А главное – он хочет, чтобы эта лавка продолжила существовать, когда сам он покинет этот мир. Если у него есть кому доверить свое наследие, он сможет уйти с чистым сердцем.

Лоуренс знал, как невероятна подобная удача. И прекрасно знал, что, когда веришь в кого-то, а он верит в тебя, это мощно подстегивает жажду жизни у обоих.

А Хильде сейчас, скорее всего, лишился и того, и другого.

Вот что хотел сказать Лоуренсу беглый кролик: «Нечестно, что счастлив будешь ты один».

– Дерьмо, – выплюнул Лоуренс. Хильде словно проклятие на него наложил.

Если бы Лоуренс мог быть счастливым, глядя, как умирает счастье других, вполне возможно, сейчас у него было бы побольше денег.

Он вернулся в комнату и собрал вещи, однако чувствовал себя при этом так, будто его тело разрывается на части. И тем не менее он стиснул зубы, говоря себе, что отступить сейчас – самое верное решение.

Он не мог остановиться ради кого-то, кто сам поставил себя на грань смерти.

Хильде был готов умереть во имя мечты в своем сердце; можно даже сказать, таково было его желание.

Всего на миг Лоуренс оказался вовлечен в трагическую историю Хоро – и стал в результате помогать ей.

Его мотало из стороны в сторону как незначительного персонажа на сцене – его это устраивало.

Он был торговцем. Он прекрасно знал, что происходит рано или поздно с торговцами, которые не живут одними лишь расчетами прибылей и убытков.

Напомнив себе это, он закончил собирать пожитки и двинулся к двери комнаты.

Едва он коснулся дверной ручки, как услышал пьяный голос за окном.

– Хоо, это у нас что?

Что этот человек пьян, Лоуренс мгновенно понял по его бессмысленно, дурацки-громкому голосу. В этом не было ничего примечательного – с учетом царящего в городе воодушевления, – но вот то, что прозвучало дальше, привлекло внимание Лоуренса.

– О, это ж прекрасно. Смотри, дружище, что я тут нашел.

– Благословение Господне, а? Прекрасный гостинец выйдет.

– Кролик на вид вкусный, правда?

При этих словах каждый волосок на теле Лоуренса встал дыбом.

– Ау, да он подранен. Удрал небось с чьей-нибудь кухни?

– Да и плевать. Никого рядом нет, давай заберем его себе.

– Ага, давай… мм? О, да он еще жив.

Лоуренс отшвырнул вещи и вылетел из комнаты.

Пронесся по лестнице, потом через таверну и нырнул в узкий, темный коридор.

Распахнул заднюю дверь, через которую совсем недавно выбрался Хильде, вылетел на улицу и заозирался по сторонам.

На углу менее чем в квартале от него двое пьяных разглядывали что-то на земле.

Ошибиться было невозможно – они тыкали ногами в Хильде.

– Эй, не вздумай удрать.

– Да, плохо выйдет. Сломай ему шею.

– А? А, да, так и сделаю.

Мужчина поднял ногу.

В тот же миг Лоуренс выкрикнул:

– Погодите, пожалуйста!

Была уже глубокая ночь. Голос Лоуренса разнесся хорошо, и пьяные заметили его сразу же.

– Погодите, пожалуйста!

– Мм?

– Этот кролик.

Лоуренс показал рукой на бегу. Мужчины перевели взгляды вниз.

Они посмотрели на раненого, обмякшего кролика, потом снова на Лоуренса.

– Чтооо? Хочешь умыкнуть кроля прямо у нас из-под носа?

Столь грубо выплюнутую угрозу можно было объяснить только спиртным.

У Лоуренса не было времени спорить. Он не знал, придут ли на звуки перебранки дозорные. Если один из этих двоих тоже из городского дозора, это будет конец.

– Нет, он сбежал с кухни. И я его ищу все это время. Вот вам в благодарность.

Вместо кинжала Лоуренс достал кошель и выудил оттуда серебро.

Сейчас его никак нельзя было назвать прижимистым.

Один тренни на человека. Два тренни всего. Честно говоря, на эти деньги можно было купить большущую корзину, полную кроликов.

