– Что-то его история кажется мне слишком гладкой, – пробормотал Лоуренс, просто чтобы освежить мысли.

В прежние времена он бы не постеснялся взять триста тренни всего лишь за то, чтобы представить Ле Руа Торговому дому Делинка. Но сейчас у него были основания остаться за столом, когда его собеседник вышел, и не торопиться с решением.

Во-первых, не было уверенности, что Ле Руа не связан с Дивой. И даже если не связан – сама покупка этой книги может очень плохо отразиться на северных землях.

Бывают времена, когда книге лучше бы остаться на полке у собирателя, который не знает, о чем она.

Но если мольбы Ле Руа тщетны и тот торговый дом уже заполучил краткий перевод текста книги – что произойдет, если они осознают всю ее ценность? Подобное развитие событий никак нельзя назвать немыслимым – равно как и неизбежным. Если по любой причине книгу хранят и берегут, естественно, этим людям любопытно, что она содержит. Поскольку ее не перевели до сих пор, очень вероятно, что она просто ждет своего часа.

А значит – если только Лоуренс верит Ле Руа, он должен помочь ему, и как можно скорее.

Однако это была не единственная проблема.

Если Лоуренс представит Ле Руа Торговому дому Делинка, тем самым он поручится за надежность книготорговца. В этом смысл представления: тот, кто представляет другого, ручается за его надежность. Если Ле Руа попытается обмануть своих новых партнеров, вина падет на Лоуренса, который его представил. А что такое гнев подобной организации, Лоуренсу даже думать не хотелось.

Если он в это впутается, ему придется очень пристально наблюдать за Ле Руа, чтобы тот не попытался сделать какую-нибудь глупость. С Ле Руа ведь станется просто взять деньги и сбежать.

Если до такого дойдет, Лоуренсу понадобится очень много времени, чтобы исправить положение.

Сейчас Лоуренс не знал, какой именно торговый дом и в каком именно городе держит у себя книгу. Но, вне всяких сомнений, это не мог быть какой-то маленький торговый дом и маленький городишко. В случае большого города поездка могла занять не меньше десяти дней. А если, к примеру, местом назначения окажется столица Проании, на то, чтобы доехать туда на конной повозке, уйдут и все двадцать. На путь туда-обратно Лоуренс убьет месяц, а то и два.

К этому времени зимний мороз начнет уже отступать, начнется новый год.

Мир вновь придет в движение, когда под струями талой воды завертятся колеса водяных мельниц.

Будучи бродячим торговцем, Лоуренс подстраивал свои путешествия под времена года. Он не был аристократом, который мог проводить время в праздности, не обращая внимания, зима за окном или лето. Торговый путь, который передал ему учитель, был искусно составлен так, чтобы замыкаться ровно за один год. Лоуренс мог позволить себе сделать этот глупый крюк, чтобы отвезти Хоро в Йойтсу, только лишь потому, что он приходился на зиму, когда мир застывает.

Он хотел отбросить ради Хоро все. Однако простая истина была в том, что он не мог. Лоуренс был бродячим торговцем, и такое решение повлияло бы не только на него.

В горах была деревня, с трудом переживающая каждую зиму, – если Лоуренс не приедет, им придется есть мох с камней. Из-за подобных деревень бродячие торговцы и нужны миру. Каждый месяц, на который Лоуренс задержится, будет означать для тех селян, что им придется лишний месяц ждать, когда он привезет пищу.

Поэтому он твердо решил расстаться с Хоро, как только перед ними окажется Йойтсу.

– …

Лоуренс закрыл глаза и принялся медленно обдумывать все по новому кругу.

Он обещал Хоро отвезти ее на родину, в Йойтсу.

Либо – чтобы они расстались улыбаясь.

Он не обещал защищать родину Хоро от любых бед и напастей. Хоро и сама понимала, что это невозможно.

Осушив свою чашку, Лоуренс вздохнул и встал.

«Стоит тебе о чем-то узнать, и сразу захочется что-то с этим сделать», – такова была позиция Хьюга; однако на махинации компании Дива он предпочитал не смотреть. Если ничего нельзя поделать, то в неведении благо.

