— …Фил, мне Патрик показался славным старичком. Сколько ему лет, не скажешь?

— Без малого 310 солнечных лет.

— Ой, получается, я ему гожусь только в пра- и так далее правнучки. Старенький грэнди Патрик!

— Его психофизиологический возраст, Настена, не больше 36 лет… Он, скажем… ловелас, селадон, бонвиван, сердцеед и соблазнитель молоденьких жен. Бойся его!

— Вот и не боюсь! Если я люблю только одного-единственного мужчину. Кто он, ты, наверное, догадываешься?

— Кто его знает…

Вот что, неофит Анастасия, нут-ка озаботимся твоим рыцарским сигнумом. С кое-какими парализующими свойствами Солнцеворота Мниха Феодора ты давеча практически ознакомилась во время учебно-тренировочной акции.

Кроме всего прочего, он позволяет тебе, пользователю динамиса головы, осуществлять частичную терморегуляцию тела и смягчать воздействие неблагоприятных физических условий внешней среды. При минимальном использовании дивинаций тождественные твоему сигнумы до некоторых пределов защищают своего мастера-носителя от избыточно низких и высоких температур, а также от жестких излучений.

В «Основах ритуальной теургии» динамис головы, известный еще античным архонтам-харизматикам, значится как движитель чела. Твой сигнум ему тождественен в сверхрациональности касательно внешнего и внутреннего воздействия.

Например, ты с легкостью можешь сократить или свести на нет потоотделение, если терморегуляцией прилежно занимается сигнум. Несложный ритуал аккумулируем заблаговременно, скажем, в время рыцарской заутрени через катехизму…

Насте долго и многословно объяснять не нужно.

— Я тебя люблю, Фил. Ты самый умный и заботливый муж. Теперь я могу не обливаться потом на жаре…

Йо-хи-ив-хо!!! И сиськи на солнце у моря не обгорят, и защитный крем не нужен. В задницу его!

— Э-э, сударыня, вы это… с теургией поосторожнее. Квиетический самоконтроль никто персонально для вас не отменял, дама-неофит.

— Знаю-знаю, хорошенького понемножку. И за все хорошее надо платить. Бесплатным бывает только дерьмо. Да и то не везде и не всегда…

Очаровательной юной сеньоре Анастасии Бланко-Рейес путешествие на круизном лайнере не пришлось по вкусу. Морская болезнь, как вы понимаете. Потому сеньора Анастасиа нечасто выходила из шикарной каюты для новобрачных.

Борт корабля молодые сеньор и сеньора Бланко-Рейес покинули на вертолете, специально прилетевшем за ними.

— …Фил!!! Видеть не могу этот обезьянник! В жесть достали мартышки лесбийские! Мозоли на заднице натерли, всю дорогу пялятся в спину, вожделенно облизываются, вагиной щелкают, как Манька говорит.

Только что пуганула в два александрийских креста какую-то старую ведьму-обезьяну, до инфаркта и срочной госпитализации.

— Пожалуй, неофит. Колдовской фон здесь слегка повышен. Хотя ничего экстраординарного я не нахожу. Так оно им тут, в пределах естественной порчи и бесовского растления.

Ладненько, насчет воздушного транспорта я распоряжусь. Думаю, к вечеру будем на британском острове Рождества. Оттуда групповым транспорталом на французский архипелаг Туамоту, на коралловые Острова Россиян, мадмуазель Анастаси.

Там и пристанище нашей конгрегации. И уединенная вилла для новобрачных к вашим услугам, сударыня…

Из Туамоту Филипп с Настей перебрались на благоустроенную орденскую территорию в островной Республике Фиджи, где ей понравилось больше всего:

— Стопудово, Фил! Эдем на двоих! Никаких дворцов и напыщенной обслуги. Только ты и я! Пляжик, коралловый песочек, соседей нет…

— Но могут появиться.

— Переживем, если тут у нас орденская аудиовизуальная защита. Горы, джунгли, заросли, охранный периметр. Без спроса не пройти, визитами обмениваться не принято. Каждая компания сама по себе отдыхает.

Четыре дня Настя наслаждалась отдыхом, райским уединением, тихим тропическим климатом по окончании сезона штормов и строго дозированным зимним, точнее, летним солнцем южного полушария.

— Фил, оставь в покое свою книжку. Смотри, как ровненько я загорела, и сверху, и снизу…

Демонстрирую!

