Странно, но я даже жалела о своей степени. Говорили порой, что в школу нужно пойти, чтобы понять, что вы не хотите делать, и что хотите делать. Угадайте, что? После четырех лет учебы в университете Орегона я решила, что реклама не для меня.

Но что поделать. Окончив университет, я переехала из Юджина домой в Портленд, приходилось экономить, и мне повезло найти работу, некогда было думать про связь ее с моей учебой. Меня наняло агентство в Портленде, родители от этого счастливее не стали.

Я же могла быть счастливее. Я почти весь год была секретарем в приемной. Но, как любили напоминать мне родители каждый раз, когда я жаловалась, что у меня хотя бы была работа. Работа-кровопийца, которую я ненавидела всей душой, но она у меня была. Они были правы. И сейчас у меня было только это ощущение.

И я направлялась на работу этим утром. Я ехала на Тыр-тыре по длинной дороге и подумывала повернуть в другую сторону. Восток подошел бы. Я могла бы ехать вдоль реки Колумбия, добраться до Айдахо, а там, может, присоединиться к ковбоям в Монтане или направиться на юг к пустыням, где мое сердце воспарило бы, как орлы над ними. Но, как я делала каждый рабочий день и раньше, я вытряхнула из головы все фантазии и поехала по дороге к городу и ответственности. Мотоцикл только дразнил меня.

* * *

- Добрый день, Эллингхэм и ассоциации, говорит Перри, - сказала я в трубку. Приближался обед, и я отчаянно хотела, чтобы это примитивное утро закончилось. Я перевела звонок соответствующей стороне и уставилась на часы на компьютере, считая, когда же Алана заменит меня.

Алана была секретарем еще до меня, и я предполагала, что она тоже ненавидит эту работу. Ее повысили до руководителя отдела, и она сильно негодовала из-за того, что два перерыва по пятнадцать минут и час обеденного перерыва ей приходилось сидеть на рецепции за меня. Я не могу сосчитать, сколько раз я приходила и обнаруживала на линии раздраженных клиентов. Что-то подсказывало мне, что она отвечает по телефону от моего имени и ведет себя ужасно с людьми, чтобы подставить меня, но я еще не смогла это доказать.

Да, я первой признала, что была не лучшим секретарем. Мне казалось, что такая работа ниже меня, но агентство было уважаемым, а я только получила диплом, нужно было работать. Я поняла, что могу начать с секретаря и продвигаться наверх.

Можно сказать, что я надеялась, что работа приведет к благополучному концу. Я была здесь уже почти год, а на прогресс не было ни намека. Экономия добавляла хлопот.

Я застряла. Пока я жила дома в своей детской и получала по вечерам домашний ужин, я хотела убраться прочь из Доджа.

Знаю, мне было всего двадцать два, но я думала, что добьюсь всего к этому возрасту. Амбициозно, но что поделать. Я всегда росла, чувствуя, что я особенная, словно мне предстояло сделать в жизни что-то невероятной, повлиять на людей. Потому я сменила столько жанров годами. От занятий игры на гитаре до занятий каскадеров, летнего лагеря фотографов, верховой езды, уроков рисования и скульптуры, в конце концов, даже до писательства. Я попробовала все, чтобы найти себя, но не получила ничего конкретного в результате. Может, это получилось бы, если бы я остановилась на чем-то одном, но я боялась, что остальное тогда пройдет мимо меня.

Вообще-то, я думала, что реклама станет отличным местом, где я могла показать свою изобретательность, повлиять на мир, но, как и ожидалось, все оказалось не тем, чем казалось.

- Окей, вот и я.

Гнусавый голос Аланы ворвался в мои мысли как бур. Я посмотрела на нее, снимая наушники и улыбаясь. Фальшивая улыбка, но все же улыбка.

Я поднялась и гордо обвела руками стол.

- Это все тебе.

Она быстро ухмыльнулась мне и рухнула на стул с фальшивым вздохом.

Я схватила свою сумку и быстро направилась за дверь, пока она не решила уйти в уборную или еще куда-то. Я спустилась на лифте и направилась на свою скамейку рядом с кофейней, где я вытащила свой айфон, чтобы поворовать доступный вайфай.

