Я, приехав сюда, Постоянно болел в Сычуани,

О, когда же дождусь Своего возвращенья поры?

Не прославится ль дом мой тогда, Как жилище Ван Цаня,

До сих пор сохранился Колодец его у горы.

Осенний ветер Дует все сильней,

Дела свои Разбойничьи верша.

Он с тростниковой Хижины моей

Сорвал Четыре слоя камыша.

Часть крыши Оказалась за рекой,

Рассыпавшись От тяжести своей.

Часть, Поднятая ветром высоко,

Застряла на деревьях Средь ветвей.

Остатки - в пруд слетели За плетень,

И крыша вся Исчезла, словно дым. 

Мальчишки Из окрестных деревень

Глумятся Над бессилием моим.

Они, как воры, Среди бела дня

Охапки камыша Уволокли

Куда-то в лес, Подальше от меня,

Чем завершили Подвиги свои.

Рот пересох мой, Губы запеклись,

Я перестал На сорванцов кричать.

На стариковский посох Опершись,

У своего окна Стою опять.

Стих ветер Над просторами земли,

И тучи стали, Словно тушь, черны. 

Весь небосклон Они заволокли,

Но в сумерках Почти что не видны.

Ложусь под одеяло В тишине,

Да не согреет Старика оно:

Сынишка мой, Ворочаясь во сне,

Поистрепал его Давным-давно.

А дождь Не то чтобы шумит вдали.

Он просто Заливает мне кровать,

И струйки, Как волокна конопли,

Он тянет И не хочет перестать.

И тут уж Обессилен я войной,

Бессонница Замучила меня, 

Но эту ночь, Промокший и больной,

Как проведу До завтрашнего дня?

О, если бы Такой построить дом,

Под крышею Громадною одной,

Чтоб миллионы комнат Были в нем

Для бедняков, Обиженных судьбой.

Чтоб не боялся Ветра и дождя

И, как гора, Был прочен и высок,

И если бы, По жизни проходя,

Его я наяву Увидеть мог,

Тогда Пусть мой развалится очаг,

Пусть я замерзну Лишь бы было так.

Вспоминаю - мне было пятнадцать тогда я мальчишкой в душе оставался.

Словно бурый теленок беспечен я был, убегая стремглав за ограду.

А когда в благодатные дни сентября всюду груши и финики зрели,

Я, бывало, взбирался по тысячу раз на деревья осеннего сада.

Но теперь наступила иная пора пятьдесят мне исполнится скоро.

Я гораздо охотней сижу или сплю и с трудом поднимаюсь с постели.

И хотя я шутить заставляю себя, принимая почетного гостя,

Не избавиться мне от назойливых дум, и заботы совсем одолели.

Я домой возвращаюсь, и снова меня всюду голые стены встречают.

И жена моя добрая видит опять на лице моем те же печали.

Сыновья ж мои неслухи знать не хотят никакого к отцу уваженья

Все кричат от обиды, что вновь на обед ничего им сегодня не дали.

Южные земли долго не знали дождя,

Только сегодня стало темнеть над рекой.

Тучи повисли в утреннем небе пустом,

Хлынул внезапно на землю дождь проливной.

Ласточек стаи в гнезда забились свои,

Свежестью леса остро запахло вокруг.

Близится вечер. Дождь по соломе стучит,

Радостно слушать капель немолкнущий стук.

 В старом пруду губернатора Фана дикие гуси живут.

Спят на песке или плещутся в волнах, белые как облака.

Спросите вы, почему эти гуси бросили Фениксов пруд?

Сам Ван Сичжи, каллиграф знаменитый, взял их на борт челнока.*

       * "Сам Ван Сичжи, каллиграф знаменитый, взял их на борт челнока". - Ду Фу, с детства обучавшийся каллиграфии - искусству написания иероглифов, сравнивает себя в этой строке с Ван Сичжи, знаменитым каллиграфом древности.

Гости к пристани выходят, расседлав своих коней.

Их красавицы встречают и на палубу ведут.

Веера певиц искусных отражаются в воде,

Их узорные одежды украшают старый пруд.

Рукавов прозрачных пары на ветру взлетают вверх,

Золоченую посуду волны весело кренят.

Красотой друг с другом спорят лики благородных дев,

И лукавого веселья шаловливый полон взгляд.

В деревне глухой, за плетеной калиткой живу я от всех вдалеке:

Убогий шалаш под соломенной кровлей стоит над глубокой рекой.

Мы лодку возьмем, чтобы в ней до заката беспечно скользить по волнам,

А чем же еще деревенский затворник отплатит за дружбу с тобой?

       * Янь У - губернатор Чэнду, один из самых близких друзей Ду Фу в период его жизни на юге.

Прозрачная осень. Ночная прохлада. Платаны у тихой реки.

Ночую один в опустевшей управе. Смотрю на огарок свечи.

Опять моему бормотанию вторят лишь звуки солдатских рожков,

И некому вместе со мной любоваться луною в осенней ночи.

Лишь ветер ненастный пылит над дорогой, и писем никто мне не шлет.

Глухое безмолвие каменных башен, как трудно добраться домой!

Сегодня моим одиноким скитаньям десятый исполнился год:

Живу вдалеке от родимого края, как птица на ветке лесной. 

       * Стихотворение написано летом 764 года, когда Ду Фу был назначен военным советником губернатора Янь У.

Ночная прохлада врывается в спальню мою,

Луна посылает на землю мерцающий свет.

Блестят под луною тяжелые капли росы,

Покажутся редкие звезды, и снова их нет.

Дорогу во тьме освещают себе светляки,

Далекие птицы друг друга зовут над рекой.

Повсюду война, и сраженьям не видно конца,

Зачем же я снова об этом вздыхаю с тоской!

Туман укрыл Деревья на равнине,

Вздымает ветер Темных волн поток.

Поблекли краски, Яркие доныне,

Свежее стал Вечерний холодок.

Забили барабаны, И поспешно

Смолк птичий гам У крепостного рва.

Я вспомнил пир, Когда по лютне нежной

Атласные Скользили рукава.

Пять лет я гостем В Сычуани прожил,