Очень обнадёживает. Однако я бы предпочёл до этого не доводить. Мой рассудок изнашивают даже мысли о том, что может выкинуть Харухи, к большому своему удовольствию найдя достойного противника — а размышлять, я чувствую, придётся далеко не только об этом.

Пока-пока. Сказав всё, что хотела, Цуруя-сан помахала рукой на прощание и убежала, шурша ботиночками.

Как обычно, хоть я ни о чём не рассказывал, она в два счёта меня раскусила. Тут её проницательность сравнима с Харухиной. Наверное, другой ученицы, которая могла бы играть наравне с Харухи и не уступать ей в энергии, в «северной старшей» не найти. Но в отличие от горе-бригадирши, она ещё не растеряла здравого смысла.

Вот только судя по хлипкости этих стен и двери, надо думать, последнее восклицание Цуруи-сан было внутри прекрасно слышно. Надо ж было ей именно в этом оказаться похожей на Харухи…

Что ж, придётся собраться с духом.

Чтобы не показаться недружелюбным, для начала я вежливо постучал.

— Войдите, — сейчас же донеслось изнутри. «Войдите»! Каким, однако, деловым тоном разговаривает кто-то в школьном совете. И кроме того, какой тяжёлый голос — в иностранных фильмах его хозяин мог бы озвучивать пожилых актёров.

Я открыл задвижную дверь, и впервые в жизни вошёл в кабинет школьного совета.

Комната школьного совета могла похвастаться несколько большей площадью, чем кабинет литературного кружка, но вообще говоря, от штаб-квартиры отличалась она не так сильно. Наоборот, из-за того, что личного стола со стоящей на нём пирамидкой с подписью «председатель» тут не было, комната казалась ещё более пресной, чем наша. Помещение как помещение, больше и сказать нечего.

Пришедший прежде меня Коидзуми повернулся с приветствием:

— Здравствуй. Рад тебя видеть.

Так же поступила и Нагато, стоявшая рядом с Коидзуми неподалёку от входа, по видимости, дожидаясь меня:

— ………

Затем Нагато перевела свой мудрый взгляд в сторону окна, где стоял председатель.

Председатель… что он за птица?

Вижу, что парень он высокий. Почему-то смотрит за окно, сложив руки за спиной и не шевелясь. Льющиеся из южного окна лучи заходящего солнца слепят, мешая хорошо разглядеть его внешность.

Ещё один человек сидит с краю длинного стола рядом с нами. Это девушка, лицо её скрыто, она держит в руке автоматический карандаш и склонилась наготове над раскрытой тетрадью — похоже, над чем-то вроде журнала.

Председатель почти не шевелится. Не знаю, что интересного в картине за окном — отсюда видно только тенисный корт и безлюдный бассейн — но он хранит многозначительное молчание.

— Председатель, — выждав подобающий срок, праздничным голосом обратился Коидзуми, — Весь вызванный персонал собрался. Можно перейти к делу.

— Ну что ж, — председатель медленно обернулся, и мне, наконец, удалось увидеть его лицо. Одинадцатиклассник в очень длинных и тонких очках. Довольно смазливый тип, хотя не такого рода смазливости, как Коидзуми, поп-звезда эконом-класса. Чувствуются какие-то нотки безжалостности в уголках его глаз, выдающие в нём молодого карьериста, все устремления которого только в дороге наверх — и инстинктивно не хочется с ним сближаться.

Бесчувственное — но опять же, не в том смысле, что у Нагато, — лицо.

— Думаю, вы уже слышали от Коидзуми, но повторю. Вызывал я вас по одной-единственной причине. Чтобы сделать последнее предупреждение о деятельности литературного кружка.

Серьёзно, последнее? Нам разве делали предупреждения? А если даже делали, вряд ли бы Нагато послушно явилась по требованию школьного совета. Хотя как раз поэтому нам и удалось сделать из её комнаты свою базу.

— ………

Не смутившись отсутствием реакции Нагато, председатель холодно продолжил:

— Сейчас литературный кружок существует только на бумаге. Это вы сознаёте?

Видимо, тихо читать книги в клубной комнате всё-таки недостаточно.

— ……… — Нагато молчала.

— Ни о каком функционировании кружка говорить уже невозможно.

