26 МИЛЯ

Нико держал на руках Джози. Свесившись, ее голова свободно болталась. Сахалия рыдала, цепляясь за Улисса, который тоже плакал.

Я с остальными просто стоял и смотрел. И это было трудно понять. Наш автобус забрали, а мы оказались в темноте.

— Мы должны вернуть его! — завопила Сахалия. — Мы должны напасть на них, забрать Брейдена и вышвырнуть их!

— Ребята... — попытался вмешаться Макс.

— Как? — произнес Нико из-под воздушной маски. — У них есть оружие. Их пятеро!

— Ребята! — заорал Макс.

— Нам нужно найти какое-нибудь безопасное место до того, как проснется Джози. Потом мы придумаем, что делать.

— К тому времени они будут далеко, — запротестовала Сахалия.

— Ребята! — закричал Макс.

— Что? — гаркнул Нико.

— Я знаю, где мы можем остановиться, — сказал малыш. Затем он указал на кучку погибших деревьев. Рядом с ними находился военный прожектор, который освещал знак: "Община мобильных домов "Луговые цветы".

— Что это? — спросил Батист.

— Это трейлерный парк, — громко произнес Макс через маску. — Здесь живет моя тетя Джин.

Нико был прав; у нас не было выбора. Пешком мы не смогли бы догнать автобус. А если бы у нас это и получилось, мы не смогли бы отобрать его у курсантов. Нам необходимо было пойти и найти убежище.

На протяжении всего пути Сахалия истерила и извергала проклятия.

Нико пришлось нести Джози. Это оказалось не так просто, как выглядело в кино. Ему пришлось останавливаться и делать передышки, а я боялся, что у него сдвинется маска.

Все малыши столпились вокруг меня, и я не виню их; было действительно страшно.

Иногда в нашем доме выбивало предохранитель. Я боялся спускаться в подвал, чтобы щёлкнуть рубильник. Мне было страшно, ведь в подвале было ужасно темно, а в темноте таились разные вещи. Их нельзя было увидеть, но их можно было почувствовать. Сплющенные коробки, папины старые инструменты, газонокосилка — все такое не страшное при свете, но пугающее меня тем, что может прятаться там.

Я всегда боялся убийцы, притаившегося в тени и выжидающего того, чтобы напасть на меня, хотя и понимал, что это совершенно нелогично.

Хождение по дороге было похоже на хождение в темный подвал, за исключением того, что здесь на самом деле мог притаиться в тени убийца.

Здесь, скорее всего, в тени скрывался убийца. Это было статистически вероятным.

Может быть, вам интересно, были ли у нас фонарики. Были.

Но Нико не разрешал нам включать их. Он боялся, что мы привлечем к себе внимание.

(И, я полагаю, призовем монстра с первой группой).

Так что мы должны были довольствоваться светом от военных прожекторов. Которого было не так уж много.

Мы подошли к въезду в "Луговые цветы" и пошли через кладбище трейлеров.

На одном из прицепов была кровь, а между двумя другими — куча одежды на земле, втоптанная в грязь. Как мне показалось, нарочно втоптанная.

Повсюду были разбросаны пустые консервные банки и бутылки от всевозможных напитков.

У некоторых трейлеров из окон и дверей торчала наполовину вытащенная мебель. Люди попытались таким образом забрать с собой свои кресла или матрасы, но затем бросали их.

У входа сидела мертвая женщина в окровавленном халате, прилипшем к ее телу.

Улисс снова начал плакать, и Макс взял его за руку.

— Мы уже почти пришли! — крикнул Макс через маску, подбадривая своего друга.

В трейлере, мимо которого мы шли, горел свет. Я услышал, как пожилой мужчина поет песню Бонни Рэйтт в стиле "кантри", которую пела моя бабушка: “Давайте дадим им о чем поговорить”.

Мы не постучали.

Нико было нелегко нести Джози, поэтому я взял его рюкзак. Я должен был подумать об этом раньше и предложить помощь, но, полагаю, что я был слишком напуган.

Наконец Макс указал на светло-голубой трейлер на окраине.

В трейлере не горел свет, но крови не было, и окна не разбиты. Я заметил, с внутренней стороны окон пластик. Еще один хороший знак.

