— Нет, нет, это просто любезность. Поскольку вами упомянутые фанатики не могут рассуждать здраво... например, сколько бы мы им не объясняли, они всё равно не будут слушать тот факт, что взрыв, уничтоживший Армаду Азиатского Альянса — продукт научно организованной магии, а не работа демона.

— «Они нас не послушают» — не оправдание, когда вы не можете защитить от ущерба иностранных гостей под вашей заботой... я вам сочувствую.

Двое мужчин наклонили бутылки друг к другу и одновременно выпили чашки сакэ, как если бы это и планировали.

— Вы можете посчитать это моим нытьем, но если вы дадите им по крайней мере общее представление о «Великой Бомбе», тогда, думаю, я смог бы их успокоить.

— ...Вы тоже можете посчитать это моим нытьем, но военные держат в тайне любую информацию об оружии, используемом на южной окраине Корейского полуострова. Неважно, насколько это конфиденциально, но ведь гражданский контроль — основа демократии... почему же тогда солдаты так упрямы?

В тот миг, когда их глаза встретились, полетели искры, но в следующее мгновение оба их лица были с пустыми глазами и улыбками.

— Всё, как ты только что слышал, — Фудзибаяси остановила проигрывание записанного разговора и подняла голову.

— В последнее время похоже даже наши дипломаты делают всё возможное. Как и ожидалось, они по-видимому способны понять важность и редкость «Стратегического Класса».

— Что-то ещё? — Фудзибаяси склонила голову и вопросительно посмотрела на Тацую, который не решался что-то сказать, чтобы он продолжил.

— ...Кроме того, я считаю, что сюда вовлечена честь Министерства Иностранных Дел. Три года назад мы подверглись одностороннему вторжению; по всей Японии их называли «трусами», несмотря на то, что они отчаянно работали, чтобы достичь мирного решения. Но этими усилиями они заставили себя выглядеть глупо.

— Это стало результатом действий Азиатского Альянса?..

Объяснять это Фудзибаяси, как читать лекцию Будде, но оказалось, что Миюки его не поняла.

Впрочем, даже у Тацуи было достаточно здравого смысла, чтобы осознать, что это должно считаться нормальным уровнем понимания.

— Япония и USNA союзные нации, но вместе с тем в отношении Северной части Тихого океана — потенциальные соперники. Если Япония в меру ослабнет, тогда USNA получит выгоду.

Видя, как Миюки чуть кивнула в знак согласия, Тацуя продолжил:

— С другой стороны, хотя Великий Альянс большая страна, ей недостает силы тягаться с японо-американским союзом. К тому же их внутренние дела не настолько плохи, чтобы им было необходимо делать ставку такого уровня. Но почему же тогда Великий Альянс безрассудно вторгся в Йокогаму?

Тацуя остановился, чтобы дать Миюки время подумать. Он не хотел, чтобы сестра стала не более чем красивой пустоголовой «марионеткой».

— Азиатский Альянс не имеет силы, чтобы выстоять одновременно против Японии и Америки... Хотя Америка союзник Японии, Америка считает, что для них будет лучше, если Япония станет чуточку слабее, чем сейчас...

Во время этого монолога, Миюки молча кивнула, схватывая содержимое.

— Немыслимо... Азиатский Альянс и USNA тайно работают вместе?

Удовлетворенная улыбка Тацуи говорила «молодец», а Фудзибаяси, которая наблюдала за ними обоими, криво ухмыльнулась.

— Работают вместе — это уж слишком, но, думаю, чрезвычайно высока вероятность, что была некая форма пособничества.

Тацуя перевел глаза на Фудзибаяси, и её кривая улыбка исчезла с небольшим кивком согласия.

— Например, что-то вроде такого: USNA намеренно задержали приказ выдвигаться своему Тихоокеанскому флоту в отношении военного вторжения Азиатского Альянса.

Фудзибаяси ответила утвердительно на догадку Тацуи.

— Наверное, в военные цели Азиатского Альянса не входила оккупация территории и уничтожение правительственных объектов; более вероятно, что они хотели похитить технических экспертов и технологии?

