Он, наконец, решает игнорировать их и повышает голос, продолжая оглашать завещание:

— Особняк, включая всё его содержимое, был оставлен Аве Вандербильт. Поместье должно оставаться в её распоряжении до тех пор, пока она активно представляет Tenessy Thunder Athletics. Если она решит продать или оставить руководство командой — дом, за исключением его содержимого, должен быть передан команде и использоваться в качестве стимула для нового владельца.

Ещё больше вздохов возмущения и разочарования заполняют комнату, когда мистер Оливер делает глубокий вдох, а затем продолжает читать вслух.

— Каждый член семьи имеет банковский счет, оформленный на их имена, и информация для каждого счета защищена для конфиденциальности. Я предоставлю каждому детали, относящиеся к ним в индивидуальном порядке.

— И это всё? Банковский счёт? Это всё, что он оставил своим детям? Но каким-то образом моя дочь, которая едва ли может управлять собственной жизнью, манипулировала явно больным и сумасшедшим стариком, заставила оставить ей всё, что должно принадлежит нам? Ава, — мне становится страшно от отцовского взгляда, — что ты сделала?

— Ничего, — заикаясь, отвечаю я. Помимо опустошения от потери деда и кома в горле, я ещё выслушала, что отец действительно думает обо мне. Узрела всё презрение, которое он испытывает ко мне.

— Мой отец был не в своём уме. Я планирую опровергнуть завещание.

Мистер Оливер ухмыляется, и это ухмылка чистого превосходства.

— Я уже сказал вам, что произойдет, если вы будете бороться с любым пунктом завещания, в любом случае. Что же… Теперь я позволю вам посмотреть видео, которое ваш отец дал мне, и попросил показать вам в случае его кончины.

Находясь в полном шоке, я сижу тихо и молча, в то время как мой желудок сводит судорогой, заставляя ощущать тошноту. И когда наконец я вижу лицо своего деда на экране, то могу сделать глубокий успокаивающий вдох, больше не чувствуя себя такой одинокой в «море этих жадных акул». Словно он сейчас здесь, со мной.

— Всем привет. Если вы смотрите это видео то, стало быть, меня уже нет в живых. Хочу, чтобы вы увидели — я нахожусь в трезвом уме и твердой памяти, и более чем уверен в своих решениях, независимо от последующих действий, которые, как я понимаю, некоторые из вас уже попытаются предпринять. Остановитесь. Вы все получаете большие банковские счета, с которыми вы проживете припеваючи всю оставшуюся жизнь, так что успокойтесь. Ава, моя дорогая, — дедушка улыбается, и я клянусь, тепло и любовь этой улыбки немного утешают меня. — Ты пришла, чтобы помочь мне, когда никто больше не пришёл, не ожидая ничего взамен. Из-за этого бескорыстного характера тебе как-то удалось сиять ярче, чем что-либо в мире. И я знаю — ты идеальная кандидатура, которой можно доверить мой дом и команду. Не волнуйся, — смеётся дедушка, напоминая, насколько хорошо он знал меня, — я собрал группу лучших в своём деле, которые помогут тебе узнать и команду, и бизнес. Всё будет хорошо, милая. Я люблю тебя, дорогуша. Шарлотта, — его голос меняется, пропадает ласковая улыбка, адресованная мне, и на её место приходит ледяной взгляд, соответствующий не менее ледяному тону, — твой банковский счёт будет заморожен, если ты каким-либо образом помешаешь деятельности «Tennessee Thunder».

Ярость моей тёти видна невооружённым взглядом, в то время как дедушка говорит имя моего отца в том же угрожающем тоне.

— Дэвид, ты тоже. Оставьте мою команду и Аву в покое. Мне больше нечего сказать, за исключением того, что, несмотря на мои попытки быть хорошим отцом, мне жаль, что я не воспитал более сострадательных детей. Но, по крайней мере, моя внучка не подвела меня. Она превзошла мои ожидания, и за это она будет вознаграждена. И никто из вас ничего не может с этим поделать.

Экран становится чёрным, и мои глаза наполняются горькими слезами. Я понимала, что слышала последние слова любви от родного человека, которые больше никогда не услышу. Довольно часто я дразнила дедушку, говоря, что он сумасшедший старик, и он просто подтвердил это. Я не должна удивляться — он поставил всех на место. Часть меня хочет улыбаться, как злодей в фильмах. Не из-за моего слишком щедрого наследства. Нет, моя небольшая волна счастья всецело связана с тем, что… они все только что получили то, что действительно заслуживают. Так держать, дедушка!

Раш

— Шевели задницей, Тайлер. Я не собираюсь опаздывать на похороны, из-за того, что ты не можешь собраться вовремя.

Последние несколько дней для команды иначе как хаосом не назовешь. Со смертью мистера Вандербильта и всеми опасениями по поводу того, кто будет следующим владельцем — всё шло кувырком, и именно этого я ожидал, узнав о его смерти. Уолтер Вандербильт был частью своей команды и навсегда останется тем, кто основал организацию «Thunder».

— Угомонись уже. Я иду.

Тайлер смотрит в зеркало, чтобы в который раз поправить волосы, когда я проверяю свои часы.

— Ещё минута, и я ухожу один.