Это была ясная истина.

Когда он поднимался по лестнице постоялого двора вместе с Хоро, скрип ступеней его не раздражал, а сейчас – резал по ушам. Несомненно, его лицо сейчас так же скрипит – с этой самоуничижительной мыслью Лоуренс подошел к двери.

Неглубоко вдохнув, он решительно открыл дверь, готовясь поздороваться с обитателями комнаты.

И тут же застыл от изумления, совершенно не понимая, что перед ним происходит.

– …Чем вы тут занимаетесь?

Эльза и Хоро, услышав Лоуренса, лишь кинули на него взгляд. Лишь в глазах Коула читалось что-то необычное – мольба о спасении.

– Не отворачивайся, – сказала Хоро и пальцем поправила голову мальчика, так чтобы она смотрела прямо вперед. Мудрая волчица стояла у Коула за спиной и расчесывала его волосы гребнем, которым пользовалась обычно только для ухода за хвостом. Лоуренс подивился, уж не собираются ли девушки остричь Коула; на эту мысль его натолкнула обернутая вокруг шеи мальчика простыня.

Чуть поодаль от этой пары, возле стены, сидела Эльза и что-то шила. Судя по тому, что все тело Коула было закутано в простыню, девушка зашивала его куртку. Ее руки двигались быстро и сноровисто; когда она встряхнула курткой, чтобы посмотреть на собственную работу, Лоуренс увидел, что эта куртка выглядит уже не такой истрепанной, как раньше.

Если смотреть на все это с оптимизмом, можно было бы счесть, что Хоро и Эльза, не в силах более видеть жалкое состояние Коула, решили что-то с этим сделать. Однако Лоуренс почувствовал, что здесь есть что-то еще.

Ощущение было, как в «Хвосте рыбозверя» недавно. Он вспомнил, как угодил между Хоро и разносчицей…

– Мм. Если твой мех привести в порядок, ты становишься совершенно другим детенышем.

И то верно – вечно пропыленные волосы Коула сейчас выглядели заметно чище. Хоро с очень удовлетворенным и гордым видом расправила плечи.

Но следом заговорил вовсе не Коул – а Эльза.

– Они вновь растреплются, когда он заснет, поэтому не вижу в этом особого смысла.

Ее речь вполне подобала человеку, получившего истину от самого Единого бога и теперь делящемуся ею с паствой.

Похоже, Эльза закончила шить. Она вздохнула; на лице ее было обычное стоическое выражение, однако Лоуренс уловил в нем тень удовлетворенности.

Эльза вернула починенную куртку Коулу; тот осторожно взял ее в руки и надел.

– …

Лоуренс услышал сразу два молчания.

Одно принадлежало Коулу, который разглядывал куртку с таким видом, будто не верил своим глазам. Второе – явно недовольной произошедшим Хоро.

– Каким бы хорошим ни было вино, если его налить в старый, истертый мех, оно разорвет его и прольется. Конечно, хорошо выглядеть – не самое важное, однако обертка должна быть прочна.

Как и сказала Эльза, теперь, когда на Коуле была починенная куртка, он походил уже не на нищего, подозрительного бродячего школяра, а на бедного, но достойного доверия ученика торговца.

– Конечно, оставаться непричесанным тоже не дело, но волосы поправить куда легче, чем одежду. Однако есть кое-что еще важнее одежды – это то, как ты держишься. Твоя речь, твои манеры – все это должно быть на высоте. Ну, конечно, по сравнению с сильной верой даже это не особенно важно. Но тут нам едва ли стоит волноваться.

Эльза говорила, точно цитируя Священное писание, однако последнюю фразу она произнесла мягко и со слабой улыбкой на губах. Хоро отдернулась, но не сказала ни слова. Несомненно, Коул оказался в своем нынешнем положении из-за того, что Хоро настаивала, что «манеры», о которых твердила Эльза, не так уж важны.

Для такого беззаботного в душе создания, как Хоро, ухода за мехом было вполне достаточно; все, что сверх, – уже неестественно. Лоуренс, будучи практичным человеком, больше склонялся в этом вопросе на сторону Хоро.