— Скорее всего, да. Если взять во внимание место и военную мощь, тогда они не могли надеяться на больший результат, чем это. Пока они ещё не мобилизовали свой флот, думаю, они были готовы к тактическому поражению. Как результат, они посчитали, что совершенно нормально ворошить осиное гнездо.

— Как говориться, птица, которая не шелохнется, не получит пулю. Если вы напугаете змею, тряся куст, тогда вам будет больно, естественно, я имею в виду нашу сторону.

На Тацуе было всё то же его бесстрастное лицо, но,

— Мнение того, кто в это наиболее вовлечен, как и ожидалось, полно эмоций, — видимо Фудзибаяси не собиралась позволить ему выйти сухим из воды. — Ну, тогда... будем прощаться. Сколько бы мы не называли это «предварительным кадровым собеседованием», противоестественно солдату проводить так долго времени в гражданском доме в воскресенье.

— Спасибо вам огромное, что уделили нам сегодня время, — Тацуя поднялся вместе с Фудзибаяси, чтобы передать ей свою признательность.

Он не пытался ей понравиться или быть скромным. Хотя он сам об этом не подозревал, но через голову Тацуи пробежала мысль «Миюки развлекает, поэтому я не должен скупиться на любую форму вежливости».

Когда он проводил её к двери, Фудзибаяси сунула руку в сумку, говоря «Ах, да». В действительности она не вспомнила только что; естественно, это была просто игра.

Она достала маленькую, красиво завернутую коробочку.

— Вот, хотя на два дня ранее, но это тебе, шоколад вежливости.[1]

— Вежливости, это?

Она была совершенно искренней, когда говорила, что ей не хватает времени.

Она назвала его шоколадом вежливости как бы в шутку, но Тацуя знал достаточно хорошо, что Фудзибаяси была не из тех, кто срезает углы, так что это не была удобная ошибка.

— Ты расстроился, что он из вежливости? — Фудзибаяси озорно засмеялась.

В мгновение, глаза Миюки заострились,

— Нет, прекратите шутить.

Но когда Тацуя поспешно ответил, острота полностью исчезла, будто это была иллюзия.

Послышалось приглушенное хихиканье молодой женщины, когда они попрощались и закрыли дверь, но в гостиную Тацуя и Миюки вернулись с лицами, говорящими, что ничего не случилось.

Было сильное впечатление, что война, изменившая границы (Третья Мировая), полностью изменила культурные традиции страны.

Тем не менее, правда в том, что такого большого изменения не произошло; многочисленные так называемые «поверхностные» обычаи не смогли устареть.

И один из них, День святого Валентина, был запланирован на завтра. По сути, слова «День святого Валентина» не должны быть настолько поверхностными; шоколад и подарки — не что иное как заговор кондитерских компаний, у остальных просто не хватило силы духа убить обычай. Хотя всем об этом было хорошо известно, молодежь всё равно плясала под их дудку.

Завтра будет День святого Валентина, целый день Первую Старшую Школу будет пронизывать легкомысленная атмосфера. В этот день все волшебницы становятся обычными молодыми девушками.

— ...Мицуи-сан, всё в порядке, если на сегодня ты закончишь, правда.

После школы в комнате школьного совета.

Уже какое-то время неоднократно включался сигнал ошибки.

Азуса не была раздражена Хонокой, которая и вызывала ошибку; она сказала эти слова, потому что волновалась, что Хонока в некотором роде могла заболеть.

— Верно, Хонока. Будет лучше, если ты сегодня уже пойдешь домой.

Это предложение сделала со своими ясными, но омраченными голубыми глазами Лина, которую запрягли как временного члена школьного совета. Настоящая личность Лины была скрыта от обычных учеников, как Азуса и Исори, но она не могла не быть дерзкой.

Даже для самой Хоноки было ясно, что будет лучше в этих обстоятельствах уйти; однако,

— Нет, я в порядке, — твердо ответила Хонока, хотя и ясно показывала, что в плохом состоянии.

...Так как она знала о причине своего плохого состояния, она была смущена, потому что они потакают ей из-за беспокойства; она знала, что от неё исходит неправильное впечатление того, что она перенапряглась из-за сильного чувства долга, это заставило их волноваться ещё больше, а её чувствовать себя ещё хуже.