Лишь кровные родственники, которых не так много, как говориться, даже в самом темном облаке есть луч надежды... Но я не видела совершенно никаких намеков, что некоторые из них могут быть в том же месте и в то же время, что и я.

Приглашение послал Куроба Мицугу-сан — двоюродный брат Окаа-сама.

Стрелка часов указывала на 6 вечера. Уже почти время, что я должна покинуть загородный дом.

Я сидела перед зеркалом с расчёской в руке.

— Ха... — не задумываясь, я позволила себе вздохнуть. В зеркале я была с явно подавленным видом.

Мне не стает не по себе на вечеринках. Просто именно сегодня я прилетела из Токио в Окинаву. Я хотела не торопиться хотя бы в этот вечер.

— Миюки-сан, ты готова?

После стука, за дверью раздался голос. Похоже, что Сакурай-сан пришла позвать меня, наверное, я слишком долго задержалась в комнате.

— Ух, да.

Я, только что созерцавшая шепот своих мыслей, машинально поднялась, чтобы ответить.

Поняв мой ответ как разрешение войти, Сакурай-сан открыла дверь. Определенно это был такой сигнал, так что я была не особо взволнована но,

— Что это? Разве ты не готова выходить?

Видя, что я уже надела нарядное платье, ожерелье, повязку на волосы и держу в руке сумочку, Сакурай-сан показала свои чувства болезненной улыбкой:

— Не делай такое угрюмое лицо или весь твой наряд пропадет даром.

Неужели моё лицо так легко прочесть?

— ...Ты поняла?

Это ведь Сакурай-сан; нет, это не меняет того факта, что это глаза другого человека. Я не хочу, чтобы кто-либо узнал о моём подавленном настроении.

— Как по мне, — сказав это, Сакурай-сан намеренно ликующе подмигнула... Неужели она говорит мне, что можно показывать другим людям такое лицо?

— Прекрати... смеяться надо мной, пожалуйста, — не думая, я надула лицо. Занервничав, я сосредоточилась на сглаживании своего выражения в нечто больше подходящее леди, но...

Я почувствовала, что мои щеки покраснели, когда увидела, как Сакурай-сан хихикнула.

Я уже ученица средней школы, я думала, что уже не прибегаю к такому детскому поведению.

— Извини... но,

Невозможно подумать, что ей 30 лет — в крайнем случае, можно посчитать, что ей 20 — похихикав некоторое время, глядя милым взглядом, Сакурай-сан быстро изменила выражение.

Естественным образом, я тоже обуздала свои эмоции.

— Есть люди с более острыми «глазами», чем у меня, так как в этом мире много людей. В самом деле, так как я тебя так хорошо знаю, Миюки-сан, я также знаю, что ты не любишь. Однако есть также вероятность, что на вечеринке будет кто-то, кто сможет прочесть твоё лицо, лишь на него взглянув. Так как ты, Миюки-сан, не обычная ученица средней школы, я считаю, что ты должна выглядеть, будто у тебя нет пробелов в обороне.

Этот хороший совет не вызвал никаких мятежных чувств.

— ...Можно ли как-то этого добиться?

— Неважно, как хорошо ты пытаешься их скрыть, к сожалению, чувства всегда отражаются в цвете твоих глаз и в каждом изменении выражения лица.

...Неужели она говорит, что ничего нельзя сделать?

— Что ты должна сделать, так это умело обмануть свои собственные эмоции, ты понимаешь? Прежде всего, убеди себя сама в том, что можно назвать твоей маской.

Наверное, прочтя моё недовольство, Сакурай-сан продолжила более подробно и в успокаивающей манере.

◊ ◊ ◊

Как она и обучила меня, я маской окутала своё сердце; так как я всё ещё ребенок, я не смогла остановить настроение от падения, приближаясь к месту вечеринки.

Куроба Одзи-сама^[8] не плохой человек (строго говоря, он не мой дядя).

Наверное, просто потому, что его жена умерла молодой, он так обожает своих детей, что это немного... ну, очень раздражает.

Боже, что он думает, хвастаясь своими детьми перед другим ребенком? Нет, я не должна себя так чувствовать. Он, конечно, вообще не думает, но я хочу, чтобы он ограничился этой темой перед своими взрослыми товарищами.