Увидев руку, протягивающую им монеты, пьяные потеряли дар речи.

Как только они осознали ценность того, что у них было, они чуть ли не отпрыгнули от кролика.

– А, э, извиняюсь. Не знали, что он удрал от аристократа.

– Мы ведь знаешь что? Мы решили, что он удрал и что надо бы его владельца поискать.

Ни один простой человек в здравом уме не будет расплачиваться серебряными тренни за одного-единственного кролика.

Двое переглянулись и побежали прочь, явно боясь последствий.

Лоуренс проводил их взглядом, потом посмотрел на Хильде.

Тот лежал неподвижно, раненый; мех являл собой жалкое зрелище.

Можно было усомниться, жив он вообще или нет.

Хильде было уже некого просить о помощи.

Быть может, все его союзники сбежали в страхе; как знать, может, они даже предали его.

Хильде не мог не понимать, что сейчас, когда он вот так лежит на дороге на глазах у всех, никто не придет ему на выручку. Только что он чудом избежал смерти от ноги пьяного горожанина.

Совсем недавно он был в самом центре грандиозного плана, который бы сделал его сродни покорителям мира. Вместо этого он оказался позорно предан и брошен, и сейчас он изо всех сил сражался, чтобы вернуть все на место. Он был в водовороте истории такой драматической, что не на что жаловаться, – истории падения на самом пороге осуществления своей мечты.

Для любого, кто преуспевает в этом мире, эти успехи достигаются ценой неудач многих, чьи истории обрываются, исчезают во тьме. Вскоре и Хильде к ним присоединится.

И тем не менее Хильде вместе с компанией Дива показал Лоуренсу и другим городским торговцам мечту, пусть и всего на миг. Лоуренс никогда не забудет этот душевный подъем, это состояние уверенности в том, что они способны покорить весь мир.

Но они проиграли аристократам, точнее – алчности аристократов и старой крови. Несомненно, и в прошлом многие пытались, но все они сгинули, и про них никто даже не узнал.

Лоуренс был по-прежнему не склонен присоединиться. На пути стояли серьезные практические вопросы, которые необходимо было решить, прежде чем делать решительный шаг.

Но теперь он был склонен помочь.

Если есть жизнь, есть и шанс все исправить. Что станет с самим Лоуренсом, если он перестанет различать, что важно, а что нет?

Истина была и в том, что великие свершения – отнюдь не единственный смысл жизни.

Лоуренс поднял тельце Хильде и вернулся на постоялый двор, чтобы подобрать два письма и взять пожитки.

Вскоре он без приключений присоединился к Руварду и его людям.

Тельце Хильде казалось трупом мечты.

– Итак, даже великий и блистательный торговец попался, – произнес Рувард, приподняв пальцами тельце Хильде, плечо которого только что зашили. Поскольку он не сказал своим людям, кто такой этот кролик, те, кому было приказано лечить зверька, были поражены. Сейчас, когда раны Хильде были обработаны, он спал как убитый в корзинке. Среди наемников, похоже, уже пошли грубые шуточки насчет того, что это их сегодняшний ужин.

Лоуренс и наемники находились неподалеку от окраины Леско.

В небе не было ни облачка. Сверху подмигивали звезды.

Зато мороз кусался яростно. Наемники грудились под одеялами возле костров, зажженных с помощью нарванной у дороги сухой травы, и изо всех сил пытались согреться. Они слали завистливые взгляды в сторону повозки Лоуренса, однако не спрашивали, что здесь делает человек, настолько не вписывающийся в их компанию. Однако в их глазах читалась жажда быстрого решения.

– У нас есть несколько путей, но, возможно, на юг – самый мудрый из них, – произнес Мойзи, разложив карту на дне повозки Лоуренса.

– В Реноз, да? Но если те ребята из компании Дива почему-то захотят нас уничтожить, на равнине их войско перережет нас вмиг, разве не так?

– Так. Однако если мы направимся на север, нас будут преследовать как мятежников, а если на юг, у них не будет формального повода нас атаковать.

Насилие часто бывает бессмысленным, но, похоже, даже его сторонникам нужен какой-то повод, пусть даже самый хлипкий.