Макс шагнул на ступеньку и постучал в дверь.

— Тетя Джин! — закричал он. — Тетя Джин?

Сначала ничего.

И тогда он заколотил в дверь.

— Тетя Джин, это я!

В правом углу окна отодвинулась простыня, и показались женские волосы, глаз и бровь.

— Уходите! У меня нечего нет, — закричала она.

— Впусти нас! — крикнул Макс.

— Что вам нужно? — прокричала она.

— Это я! Это я, Макс! Макс Сколкин! Ребенок Джимми!

Дверь приоткрылась.

Я не преувеличиваю — и вышло облако сигаретного дыма.

— Макси? — сказала она, и высунула лицо сквозь щель.

В тот момент, я не заметил ничего, кроме того, что у женщины был золотой зуб.

— Это я, тетя Джин! — произнес Макс.

И она распахнула дверь.

И мы, слава Богу, очутились внутри безопасного места.

Эта женщина — Джин – очень долго кричала, прижимая к себе Макса и рыдая в его светлые волосы, до тех пор, пока те не стали казаться загорелыми.

Я был уверен, что она пьяна.

Внутри было тесно и накурено.

Она поведала нам, что курит без остановки, потому что дым убивает химические соединения.

Я не поверил ей, но она оказалась права! Мы осторожно сняли защитное снаряжение, и все было в порядке.

Это была очень хорошая информация — первоклассная имеющаяся информация.

Повсюду были сигареты, вываливающиеся из пепельниц и стаканов, брошенные на бумажные тарелки и старые выпуски журнала «Стар Ньюс». Еще было огромное количество вонючих свечей.

Я имею в виду, ароматических свечей. И благодаря вместе дыму и всевозможным ароматам получался какой-то непонятный запах. Цветочный с ванилью и клюквой и попойкой в забегаловке.

Я помог Нико и Джин уложить Джози на кровать.

После того как мы расположили Джози на кровати, Нико просто сел на пол, и я увидел, что он плачет.

— Все нормально, — сказал я ему. — Ты ничего не мог сделать.

— Я упустил его, — сказал он. — У нас был шанс. Я знаю, что мы смогли бы это сделать. Но я упустил его.

Он просто повернулся лицом к краю кровати и плакал.

Я похлопал его по спине. Я не знал, что делать. Мне не хорошо, когда люди плачут. Я не знаю, что сказать, и я просто стоял там, размахивая руками, как глупая сорока.

Я направился в гостиную, где увидел Сахалию, сидящую на банкетке, отвернувшуюся от остальных и курившую сигарету.

Я не должен был удивляться, но я удивился.

Она покосилась на меня.

Тетя Макса, Джин теперь помогала детям освободиться от их слоев. Она стягивала толстовку с Улисса.

— Господи, сколько же на тебе всего, куколка? — спросила она Улисса.

Он неуверенно улыбнулся ей.

— Вы уверены, что это хорошая идея: снимать защитную одежду? — спросил ее я.

— Отрава в тряпках, — ответила она мне, блеснув золотым зубом. — Вы все должны снять их, чтобы я могла избавиться от всего ядовитого воздуха сразу.

Батист, Макс и Улисс выглядели беспомощными. Каждый из них, стоя в нижнем белье, чесался.

Сахалия (как вы можете себе представить) словно была тут не при чем. Она глубоко затянулась сигаретой и, глядя на меня, пожала плечами.

На Джин были одеты узкие джинсы, туфли на высоких каблуках, и один из тех женских рождественских свитеров с высокими плечами и блестящими рисунками. На ее свитере был изображен снеговик с заостренным оранжевым носом и искусственными драгоценными камнями на его животе в виде пуговиц.

Она взяла всю одежду, снятую с Макса, Батиста и Улисса, и положила ее в большой мешок для мусора.

— Давай, — сказала она мне, щелкая пальцами. — Снимай свое бельишко, приятель, чтобы я проделала это со всеми одновременно.

— Ни за что! Не перед вами двумя. — Я указал на нее и Сахалию.

— Ради бога, дорогой, я стараюсь, обеспечить нам всем здесь безопасность.

Она уперла руки в бока, а в углу ее рта торчала сигарета.