...Хоо; я вздохнула.

Не задумываясь, не сознательно.

Сейчас не время вздыхать. Если я сейчас буду это делать, то не смогу контролировать себя на вечеринке.

Я уже в пределах территории гостиницы.

Как бессмысленно нарочно... это было лишь мое субъективное мнение, но... я уже могла видеть вход.

Автомобиль без водителя, управляемый компьютером, остановился.

Быстрыми движениями, Ани вышел из машины, открыл дверь и начал ждать, пока я выйду.

Моё выражение напряглось, и я направилась к полю боя депрессии и скуки.

В холле, находились суровые старые мужчины, молодые мужчины, и величественные молодые женщины. Никто из них не пытался выделиться, но они не могли обмануть мои глаза, той, которую сопровождали такие люди с самого рождения.

Это не моё дело, но из-за их вида мне захотелось им сказать, что они должны больше тренироваться.

Естественно, само собой разумеется, что этим вечером я была в сопровождении не только Ани.

Меня временно сопровождали две женщины с охранного агентства, у которого были офисы по всей стране.

На вечеринке или других случаях, есть множество мест, где меня не может сопровождать компаньон мужского пола, и обратное тоже верно. Если бы, как обычно, здесь была Сакурай-сан, не нужно было бы волноваться. Но сейчас она осталась вместе с Окаа-сама.

Окаа-сама немного нездорова и даже сейчас отдыхает в загородном доме. С этим ничего нельзя поделать. Но из-за этого я должна в одиночку иметь дело с Одзи-самой.

Как удручающе.

С самого начала, даже если бы на Тити можно было положиться, обязанность развлекать родственников не должна падать на меня, младшую и, к тому же, девушку, этот долг должен принадлежать старшему ребенку мужского пола.

Я с горечью взглянула на спину Ани, который шел впереди меня.

— Одзи-сама, я столь благодарна за приглашение.

Как и ожидалось, место было слишком большим для частной вечеринки. Как и ожидалось, расточительный стол использовался как фон. Как и ожидалось, Одзи-сама, одетый в дорогой костюм, вышел меня встретить, и я формально его поприветствовала. Для такого рода вещей, нет причин для творчества.

— Я рад, что ты пришла, Миюки-тян. Твоя мама хорошо себя чувствует? — с преувеличенным дружелюбием ответил Одзи-сама.

В наши дни лишь такие, как он, добавляют к моему имени «тян».

Как всегда, он проигнорировал существование Ани, будто он невидимый.

Так как Ани стоял за мной молча, похоже, что они оба игнорировали друг друга.

— Как любезно с вашей стороны побеспокоиться. Думаю, Окаа-сама лишь немного устала, но я хочу, чтобы она сегодня хорошо о себе позаботилась.

— Я так рад это слышать. Ох, извини, я заставляю тебя ждать. Пошли внутрь. Аяко и Фумия будут рады тебя видеть, Миюки-тян.

Вещи, которые называются естественными, естественно произошли; я ожидала, что они придут но...

Несмотря на всё самовнушение не делать этого, я чуть не вздохнула.

Я пошла за Одзи-самой к столу внутри комнаты.

Оставляя Ани позади у входа.

Среди телохранителей был так называемый обычай стоять возле стены, готовыми к действию.

Несмотря на то, что я сама виновна в том, что отношусь к нему плохо, я всегда очень раздражаюсь, когда другие люди обращаются с ним, как со слугой... наверное, я просто эгоистична.

Как бы то ни было, сейчас я вынуждена в одиночку и без посторонней помощи иметь дело с семьей Куроба.

— Аяко-сан, Фумия-кун, вы хорошо поживаете?

Когда я их поприветствовала, Фумия-кун выглядел счастливым и Аяко-сан, похоже, ожидала меня; их соответствующие улыбки поприветствовали меня, как всегда.

— Миюки-неесама! Давно не виделись.

— Онее-сама, ты совсем не изменилась.

Аяко-сан и Фумия-кун на один класс ниже меня, учатся на шестом годе младшей школы.

В отличие от моего брата и меня, они близнецы.

Они одного возраста со мной, но так как я родилась в Марте, а они в Июне, они на один класс ниже.