Настя скинула на белый песок купальный халатик, гибко изогнулась нагим телом, не сходя с места встала на мостик. Сделала несколько шагов на руках с разворотом, пружинисто вернулась на ноги и вмиг высоко взвилась в воздух — ступни, лодыжки, бедра… как по линеечке в акробатическом шпагате.

— Вернемся домой — Нике косметической методикой похвастаюсь, — отдышавшись, сообщила она Филиппу, когда улеглась подле него на махровую простыню под тентом.

— И вообще, Фил, как-то не подобру-поздорову нам с тобой вдвоем быть настолько счастливыми. Давай Нику в гости пригласим, если ты не против.

Мне надо с ней проститься по-хорошему. Она так много для меня сделала…

«Ты, Настя, и не подозреваешь сколько… Ох мне женщины, спереди и сзади…»

— Нику, говоришь, пригласить? Может, и Маньку Казимирскую заодно? — внес конструктивное предложение рыцарь-инквизитор Филипп.

— Ой, как это я про нее забыла! Маньку обязательно, с ней веселее, светская жизнь, и все такое. Я сама Пал Семеныча попрошу, кабы он ее к нам отпустил. Скажу, транспортал здесь в двух шагах.

— Пожалуй, рыцарь-зелот Павел об этом знает.

Кавалерственные дамы Вероника и Мария пожаловали со светским визитом двумя днями позднее. И у младших по званию с должностью началась развеселая жизнь под арматорским призором:

— Нечего эксгибиционизмом маяться, неофитки голозадые! Сначала разминка, пробежка, после пляжный волейбол.

А то, видите ли, разнежились они, растелешились, рассупонились, размякли, работать над собой прекратили. Обе квашня квашней, задницы толстомясые не в себя отрастили, дойки по брюху распустили. О харизматическом совершенстве в калокагатии забыли, новобраницы, что в лобок, что по лбу!

Вот вам рыцарь Патрик ужо задаст. Чтоб вы знали, дурищи грудастые, жопастые и п…стые. Он — фанатик боевой подготовки!

Когда я в Аргентине у него стажировалась, он приказал мне сиськи на полтора-два размерчика подрезать. Чик-чик сделать. Чтоб не болтались-де лишние отягощения.

Делать нечего, орденская субординация, пришлось подчиниться и чик-чик, в Чикаго, в арматорской клинике…

До того радостно разминавшаяся Настя испуганно ухватилась за свои пышные прелести и заметно поскучнела.

— Не боись, Настена, тетя арматор шутит. Но если о физической культуре забудешь, будем резать до нуля, чик-чик по самые кончики…

За физкультурной разминкой и пляжным волейболом трех обнаженных стройных прелестниц Филипп деликатно наблюдал украдкой, делая равнодушный вид, словно весь погружен в чтение, лежа под тентом. Доработанные по-арматорски солнечные очки-артефакт из асилума скрывают его любопытствующий взгляд и дают двенадцатикратное увеличение всего имеющего место быть на пляже приватного орденского пристанища.

Рыцарю Филиппу строго-настрого указано: «в теньке беречь живчики и мужественную красу под тряпочкой на чреслах». Как сказано, так он и делает, что не мешает его эстетическому наслаждению увиденным.

«Ника одна против двух, только площадку для себя укоротила. Подает с блеском и гасит мячи от широкой души, сиськи нараспашку. Будь здоров как гоняет по песку и Настену и Маньку.

Манька с шелковой сбруей и на суше и на море не расстается. Хм, вкруговую, «на тоненьких ленточках и бретельках», крис посередке. Сильно смотрится.

Помню, не так давно у нее левая грудь была побольше правой. Сейчас обе сравнялись в сторону уменьшения. Арматорская методика — не хухры-мухры.

Рыжая солнца раньше опасалась, обгорала за пять минут. Теперь, пожалуйста. Однако у нее кожа все равно выглядит посветлее в сравнении с двумя блондинками — Никой и Настей. Ресницы и брови у Маньки сейчас и без окраски темные. Ярко-красные волосики на лобке все так же чуть подбриты снизу, сверху и с боков.

Настена говорит: она депилировать себе стесняется, слишком у нее женственность высоко и наружу.

И Ника ерничает, утверждая, что женщина выглядит непристойно, лишь когда ноги раздвигает, будь она в брюках или в юбке срамом кверху. Манька огрызнулась: женщина с оружием голой не бывает. В ответ: плохой балерине мелкие сиськи мешают…