Я провожу рукой по мягкой щеке Хар-лоу. Мы из разных рас. Я и не думал, что от этого моя пара может пострадать, но теперь мое сердце сжимается от беспокойства. Мой инстинкт выживания борется с необходимостью обеспечить безопасность Хар-лоу. Всю свою жизнь я предостерегался и никогда не приближался к плохим. А теперь эта маленькая женщина, у которой те же плоские черты лица, что и у Хар-лоу, заявляет мне, что я должен отпустить ее в их логово?

Я даже не могу осмыслить эту мысль.

Через мгновение голос женщины становится нежным.

— Послушай, кто вообще ты такой? Где твои люди?

— У меня нет людей.

— Не мог же ты взяться на пустом месте, — она наклоняет голову и в глубокой задумчивости рассматривает меня. — А у тебя случайно нет брата? Потому что ты мне кого-то сильно напоминаешь.

Я вообще не отвечаю, потому что она задает слишком много вопросов. Вместо этого я вырываю лоскут из ее руки и прижимаю его к лицу Хар-лоу.

— Приведи вашу целительницу сюда, — спустя мгновение заявляю я женщине. Я потерплю присутствие целительницы, если это будет означать, что о Хар-лоу позаботятся, но кроме нее никто больше не должен приходить.

Женщина испускает полный раздражения рык.

— Целительницы тут нет. Она осталась дома, с остальными, потому что там живут несколько беременных женщин, и некоторым из них сейчас приходится нелегко.

Неужели в их племени есть и другие, которое могут страдать так же, как и моя Хар-лоу? Они ведь наверняка бы знали, что нужно делать? Я поднимаю на нее глаза, разрываясь между надеждой и отчаянием.

Она поднимает вверх свою плоскую, пятипалую ладонь.

— Поняла. Вижу, ты не из тех, кто так легко начинает доверять. Ты разрешишь мне кое-кого привести сюда? Мою пару?

Резко присев на корточки, я наклоняюсь над Хар-лоу, защитно закрыв ее своим телом, и протягиваю руку к своему ножу.

— Никто сюда не зайдет!

Мне ненавистна сама мысль о том, что хотя бы один из плохих найдет наш дом в пещерах. Скверно уже то, что эта женщина знает о нем. Нам придется покинуть его, если она все выболтает. Нам следует избегать плохих…

За исключением имеющейся у плохих целительницы.

Не знаю, как быть, я в полной растерянности.

— Моя пара, наверное, страшно переживает за меня так же, как ты за Харлоу, — говорит она, еще раз бросив озабоченный взгляд на мою лежащую без сознании женщину. — Прошу тебя. Позволь мне привезти его, и я уверена, что, как только ты поговоришь с ним, ты почувствуешь себя гораздо спокойнее.

— Я не доверяю плохим, — шиплю я сквозь стиснутые зубы.

— Плохие? — судя по голосу, она кажется растерянной. — Ла-адно. Это неожиданно. Все же, поверь, он совсем не плохой. Честно говоря, он… во многом похож на тебя, — в один миг выражение лица озаряется улыбкой. — Я скажу ему, чтоб он был без оружия, хорошо?

Я колеблюсь, но в этот момент Хар-лоу в моих руках зашевелилась, издавая стоны. Если эти люди знают, как доставить Хар-лоу к целительнице, я должен сделать все, чего бы это не стоило, чтобы защитить мою женщину и ребенка, которого она вынашивает.

На меня нахлынули воспоминания о моем отце, показывающем рукой на охотников, которые видны вдали. «Этих плохих, сынок, ты всегда должен избегать. Не доверяй никому из них. К ним нельзя приближаться».

Но ведь люди Хар-лоу живут вместе с ними. А Хар-лоу такая прекрасная, такая добрая. К тому же, этот человек, кажется, хочет помочь.

— Только его одного, — говорю я бесцветным голосом, пронизанным недоверием и подозрением. — Без оружия.

Она кивает головой и встает на ноги, потом тихонько выскальзывает из пещеры.

Я не доверяю ей, но разве у меня есть выбор?

Какое-то время спустя, уже после того как женщина уходит, глаза Хар-лоу, трепеща веками, открываются, и она изумленно смотрит на меня.

— Рух?

— Я здесь, — шепчу я, хриплым от беспокойства голосом. Я нежно ласкаю ее лицо. — Моя Хар-лоу, тебе плохо?

— Да нет, со мной все в порядке, — отвечает она, однако голос у нее дрожит. Она отталкивает мои руки, но я отказываюсь ее отпускать. — Просто у меня вдруг закружилась голова.

— Та женщина говорит, что ты плохо себя чувствуешь из-за ребенка.

Она хмурит свои рыжие брови.

— Лиз?

Я киваю головой.

— Сейчас тебе больно?

Она поглаживает свой живот и, облизав пересохшие губы, медлит. Это вселяет в мое сердце беспокойство. Лииз не так уж и не права.

— Ну, в общем, у меня спину ломит, и в боку все время болит. Но это ведь в порядке вещей, разве нет?

— Я не знаю. Она ушла за своей парой. Чтобы поговорил со мной.

— Рáхошем? — Хар-лоу снова хмурится. — Обо мне? Говорю тебе, я в порядке.

— Нет, не в порядке, — я помогаю ей сесть и передаю кожаный мешок с водой, чтобы она могла утолить жажду. Я замечаю, что, когда она пьет, у нее дрожит рука, и от этого у меня такое ощущение, будто копьем пронзили меня в живот. Осуждающие слова Лииз снова и снова крутятся у меня в голове. «Ты думаешь, тут будет для нее безопасно?»

