Человек всегда хотел знать, откуда он произошел, кто были его предки. Осознавая преемственность во времени, он стремился понять ее закономерности. Соответственно, человека глубоко интересует вопрос, каким образом он в своем сознании воспринимает, ощущает и оценивает время.

Изучать механизмы восприятия времени человеком начали еще с прошлого века. Значительную роль в разработке представлений об этих механизмах сыграл крупнейший русский физиолог И. М. Сеченов, который считал, что внешние влияния воздействуют на наши чувства в двух главных формах — в виде группы, членораздельной в пространстве, и в виде рядов, членораздельных во времени. При этом (в отличие от пространства, воспринимаемого зрением, слухом, осязанием) специального вида чувствительности, специального органа восприятия времени не существует. «Продолжительность явлений, — пишет И. М. Сеченов, — мы чувствуем, ибо различаем в кратковременных из них начало, середину и конец. Но нет человека на свете, который различал бы непосредственно чувством степени продолжительности явлений за пределами секунд, а мыслим мы не только минутами, но и годами и столетиями — и, конечно, опять в одеянии, чуждом чувствованию» (Элементы мысли. М., 1947).

Это положение удивительно совпадает с высказыванием В. И. Ленина: «Представление не может схватить движения в целом, например, не схватывает движения с быстротой 300000 км в 1 секунду, а мышление схватывает и должно схватить. Мышление, взятое из представления, тоже отражает реальность; время есть форма бытия объективной реальности» (Поли. собр. соч., т. 29, с. 209).

Анализируя роль различных органов чувств в восприятии времени, Сеченов первое место отводит глубокому мышечному чувству, называя его темным мышечным чувством (проприоцептивная чувствительность). Именно этот вид чувствительности является «школой», в которой слух (и до некоторой степени глаз) научается распознавать временные отношения.

Мышечное чувство может давать следующие элементы восприятия: как счетчик равных периодов — ряд чисел; как счетчик периодически откладываемых равных длин — определенные протяженности в пространстве; как счетчик периодически повторяющихся равных продолжительностей — определенные протяженности во времени.

Как видно из сказанного, для отсчета временных отношений важно мышечное чувство с его «тягучестью в сознании» не только само по себе, не столько статическое мышечное чувство, а те ощущения, которые сопутствуют двигательной активности. При этом есть совершенно определенная форма двигательной активности, играющая особую роль в развитии понятия времени. Это ходьба, представляющая, по И. М. Сеченову, шаблон, на котором могли развиваться числа, линейная мера и мера времени, поскольку шаги представляют собой ряд повторных действий с постоянной продолжительностью и паузами. Сопровождающее их мышечное чувство может служить измерителем или дробным анализатором пространства и времени.

Ходьба — сложное явление; она происходит в условиях коррекции движения зрением и при участии слуха, фиксирующего шум шагов и паузы между ними. Соответственно, ходьба с разной скоростью вызывает появление периодического ряда коротких звуков, паузы между которыми заполнены мышечным чувством. Ходьба особенно важна для развития восприятия коротких пауз, способность чувствовать которые «не могла воспитаться исключительно в школе слуха».

Представления Сеченова о роли мышечного чувства в восприятии времени нашли свое подтверждение на практике — в период космических полетов и тренировок перед ними. Восприятие времени в невесомости или в сенсорной изоляции, когда мышечное чувство в значительной мере исключается, оказывается искаженным.

Однако, как уже упоминалось выше, И. М. Сеченое считал мышечное чувство базисным, но не единственным, имеющим отношение к отсчетам времени. В значительной мере на его основе постепенно развивается восприятие времени слуховым анализатором, а также зрением. Сеченов полагает, «что непрерывные шумы во внешней природе служат, может быть, чувственным прообразом времени», а «тяжесть звуков находит объяснение в устройстве слухового органа». Слух как бы дополняет восприятие времени, осуществляемое мышечным чувством, разделяя с ним работу. Промежутки времени, заполненные звуковыми ощущениями, воспринимает слух, паузы между ними — мышечное чувство.