— ……… — Нагато тихо смотрела на председателя.

— Скажу прямо. Мы в школьном совете не видим какого-либо смысла в дальнейшем существовании литературного кружка. Рассмотрев вопрос со многих сторон, к иному выводу мы прийти не смогли.

— ……… — Нагато не шевелилась.

— Поэтому мы объявляем о бессрочной приостановке деятельности кружка. В кратчайшие сроки просим освободить комнату.

— ……… — Нагато не отвечала, храня бесстрастный вид. Впрочем, бесстрастный или нет, а я-то знал, что она чувствует.

— Тебя, кажется, Нагато-кун зовут? — председатель спокойно, как камень, переносил взгляд Нагато, — За то, что впустила в комнату посторонних и ничего не предприняла, ответственность несёшь ты. Кроме того, хотелось бы знать, на что ушли выделенные в этом году литературному кружку бюджетные средства? Ты ведь не считаешь, что съёмки вашего фильма можно назвать деятельностью литературного кружка? По моим сведениям, в титрах означенного фильма упоминалась подпольная организация, так называемая «Бригада SOS». О литературном кружке нет ни слова. К тому же, и сам этот фильм не получил одобрения на съёмку от исполнительного комитета фестиваля.

Слушать это было неприятно. Коидзуми и Нагато и не в силах никогда были противостоять Харухи, поэтому сдерживать её порывы следовало бы мне. Хотя бы ради Асахины-сан, которую превратили в актрису поневоле.

— ………

Глядя на Нагато в профиль, никакого желания оправдываться я не заметил. Но, наверное, я в этом деле ещё новичок.

Ошибочно принимая молчание за знак согласия, председатель продолжал в своей напыщенной манере:

— Таким образом, в настоящий момент литературный кружок объявляется закрытым, и пока в него не запишутся новые участники в следующем учебном году, входить в клубную комнату воспрещается. Не нравится? Я внимательно слушаю возражения. Однако обещать ничего не могу.

— ………

Ни один волосок не шелохнулся на голове Нагато, однако даже Харухи, Асахина-сан или Коидзуми, скорее всего, сумели бы её понять. А уж то, что поняли бы они, для меня просто открытая книга. Такое я схватываю на лету.

— ………

Окружённая безмолвием, Нагато…

— ………

…судя по всему, молча злилась.

— Хм. Значит, возражений нет? — председатель неприятно скривил краешек рта, но холодное выражение лица сохранил, — В литературный кружок кроме тебя, Нагато-кун, никто не записан. Ты его фактический староста. Как только ты дашь своё согласие, мы немедленно приступим к очистке комнаты от посторонних предметов и её опечатыванию. Вещи, не имеющие отношения к клубной комнате, будут выброшены либо перейдут в наше распоряжение. Личное имущество следует немедленно забрать домой.

— Минуточку! — прервал я уведомительную речь председателя, пока молчаливый гнев Нагато не достиг критической отметки, — Что вы такое нам вдруг говорите? До сих пор терпели-терпели, а теперь вдруг решили взять и всё высказать? Так нечестно!

— Нет, это ты подумай, что говоришь, — фыркнул председатель, устремив на меня холодный взгляд, — Я просмотрел поданную тобой заявку на создание группы по интересам. Извини, но это смешно. Если б мы разрешали группы по интересам вокруг таких нелепых деклараций, в этой школе слово «порядок» было бы ни к чему.

Зловредный, и заносчивый к тому же, старшеклассник отрепетированным жестом поправил на носу очки:

— Больше занимайся японским. Кстати, тебе вообще следует обратить внимание на учёбу в целом. Не думаю, что оценки позволяют тебе валять дурака и бездельничать после школы.

Ну точно. Этот председатель с самого начала задумал развалить «Бригаду SOS». Литературный кружок и прочая были просто предлогом. Эх Харухи, ультра-режиссёр! Дала бы Нагато сценарий написать, были бы у нас сейчас хоть какие-то отговорки.

— Просить записаться в литературный кружок уже бесполезно, — заранее отклонил председатель план, который мне ещё и в голову не пришёл, — Надеюсь, это ясно. Даже если считать, что все вы, пусть неофициально, были этот год членами литературного кружка, без какой-либо литературной деятельности вообще признать я вас не могу. Чем же вы занимались?