Я специально привел Хар-лоу сюда, потому что знал, что сюда никто не приходит. Знал и все ровно забрал ее оттуда, из-под контроля целительницы, которая могла бы помочь ей выздороветь. Чувство вины вот-вот поглотит меня целиком.

Она кладет свои маленькие ручки поверх моей руки, и они дрожат.

— Рух,… ты не причинишь им вреда, да? Я знаю, что тебе не нравятся… незнакомцы.

— Не хочешь, чтобы я навредил плохим?

На какое-то мгновение Хар-лоу выглядит несчастной. Обеспокоенной.

— Я люблю нашу жизнь здесь. И ты это знаешь. Но те, другие… некоторые из них — мои друзья. Я не хочу, чтобы они пострадали.

Я ничего не говорю.

— Лиз просто беспокоится обо мне, — Хар-лоу продолжает тихим голосом, между глотками воды. — Я считала… ладно, неважно.

— Скажи, что хотела сказать.

Она выглядит встревоженной.

— Одной из причин, почему я никогда больше не попыталась вернуться обратно к ним, связана с тем, что я думала, что они винили меня в смерти остальных троих. Лиз сказала мне, что они выжили. Меня никто не ненавидит.

В глубине моей души вновь рождается то болезненное ощущение. Так она отправилась вместе со мной в путь только потому, что боялась, что у нее не было другого выбора? Я никогда не думал о том, почему Хар-лоу не делала новых попыток сбежать. Я по своей глупости считал, что это потому, что мы стали парой, что она испытывает те же чувства ко мне, что и я к ней. Видимо, с самого начала это была лишь моя фантазия.

Возможно, Хар-лоу хочет вернуться к плохим. Если да, то, как мне тогда жить?

— Не мог бы ты принести мне чего-нибудь поесть? — просит Хар-лоу, приложив руку ко лбу. — Возможно, это поможет успокоить головокружение.

Мое горе тут же отодвигается на задний план. Моя пара нуждается во мне. Не имеет значения, чего хочется мне.

— Оставайся здесь, — говорю я ей, направляясь к одной из корзин с вяленым, засоленным мясом. Я выбираю несколько кусков с самым нежным ароматом, те, что она ест по утрам, когда ее тревожит желудок, и возвращаюсь к ней. Наблюдая, как она ест, я убеждаюсь, что она пьет много воды. Когда она заканчивает, я беру ее на руки и несу — возмущенно протестующую — к нашему гнездышку из шкур, чтобы она полежала и спокойно отдохнула.

Впервые я осознаю, что больше мы не можем тут оставаться. Ни в коем случае, раз Хар-лоу больна. Я и представить не могу, чем все обернется, когда появится малыш, если Хар-лоу не здорова. Я справлюсь заботой о ней, но я понятия не имею, как ухаживать за комплектом. От волнения у меня желудок в узел скручивается.

Мы должны вернуться обратно.

ХАРЛОУ

Меня беспокоит Рух. Ведет он себя неестественно тихо, и чувствую, что у него есть ко мне вопросы. Однако он молчит, просто сидит рядом и кормит меня маленькими кусочками вяленого мяса и следит за тем, чтобы у меня в кожаном мешке было достаточно воды. Я очень устала и хочу просто немного вздремнуть, но должны прийти Лиз с ее парой, и мне на душе неспокойно от того, как воспримет их появление Рух. Сразу видно, что он на грани срыва.

Я похлопываю по краю постели, приглашая его прилечь рядом со мной. Мне ужасно не нравится, как складывается этот день. Новость о том, что Кайра и остальные выжили, потрясающая, но, как ни странно, я немного возмущена, что сюда заявилась Лиз с охотниками и перевернула мою жизнь. Мне и тут хорошо, с Рухом. Я люблю наше маленькое гнездышко возле самого океана.

Ребенок у меня в животе пинается, словно соглашаясь со мной.

— Эййй! — выкрикивает Лиз у входа в пещеру, и Рух тут же вскакивает на ноги. Всякие мысли о том, чтобы полежать со мной, в присутствии этих вторгшихся чужаков уже забыты. Извлекается его длинный костяной нож, и его лезвие выглядит зловещим, в то время как он крепко сжимает рукоятку.

Мое сердце стучит так громко. Рух быстрым маневром встает передо мной, прикрыв меня своим телом, и в то время, когда он это делает, я разрываюсь от любови к этому здоровяку. Мой кхай начинает мурлыкать, и я слышу, что его кхай откликается. Не знаю почему, но это меня успокаивает. Как бы события не развивались дальше, мы с ним неразлучны.

На цыпочках входит Лиз, и я замечаю, что лука у нее уже нет. За ее спиной следует довольно крупная тень и манера, как этот мужчина входит… на мгновение напоминает мне Руха. Потом я вижу один оставшийся изогнутый вверх рог, обрубок второго и покрытое шрамами лицо Рáхоша, когда он появляется в поле зрения. Он выше ростом, чем Рух, и стройнее, но в тот же миг улавливается поразительное сходство между этими двумя.

И не только я одна замечаю это. Пещера затихает, а эти двоя мужчин только и делают, что ошеломленно пялятся друг на друга.

Рáхош прищуривает глаза и переводит взгляд с меня на Руха.

— Ты кто такой? И откуда у тебя Харлоу?

— Хар-лоу моя, — заявляет Рух надрывистым, неровным голосом. Я вижу, что его рука сжимает рукоятку ножа еще крепче, и он пододвигается поближе ко мне, пытаясь прикрыть своим телом меня от глаз Рáхоша. Мне кажется, он готов напасть, его аж трясет от напряжения. А минутой позже он выпаливает: — Ты похож на отца.