— Так поздно?

— Уж как получится. — Я провожу пальцем по экрану и проверяю гнездо, транслируемое инфракрасными камерами, любезно установленной «ИглКам». (Примеч. EagleCam — компания, ведущая трансляцию жизни орлов в заповеднике). Но мама-птица просто поудобнее устраивается на своем месте, закрывая собой младенцев, прежде чем повернуть голову назад и зарыться ею в перья.

Вместе мы смотрим на экран. Вокруг царит полнейшая тишина, пока миссис Орел погружается в сон, а ветер шелестит между ветками ее дома, высоко над землей.

А я остро ощущаю пространство между нами. Как наши плечи почти соприкасаются. Как легкий вдох наполняет мои ноздри его ароматом — это чистый, древесный запах, который меня возбуждает. Как наше общение могло бы вылиться в нечто большее в одно мгновение. Я могла бы повернуть голову, и наши губы слились бы в поцелуе.

Простая мысль о его губах посылает в мою грудь вспышку тепла, которая как ртуть распространяется по моим венам. Держу пари, его поцелуи превосходны. Бьюсь об заклад, что расплавилась бы с головы до ног, если бы когда-нибудь ощутила, как его язык скользит по моему, как его руки ласкают мои бедра и обнимают меня.

Кажется, будто это одна из тех ночей, когда мечты становятся реальностью.

Но, по мере того, как эта мысль обретает форму, внутри меня появляется еще один голос. Он говорит мне быть осторожной. Что я надолго здесь задержалась, и слишком медлю.

Я очень рискую, чего делать не должна. Мне очень сильно нужна эта работа, и нельзя пересекать черту.

— Я должна идти, — говорю я. — Спасибо за торт.

— Спасибо, что осталась.

— Это моя работа.

Он кивает несколько раз, будто понимает, что, да, это моя работа. Вот почему я здесь в его доме. Чтобы наблюдать за Хейден, а не мечтать о мужчине, который оплачивает мои счета.

К тому же, работа важна для меня. Если я ее потеряю, у меня не будет подушки, чтобы мягко приземлиться. У некоторых из моих друзей есть трастовые фонды, или они по-прежнему получают поддержку от родителей. У меня этого нет. С тех пор, как я окончила колледж, я обеспечиваю себя сама. Мои родители щедры, и если бы они могли помочь, то непременно бы это сделали, но они упорно работают — папа менеджером в банке, а мама продает недвижимость в Финиксе. Они сосредоточены на том, чтобы отправить моих трех младших братьев в колледж. Они заплатили за большую часть моего обучения, а для остального я взяла кредит. Конечно, я бы могла жить где-то, где не так дорого, но лучшие рабочие места для человека с моими языковыми навыками находятся именно в таких городах, как Нью-Йорк. С помощью некоторых творческих решений мне удалось заставить Нью-Йорк работать на меня. Мне нужно, чтобы он работал на меня, потому что этот город — то место, где я могу процветать.

А это значит, что пришло время прочистить голову и крепко связать свое сердце, чтобы держать его под контролем. Я собираю свои вещи, и Саймон идет провожать меня к двери.

— Я вызвал для тебя «Убер». Машина должна ждать внизу. Черный «Ауди».

Мое сердце бешено бьется из-за этого внимательного жеста — заказа такси премиум класса.

Я и раньше работала допоздна. Саймону часто приходится ходить на ужины после того, как его дочь ложится спать, и он всегда вызывает мне «Убер» за свой счет. Я почти хочу предположить, что это кое-что значит, но мне также нравится мысль о том, что он — хороший парень, который хочет убедиться, что я вернусь домой с комфортом, целой и невредимой.

Хотя сегодня впервые я думаю, что он, возможно, тоже меня хочет.

Когда я возвращаюсь в свою квартиру, умываю лицо, снимаю цепочку с кулоном и укладываюсь в постель, и я не уверена, счастлива я или же чувствую сожаление от своего открытия. С одной стороны, если бы он не смотрел на меня так, как сегодня, если бы он не коснулся моих губ своим пальцем, у меня не было бы выбора, кроме как отпустить этот беспорядок чувств, кружащийся во мне.

С другой стороны, притяжение, возможно, только что стало взаимным, и от этого трудно отвернуться. Еще сложнее перестать вспоминать.

Когда проскальзываю под прохладные простыни, я представляю, как его руки поднимаются вверх по моей коже. Я вздыхаю, когда моя фантазия начинает бушевать, а пальцы перемещаются южнее. Затем они находят путь к местечку у меня между ног, и я представляю его, исследующего мое тело, как он проводит губами по моему плечу, шее, губам.

Я выгибаю спину, когда дрожь проходит по моему телу, зарождаясь в животе и поднимаясь к груди. Это опьяняет, и это так хорошо.

Мое дыхание ускоряется вместе с темпом ласк, и я представляю снова и снова, как бы я себя чувствовала, если бы он был здесь, возвышался надо мной. Я задыхаюсь, и этот звук превращается в протяжный стон, когда я представляю, как он опускается на меня своим твердым телом.

Он входит в меня, и я вздрагиваю. Я чувствую, как он движется во мне, и подхожу к краю. Затем я взрываюсь, и это чувство похоже на полет.

Вздрагивая, я выдыхаю его имя в темноту ночи.

Следующим утром я просыпаюсь от его сообщения, и вам будет трудно стереть улыбку с моего лица.

Саймон: Они кормят орлят завтраком. Если ты проснулась, то вот тебе предупреждение: у меня может случиться передозировка мимимишности.

Я могу получить передозировку умиления потому, что это, вроде как, самое милое сообщение на свете.

Нажимаю на «ИглКам», и сквозь меня проходит поток эндорфинов, когда я представляю, что мужчина с другой стороны Центрального парка смотрит на ту же самую сцену, что разворачивается перед моими глазами.

Это притяжение взаимно.