Она не забыла, что в признании в любви ей отказали.

Её уже отклонили.

Но, несмотря на это, пока Тацуя будет позволять, она собиралась за него цепляться.

Иногда она считала себя «нечестивой девушкой» за то, что так делала.

Иногда ночами она сердилась на него, что он её не забыл, не дал ей сбежать, когда отверг.

Однако сегодня она почувствовала, как все эти негативные эмоции исчезают.

Логика, что такое маленькое украшение — слишком дешевая подачка, была бессильна перед её чувствами.

— Хонока!

Когда Хонока тихими шагами вошла в здание подготовки, со стороны её окликнул голос, и она остановилась.

— Эм, Эйми.

К Хоноке бросилась невысокая девушка, которая выделялась из-за ярких, как рубин волос.

— Как необычно, что ты сюда пришла, Хонока. Мы ведь впервые видимся с того дня как ты стала членом школьного совета?

— Я здесь по поручению Исори-сэмпая.

Сказав это, Хонока слегка приподняла крышку терминала в форме ноутбука, чтобы показать Эйми, на что та посмотрела с пониманием.

— А ты, Эйми. Отдыхаешь от клуба?

Форма охотничьего клуба, к которому принадлежала Эйми, должна была бы состоять из рубашки с длинным рукавом под коротким жакетом, тонких брюк и сапог, но сейчас она была в школьной форме. И сейчас ещё не время для окончания клубной деятельности.

— Сегодня была лишь встреча.

Эйми быстро поняла, что Хонока задала вопрос из-за её формы, поэтому в ответ не спросила «почему ты спрашиваешь».

— Эй? Это кристалл?

Она не хотела задавать больше вопросов, но мерцание в волосах Хоноки быстро привлекло внимание, и она, разрываясь любопытством, спросила.

— Эмм, да.

Смущение Хоноки было для Эйми как колокольный звон: она счастливо усмехнулась:

— Подарок Шибы-куна, да?

— ...Да, он сказал, что это ответный подарок за шоколад.

Хонока краснела, но была так счастлива, что даже на лице появилась улыбка, что поразило Эйми.

— Ох-хо... подготовил подарок заранее, так держать Шиба-кун. Выглядит отчужденным, но столь внимателен. Как взрослый?

Улыбка Хоноки становилась всё счастливее.

Тем не менее, следующие слова Эйми бросили тень на эту улыбку.

— Я понимаю, что он также весьма популярен, эх. Только что я видела, будто Президент собиралась подарить ему шоколад, может, это был любовный шоколад?

— ...Президент?

— Ах. Ошиблась. Бывший Президент. Саэгуса-сэмпай.

— Саэгуса-сэмпай?

— Однако было такое чувство, что сэмпай держала его против его воли. Поскольку на Шибе-куне было немного беспокойное лицо, не думаю, что тебе следует волноваться.

Эйми заявила, что ничего такого не происходило и, наверное, так действительно считала. Но даже когда она это сказала, сердце Хоноки не успокоилось.

«Значит ли это, что у Маюми есть особые чувства к Тацуе...», — на некоторое время это подозрение закралось в голову Хоноки. При сражении с Маюми Хонока не была уверена, что выиграет.

Её пока самая большая соперница, Миюки, была ограничена тем, что они «настоящие брат и сестра». В конечном счете невозможно, чтобы их связало это, что немного успокоило Хоноку.

Однако у Маюми не было такого ограничения.

Она была лучше и по внешности и по магической силе; единственное преимущество Хоноки — «Маюми старше его». Однако Хонока не думала, что Тацую будут волновать один или два года разницы в возрасте.

Из сердца Хоноки начали исходить волны.

Волны распространялись, не утихая ни на секунду.

Они не ограничились лишь сердцем.

Этим утром, это, поселившееся в кукле, запульсировало на мгновение от невероятной радости Хоноки.

Теперь, через тогда сформированную связь, потекли волны мыслей, заставляя его снова пульсировать.

Едва родившееся дремлющее сознание на этот раз действительно проснулось.