Стоял прекрасный осенний день, солнце согревало руки, не было видно ни одного коричневого листочка. Северо-запад Тихого океана в этом году был охвачен индийским летом, потому дожди отсутствовали большую часть сентября. Обычно в это время года – во все времена года, черт возьми – мы были обречены на ежедневные ливни, общую влажность и ветер, что выворачивал зонтики.

Десять минут я внимательно читала Фейсбук, не узнав ничего интересного о знакомых мне людях (или мало знакомых, как это бывает в Фейсбуке), я сменила статус на строчку из песни и перешла к чтению блога сестры.

Ада начала вести модный блог около шести месяцев назад, и ей это неплохо удавалось. Она всегда была очень модной. А как иначе, если ей подходили все платья мамы? Наша мама когда-то была моделью, потому у нее было множество дизайнерских вещей. Конечно, с моими пышными бедрами, округлыми ягодицами и крупным телосложением я не могла носить эти вещи, как моя сестра. Да они были и не в моем стиле.

Но мне нравилось, как сестра сочетает эти дизайнерские вещи с винтажными, и почти так же делали остальные. Она размещала каждый день свою фотографию и писала рекламу того, что на ней надето, и ее блог пользовался успехом настолько, что она начала зарабатывать на рекламе.

Забавно, мы с сестрой росли порознь, когда я уехала в колледж. Думаю, разница в возрасте была очевидной, и, честно говоря, я не знала, как с ней установить связь. Она еще и подростком не была, когда я уехала, и когда вернулась, я хотела обращаться с ней, как с милой сестренкой.

Теперь мы уже год жили в одном доме, и я сблизилась с ней. Она начала вести себя дружелюбнее, что было круто, но порой я задумывалась, когда мне стоит играть роль старшей сестры. Когда я видела, как она откровенно позирует в короткой одежде на экране, и это видит весь мир, я не понимала, что будет дальше. Мне казалось неправильным так все оставлять. Но когда в прошлый раз я упомянула, что она может стать целью преследователей (или еще чего похуже), она только отмахнулась и сказала, что мама разрешила.

Признаю, я немного завидовала, что было смешно, ведь я была ее старшей сестрой. Но у нее был свой путь, и она шла по нему и делала прогресс.

В отличие от меня.

Зазвенел мой телефон, оставив эту мрачную мысль в моей голове, а я ответил.

- Привет, тыковка, - сказала мама бодрым голосом. У нее оставался слабый шведский акцент, но я уже не обращала на него внимания.

- Привет, мам, - ответила я с вздохом, зная, что она только проверяет меня, чтобы убедиться, что я еще была целой.

- Как ты себя чувствуешь? Что-нибудь беспокоит?

- Нет, я в порядке.

- Как работа? Ты же все еще работаешь, да?

Я снова выпустила воздух и пробормотала «да». Этот вопрос она задавала ежедневно. Каждый день напоминала даже не думать бросать работу. Словно она знала.

- Слушай, - продолжала она, - что вы с Адой делаете на выходных? Дядя Альберт надеется, что мы сможем собраться.

Брат моего папы Альберт жил на большом участке земли у берега туманного Орегона, это было близко, и мы часто приплывали повидаться с ним. Он был разведен и жил с близнецами Мэттью и Тони, девятнадцатилетними нарушителями спокойствия.

Я ничего не планировала на выходной. Если я не отправлюсь к берегу, то буду просто сидеть дома и устраивать себе марафон сериала «Остаться в живых».

Сказав ей, что буду там, я закончила разговор и прислонилась спиной к скамейке, солнце согревало мои темно-бордовые леггинсы и нарезанные кое-как овощи. Я смотрела на метро неподалеку и почти поддалась на запах жареного бекона, но сдержалась.

Я доела и пошла обратно в офис, побежденная нудной работой с девяти до пяти. Солнце играло с веснушками на моем носу, легкий ветерок трепал волосы так, что я видела тени фиолетовой краски на черных прядях. Я хотела остаться на улице, окруженная огромными зданиями, золотыми и зелеными деревьями, занятыми людьми, проносящимися мимо, их жизни были интереснее моей, но больше всего я хотела, чтобы эти последние лучи солнца длились вечно. Но долг звал, как это было всегда.