Вообще-то в дружеской компании сегодня ввечеру собираются и те, кто также много чего любопытного знают о сокровенном. Иначе говоря, наряду с ним будут те немногие, кому на этом свете даны чудотворные знания, способности, дарования обращать скрытое в явное и действенное. Допустим, и с Божьей помощью, но им это тоже не всегда удается. Далеко не все познается, кое-что узнается не сразу, а тем более осознается не всеми; сверх того познание, оно не для всех.

«Аминь. Да свершиться истинно…»

Студент четвертого курса педуниверситета 21 года от роду Филипп Ирнеев обстоятельно не сомневался: истинная вера двигает горами и большими деньгами.

Скажем, если упрямо не допускать, не верить в реальную стоимость ассигнаций, бумажных банкнотов, казначейских билетов, банковских обязательств, то не будет ни экономики, ни политики. Не станет ни общества, платящего налоги, ни мздоимливого государства, эту подать отбирающую. Состоятельные граждане и верноподданные вымрут, переведутся, исчезнут, оборотятся нищими и голыми дикарями…

Филипп зябко поежился, явственно представив себя несостоятельно голым, причем на морозе. Зато в теплом уютном личном автомобиле с хорошей мягкой подвеской испытываешь несколько иные ощущения и состояния.

— Сбрасывай обороты, Настена. В город въезжаем, из рака ноги. Не то как огребешь воздаяние, эдак малость превышающее рядовую гаишную мзду. Большой мешалкой по этому самому женскому месту…

— Си, кабальеро мио…

Анастасия Заварзина в том ряду кое-какой толк знала в скрытом и явном, при этом не только на испанском языке, хотя всего лишь приступила к сдаче первой в жизни студенческой сессии на факультете международных отношений и бизнеса Белгосунивера. Откуда деньги берутся, ей, между прочим, известно вовсе не теоретически. Поэтому практическим путем, подрулив к супермаркету, она предложила:

— Рыцарь Филипп, позвольте мне, ничтожному армигеру, заплатить за ваше крымское шампанское.

— Новая пачка премиальных от Ники?

— Отнюдь. Несколько солидных ставок в букмекерских конторах.

— Смотри, Настена, ох доиграешься. Ретрибутивно и больно справа-слева по яичникам.

— Мне отмщение и воздаяние, рыцарь. Стопудово, где наша ни пропадала, Филька!

— Там же, где и везде. В радости и веселии… У Петьки с Катькой.

Больше всех обрадовалась скорому приезду Фильки с Настеной мощная Петькина подружка Екатерина Делендюк. Подчас статью и фигурой она напоминала Филиппу то ли женское изображение на рострах гигантской древнеримской триремы, то ли известную садово-парковую железобетонную скульптуру «Девушка с веслом». Тем паче статное содержимое Катькиного бюстгальтера четвертого номера вживую гораздо превосходит мелкотравчатые творения искусства старых и новых мастеров.

Екатерина весело тряхнула здоровенным бюстом и радостно оставила Фила Ирнеева с Петром Гаротником на кухне одних. В истовые тайны поваренного и кулинарного искусства ей вникнуть не дано, используют ее лишь на подсобных кухонных работах.

Только так, от и до. А Филька, по ее хвалебным словам, есть даже не мастер, но гроссмейстер кулинарии и гастрономии. Тут ему и поварские книги в руки, и ножи, и поварешки.

В шахматы Катя играет на уровне мастера спорта мужчины, голова у нее варит по-мужски. Трудится она в охранной фирме вместе с Петром, физическими нагрузками и силовыми тренировками не пренебрегает, вкусно и здорово поесть не боится. И потому ей можно верить.

Филипп умело и уверенно вскрывал привезенный с собой большой и твердый кокосовый орех, готовя копру-сырье для быстрого запекания в виде мягкой и сладкой кондитерской помадки. Тем временем Петр медленно вздохнул, уставился на фонарь за окном и сипло произнес:

— Давай, Фил, помянем грешную душу раба Божьего евангелиста Марка. Как бы там ни было, сороковой день. И близких твоих помянем.

Не дождавшись ответа от помрачневшего Филиппа, Петр плеснул каждому по полстакана польской «Выборовой».