Когда Тацуя пронес большую тканевую сумку мимо школьных ворот, солнце уже зашло.

Так как сейчас была середина февраля, самые короткие дни уже прошли и закат был позднее.

Но по-прежнему было очень холодно.

Когда тепло солнца исчезло, температура упала чрезвычайно быстро.

Естественно, люди шли поближе друг к другу, они не могли с этим ничего поделать.

На самом деле почти не было расстояния между рядами учеников, поспешно шедших домой и которым всё ещё предстояло покинуть уже на грани закрытия школьные врата. Однако были некоторые исключения.

По обе стороны от Тацуи, в общем Миюки и Хонока замирали и прижимались к нему, несколько раз они попеременно повторяли эти движения.

Внешне им, по крайней мере, было известно о существовании друг друга, но...

— Интересно, может мне лучше пойти вперед?

По-видимому глазам шедшей с ними особы было наиболее известно об их существовании.

— Нет.

Лина сказала замечание монотонно, на которое Тацуя ответил кратким отказом.

Тацуя и Миюки и Хонока и Лина.

Сейчас вместе были эти четверо.

Одноклассники Тацуи были достаточно внимательными, чтобы заблаговременно вернуться домой.

Однако Лина была членом школьного совета, хотя и временно.

Пока Миюки и Хонока ещё работают, Лина не могла уйти в одиночку. Самоуправление учеников было не простой игрой по сравнению с регулярными обязанностями в армии; это была игра, но это не значит, что Лина могла работать посредственно. Она была ответственной, и также понимала, что это необходимо для скрытности, сейчас она была не «Сириусом» и её повседневные дела не включали быть «главой» или «палачом», будет позор, если она провалится из-за невнимательности.

Естественно, именно сегодня, к сожалению это привело к тому, что она зашла в тупик как единственный наблюдатель за Миюки и остальными двумя, когда они шли на станцию, что привело её к текущему состоянию глубокого сожаления. Третей стороне было столь трудно вынести атмосферу, что Лина даже забыла, что Тацуя и Миюки — цели, за которыми ей нужно наблюдать и использовать все возможности, чтобы наблюдать весь день.

— Неужели?

Тацуя сказал, что не возражает, и остальные двое молча отказались это оспорить. Впрочем, у неё уже почти не осталось возможности пойти вперед: станция уже появилась в поле зрения.

Тем не менее, и на последней прямой можно было бы поспешить, однако,

— Станция уже близко. Идти вперед нет необходимости.

Как уже объяснялось, у современных кабинетов не было расписания.

Но это не имеет ничего общего с направлением.

Дом Тацуи и квартира Лины находились в одной стороне, тогда как дом Хоноки в противоположной.

По случайности, сегодня в сторону дома Тацуи кабинетов больше не осталось.

На платформе было высвечено время ожидания: примерно три минуты.

Они трое провели Хоноку и ждали за прозрачной стеной, защищающей от холодного воздуха от следующего автомобиля.

Три минуты — более или менее короткое время. Не было бы странно, даже если бы люди с близкими отношениями не говорили друг с другом.

И напротив, совершенно естественно простым знакомым не хотеть молчать.

Атмосфера между Линой и Тацуей с Миюки была разделена между враждебной и дружелюбной.

Называть отношения, когда они однажды пытались убить друг друга «дружескими» для других людей может показать странным.

Тем не менее, ни Тацуя, ни Миюки не питали к ней злобы. Особенно Тацуя, который понимал, что его чувства ближе к симпатии.

Сейчас волшебники не могли убежать от отношения к ним, как к оружию.

Тацуя особенно не мог забыть, что сам является «такой вещью».

Если он хоть попробует это отрицать, страна или общество, наверное, попытаются его устранить.

Потому что у его магии есть потенциал превратить всю страну в выжженную пустыню.

Это относилось и к Лине.

Она, как и он, никогда не убежит от того, чтобы быть оружием.

В определенном смысле, существование Лины было к нему ближе, чем Миюки...

— ...Что-то не так?