Эти представления И. М. Сеченова нашли блестящее подтверждение в исследованиях с так называемой «сенсорной депривацией», то есть в опытах, когда испытуемые находились в условиях резкого ограничения раздражений органов чувств.

Человека помещали в специальный бункер или он находился в пещере, куда не проникали, ни звуки, ни солнечный свет, и смотрели, как при этом он ориентируется во времени.

Наиболее значимыми в этом отношении являются опыты французского спелеолога Мишеля Сифра, которые он ставил над собой. Он спустился в пещеру, находившуюся на дне пропасти Скарассон, и прожил там в палатке два месяца. С поверхностью земли Сифр имел одностороннюю телефонную связь — он звонил, чтобы сообщить, который, по его мнению, час, что он сделал, сколько это действие заняло времени, что собирается делать дальше. Никакого ответа он не получал. Дежурные наверху вели журнал, где точно отмечали время каждого сообщения. В самые первые дни, когда Сифр обследовал пещеру, в которой расположился, и разные боковые ходы, его сообщения о том, что он считает, что уже 23 часа и ложится спать, или что он проснулся и сейчас 9 утра, не очень сильно отклонялись от истинного времени. Но вскоре Сифр сбился со счета, и дежурные вскакивали среди ночи, чтобы отметить, что, по мнению испытуемого, сейчас 9 часов утра и он готовит завтрак или 9 вечера и он ужинает. Сифр читал, слушал музыку, ходил по большой пещере, но постепенно впадал в апатию. Ощущение времени он потерял полностью— иногда ему казалось, что время летит, иногда — что замедлило свой ход, а иногда даже появлялось ощущение, что время перестало существовать.

Сифр за 58 дней и 17 часов отстал в отсчетах на 25 суток. Время для него шло почти в два раза медленнее. Такой просчет повлек за собой недоразумение — Сифр решил, что его хотят заставить прервать опыт раньше времени. Он даже заподозрил, что это делается по настоянию его матери, которая очень беспокоилась за него. Сифр долго и упорно отказывался подняться.

Опыт Сифра повторил его ученик Жан-Пьер Марете, пробывший в тех же условиях 174 дня. Для него время текло также в два раза медленнее — он отстал в отсчетах на 88 суток, хотя прекрасно знал об изменении течения времени у Сифра и мог бы внести коррекцию.

Такую поправку внесла в свои расчеты ученица Сифра Жози Лор, по не потому, что провела психологический пересчет, а потому, что масштаб времени ей помогли скорректировать месячные.

Зарубежные исследователи создавали и более жесткие условия изоляции от внешних раздражений. Испытуемые содержались примерно так, как это описывается в научно-фантастических романах, когда будущих космонавтов погружают в специальном снаряжении в резервуар с водой. При этом выключаются не только слуховые, обонятельные и зрительные раздражения, но также глубокое мышечное чувство и тактильная (осязательная) чувствительность. В этих условиях чувство времени нарушалось полностью, испытуемые даже не знали, спят они или бодрствуют, развивались галлюцинации. Большинство обследуемых отказывались продолжать эксперимент свыше 24–72 часов.

Что касается участия органа зрения в восприятии времени, то и здесь основную роль, по Сеченову, играют возникающие при работе зрительных рецепторов мышечные ощущения, поскольку человек, следя глазами за движущимся телом, упирает движущиеся оси глаз в перемещающийся предмет и передвигает их вслед за последним по всему пути его перемещения. Сеченов уподобляет зрительные оси двум очень длинным щупальцам, способным то вытягиваться, то сокращаться, повторяя вслед за предметом не только весь его путь, но и различные скорости в разных местах пути. Передвижение зрительных осей, будучи связано с движением глазных яблок, производится мышцами глаз, и глаз различает одновременно обе характерные черты движения — направление и скорость.