— Будем, апостол Петр! По ним и за всё вечный молитвенник. Ибо Господь, кого любит, того наказует, бьет же всякого сына и дщерь, коих принимает.

— Принято, апостол Филипп. За одну снедь, как Исав, от первородства не отказываются. Прости, Господи, блудника Марка и прими его в царствии Твоем…

Скорбно помолчав, Петр Гаротник сообщил о результатах частного расследования, что ведет его фирма по розыску пропавших без вести в ноябрьской катастрофе.

Заказов прибавляется; официальным правоохранителям нынче не шибко доверяют. До сих пор не выявлено точное количество жертв. Крайне много дезинформации по политическим мотивам.

— …По нашим данным, Марк Недбайный, видимо, мог остаться на ночь у своего давнего знакомого, некоего Яся Стефановича. Тело гражданина Стефановича Я. С. найдено и опознано. В пяти метрах от него обнаружена мужская сумка-барсетка со студенческим билетом на имя Марка Львовича Недбайного, студента второго курса Академии управления.

Мне Марик сказал, мол, собирается съездить на нашу малую провинциальную родину к родителю за дополнительными деньгами. Джованни он говорил то же самое. Сам, видно, к этому Ясю завалился. Вот никто его и не искал целые сутки. И я думал: он — у родителей. Пока дядя Лева не позвонил.

Что в твоих кругах по этому делу слышно, Фил?

— У меня подтверждают аналогичную версию, Петь. Марику не повезло, попал под раздачу в разброс вероятностей. Или Бога прогневил.

— Тот-то и оно. Таки доконала его голубизна треклятая.

В таком вот расположении души Петр Гаротник пребывал не так, чтобы не в своей тарелке, но вообще вне всех кастрюль, сковородок, противней на этой кухне, вдали от четырех комнат в этой квартире, какую они полтора года снимали на двоих с покойным Мариком на родительские деньги. Учились они опять же вместе в одной группе. К тому же отец Марка Недбайного, давний друг его отца, поручил ему присматривать за сыном.

Получается: не уследил, не уберег.

Выходит, как мальчишку провели апостола Петра, слывшего камнем веры, авторитетом, патриархом и Мафусаилом среди близких друзей Филиппа Ирнеева. Как-никак, Петру Гаротнику исполнилось прошлым летом 27 лет. Даже молодой преподаватель русского языка Джованни Сквирелли, проходящий стажировку в Дожинске и значащийся в хорошей компании Иоанном Богословом, на год его моложе.

Осенью, однако, апостолу Петру пришлось уступить возрастное старшинство новому знакомому, коего представила почтенному библейскому обществу рыжая дева Мария Казимирская.

«И дальнии нам становятся ближними», — тогда резюмировал Филипп.

Новый апостол Павел в миру пребывал военным пенсионером и выглядел весьма моложаво — не старше 40 лет. Пал Семенычем на вы и на ты его так или иначе по-компанейски называли все, не исключая рыжей Маньки, для кого он стал любимым мужчиной, суженым женихом и всенепременным мужем.

По всем статьям вписавшегося в компанию истово христианской молодежи Павла Семеновича Булавина нельзя не принять как ближнего своего по множеству веских причин. И главная из них состоит в том, что из-за него видимым образом студентка-медичка Мария Казимирская радикально и кардинально сменила сексуальную ориентацию.

Ранее рыжая-бесстыжая похвалялась и выставлялась приснодевой, уверяя друзей, что однополая женская любовь помогает ей сохранять девственность и непорочность. Кто не верит, может лично в этом убедиться, посмотрев как в музее, не трогая руками или языком. Теперь же никто у нее и спрашивать о таких сексологических подробностях не осмеливается. Сразу видно: они с Пал Семенычем друг с другом живут душа в душу.

Вон Настя Заварзина так и говорит. Они похожи друг на дружку, будто муж и жена, лет сто прожившие вдвоем и собирающиеся помирать не иначе как в один день.

Счастливую парочку нельзя не привечать всем вместе и по отдельности. Среди прочих злоязычная и циничная особа — начинающая журналистка Софочка Жинович — умиляется, глядя на них, и за глаза обзывает молодоженами.