Это единственный и дерьмовый аргумент, имеющийся у меня, и я понимаю, почему Тайлер не очень торопится. Но сегодня у него нет выбора. Было бы неуважительно опоздать на эти похороны, и я был бы одним из многих, кто громко, как ребёнка, отчитал бы его за это.

— Идём уже.

Тайлер подходит к двери и смотрит на меня, словно это он стоял и ждал меня длительное время.

Я не купился на это. У парня нет чутья, которое подсказывало бы ему, когда следует перестать быть болью в моей заднице. Для него всё это шутка, всегда ею была… но он не замечает, когда я перестаю смеяться. Как прошлой ночью, о которой мне всё ещё нужно с ним поговорить, потому что он избегает меня с тех пор, как проснулся утром и смылся. Моя шея затекла из-за сна в чёртовом кресле, и когда я наконец-то расслабился и уснул, он каким-то образом сумел пройти мимо меня.

— Господи, ты сегодня капризный, как ублюдок. Тебе нужно потрахаться, друг мой.

Меня бесит раздражение в его голосе. Он и правда понятия не имеет, что после прошедшей ночи наши отношения стали натянутыми, даже очень.

— Не начинай, Тай. Я не в настроении, и не хочу, чтобы твоя сумасшедшая задница отвлекала меня, когда моя карьера на грани. Если ты хочешь быть упоротым каждую ночь, то это твой выбор, но блядь это не оправдание, чтобы опоздать на похороны.

Приятель смотрит на меня, когда я завожу машину и говорю всё это громче, чем хотелось бы. Мы дружим дольше, чем я помню, и всегда терпели разного рода херню друг от друга без намёка на упрёк, но Тайлер должен понять — моя жизнь и карьера слишком много значит для меня, чтобы позволить каким-то шлюхам всё испортить.

— Да, один раз я вышел из-под контроля, всего-то, а ты ведёшь себя так, будто я это делаю постоянно. Знаешь что… мне нравится веселиться, и я люблю трахаться с разными девушками каждый вечер. И ты не мой отец, чтобы говорить мне, что делать.

Я чувствую на себе злой взгляд и жалею, что вообще заговорил. Я знаю, какой Тай, но я никогда не видел, чтобы он полностью отключался, как прошлой ночью. Это не «весело». Это глупо. И опасно.

— Ты позволил сучкам накачать себя наркотиками, а этого дерьма не должно быть. Мы в грёбаной НФЛ. Эти чертовы папарацци только и ждут, чтобы сварганить ещё одну компрометирующую статейку, — я стараюсь достучаться до него и в то же время вести машину. И тут он разворачивается ко мне.

— Я и даю этим папарацци поводы для сплетен и для их статеек. К чёрту их. Я делаю то, что хочу, и нет ничего, что эти гребаные придурки могут сказать, чтобы сделать меня дерьмовым игроком, когда я на поле. Если я буду делать свою работу на поле чертовски хорошо, и не буду нарушать закон, то они могут говорить обо мне всё, что им, блядь, угодно. Моё имя может даже не покидать газетных заголовков, ради бога. Эта хрень только сделает меня более знаменитым. Мне нравится это дерьмо, если ты не заметил.

Когда Тайлер закончил свою речь, я взглянул на него и увидел улыбку. Это была та самая улыбка, которую он носил всегда, и говорящая о том, насколько сильно друг любит такую жизнь.

— Просто будь осторожен. Что, если бы они сделали что-то плохое с тобой той ночью? — знаю, что я просто теряю время, но решил дать другу ещё один шанс.

— Что они могли сделать? Связать и трахнуть меня, да? Какой кошмар, — смех парня заполняет грузовик, когда мы заезжаем на парковку. Я сделал всё, что мог, чтобы достучаться до Тайлера, но зная его, уверен, этот разговор в его голове не отложился.

Повсюду машины, и очевидно, что эти похороны будут масштабными. Не то, чтобы я ожидал чего-то другого.

Мы всей командой встретились у заднего входа, договорившись заранее. Нынешние игроки смешиваются с легендами из прошлого, заставляя меня чувствовать себя незначительным, ощущая величие людей среди которых стою. Стараюсь вести себя естественно, но вежливо, знакомясь с некоторыми из моих героев и кумиров, но я знаю, что они могут видеть эту мою жалкую попытку.

Церковь уже заполнена, когда мы все вместе идём к свободной секции, оставленной специально для команды. Каждый из нас одет в чёрный костюм, мы выглядели совершенно по-другому, не как обычно, но с глубокой скорбью просматривали мелькавшие отрывки видео на большом экране в передней части комнаты. Там мелькали кадры с мистером Вандербильтом, который то смеялся, то аплодировал, а иногда взмахивал руками типа «что, чёрт возьми, было» во время различных игр Thunder. Этот человек любил игру, а команда любила его самого.

Гроб мистера Вандербильта закрыт, а сверху прикрыт драпированной тканью. Этого момента я никогда не забуду.

Я сижу в первом ряду нашей секции, взгляд опущен, когда скрип дверного проема заставляет меня повернуть голову вправо. Я поворачиваюсь, что бы увидеть семью усопшего, которая идёт к своим местам по проходу. Когда они проходят мимо, я думаю себе: