впрочем, он не обратил на этот факт особого внимания — просто еще одна известная богачка приехала продлить здесь лыжный сезон. Но кто-то обязательно должен не спускать с нее глаз и доносить ему. Просто так, на всякий случай.

Мэрион даже не стала терять время на распаковку вещей, а, быстро взяв напрокат лыжи, направилась на склон горы. И сразу почувствовала себя лучше. Лучше, чем все эти дни. И даже недели. Месяцы… Что-то было такое в сверкающем снеге, в белых горах и чистейшем воздухе, отчего все заботы и беспокойство сами собой вылетели из головы и появилось чувство свободы. Когда, скатившись на лыжах, она остановилась у подножия горы, все прошлое вдруг показалось ей далеким-далеким, точно за тысячу миль отсюда. Ничего удивительного, что Кристофер Джермейн обосновался здесь…

Но вдруг Мэрион отрезвела. Она приехала сюда работать. Работа эта может быть грязной, сопряженной с неприятными моментами, но раз уж она решилась доказать кое-что своему отцу, она должна это сделать.

Весь вечер, во время ужина в ресторане, Брин говорила мало, была задумчива и погружена в себя. Да и что она могла добавить к интеллигентной, живой, остроумной беседе? Единственное, о чем она могла поговорить, были овцы! После ужина все четверо решили побродить по городу. А разгуливая по Стоунгейту, время от времени останавливались возле магазинов одежды, обсуждая выставленные в витринах модели. Брин молча смотрела на модные платья, потом со вздохом произнесла: