— Главарь говорит по-немецки.

— Верно! Ведь в Париже была сколочена интернациональная группа, но большинство ее членов — арабы. Немцы и их пособники работают за деньги, арабы же действуют ради убеждений. При этом они и не догадываются, что вместо интересов своего дела служат вражеским целям.

Хорн начинает улавливать взаимосвязи, однако кое-какие подробности пока еще не ясны ему.

— Сколько людей у вас здесь, в округе?

— От нашей службы совсем немного, но мы получили в подкрепление два десятка полицейских. Разместившись в нескольких легковых машинах, они заняли позиции в окрестностях Вигау и Штайга и ждут наших указаний. С помощью радиосвязи мы в любой момент можем поднять их по тревоге.

— А что произойдет, если террористы, добившись выполнения своих требований, вместе с заложниками покинут тоннель?

— Они получат гидроплан, в котором также будет запрятан автоматический радиопередатчик… Куда бы они потом ни направились, им не улететь далеко. Гидроплан будет снабжен таким количеством горючего, какого хватит лишь на двести километров полета. Министерство заблаговременно оповестит полицейские службы соседних стран… Но надеемся, что до этого дело не дойдет. Как только террористы возьмут на борт самолета Диллена, наши люди начнут действовать: обезоружат или ликвидируют террористов и заставят пилота посадить машину на швейцарской территории. Но есть тут одна закавыка. Нам стало известно, что бандиты, прежде чем покинуть страну, замышляют выкинуть еще какой-то трюк. В подробности наш человек не посвящен, тут всем заправляют майор Диллен и главарь группы.

— Выходит, под занавес надо ждать немалых сюрпризов, — задумчиво произносит лейтенант Хорн и внезапно оживляется: — А что будет с грузом?

— Бандиты наверняка захватили его не затем, чтобы вывезти с собой. Это практически невозможно, да и не нужно. Ведь все действия террористов направляются государством Иргель, а оно не нуждается в ядерном топливе, у иргелян своего хватает… Цель акции, скорее, заключается в том, чтобы привлечь внимание мировой общественности к арабским связям швейцарского правительства. Расчет иргелян понятен: если сейчас будет предан гласности тот факт, что государственные органы время от времени транспортируют по дорогам Швейцарии ядерное топливо под видом безобидного груза, то это вызовет массовую волну протеста… Вы ведь знаете, что у нас из-за любого пустяка норовят поднять заваруху — собирают подписи под воззваниями да проводят плебисцит. И в результате этого хитроумного хода иргеляне добьются своего: наше правительство будет вынуждено отказаться от крайне выгодной сделки, что в свою очередь приведет к катастрофическому ухудшению наших контактов с арабскими государствами и странами ислама. Так что, как видите, планы у них далеко идущие.

«И нефти лишимся!» — снова мелькает в голове лейтенанта невысказанная Брианом мысль. Но теперь рассыпанная мозаика выстраивается в довольно логическую картину. Игра, которая полчаса назад казалась Хорну затеей кучки террористов, стремящихся урвать выкуп, вдруг обрела в его глазах свои истинные масштабы. Да, конечная цель акции несравненно больше, чем казалось ему поначалу.

В этот момент до сознания Хорна доходит голос капитана Вольфа. Весь разговор лейтенанта с Брианом проходил на фоне звуковой «трансляции» из диспетчерского зала; вмонтированное в машину подслушивающее устройство работало бесперебойно. Сейчас голос капитана слышится громче, Вольф сообщает кому-то, что он раздобыл микробусы. Затем по телефону начинает говорить Манакор. Лейтенант Хорн спохватывается, что пора возвращаться. Ведь время летит неудержимо!

— Ну что ж, продолжайте слушать, — он делает рукой знак в сторону прибора. Лейтенант Эндер, коснувшись кнопки, усиливает звук. — Если в начале какой-либо моей фразы прозвучит упоминание о «Белле», это значит, что я обращаюсь к вам.

— Понятно, — кивает Бриан. — Какой у вас план действий?

— Я еще не все решил, — уклончиво отвечает Хорн, а между тем план у него в голове созрел окончательно, и он совершенно точно знает, что́ намеревается делать по возвращении. Но лейтенант не слишком-то доверяет этим работникам секретной службы. Не может он до срока раскрыть перед ними свои карты, ведь тогда он поставил бы и все дело, и себя самого в зависимость от этого ведомства. А Хорн не склонен вверять свою судьбу в руки расчетливых контрразведчиков, которые со спокойной совестью пожертвовали сегодня утром жизнью троих людей. Вернув пистолет лейтенанту Эндеру, он проворно выскакивает из машины и машет рукой сержанту.

— Поехали обратно, Клод.

— Немедленно доставить специалиста-подрывника! — отдает приказание лейтенант Хорн, едва войдя в диспетчерскую. Старший техник Плюме ест бутерброд с котлетой; при появлении лейтенанта он смущается, словно ученик, пойманный на шалости. Лицо его заливает краска: над людьми в тоннеле нависла смертельная угроза, а он тут закусывает как ни в чем не бывало…

Хорн, конечно, и внимания не обращает на такие пустяки. Капитан Вольф — распоряжение лейтенанта относилось к нему — тотчас подходит к телефону, а Хорна уж и след простыл. В коридоре по-прежнему терпеливо дожидаются электромонтеры и слесари из бригады, обслуживающей вентиляционные устройства. Лейтенант коротко совещается с рабочими, облаченными в синие комбинезоны, после чего говорит, что рабочие впредь до его приказа не должны покидать здание конторы.

С оглушительным грохотом на автостоянке приземляется большой военно-транспортный вертолет. Сержант Клод выглядывает из окна, недобро покосившись на крохотный подслушивающий аппарат, все так же прочно сидящий на оконном стекле.

Из вертолета высаживается довольно странная компания — восемь мужчин и одна женщина. Сверху удается разглядеть, что женщина стройная, длинноногая и хорошо одета: на ней экзотическая, украшенная вышивкой шуба и модный, до колен, шарф. Несущие вахту полицейские не сводят с нее восхищенных глаз. Один из прибывших остается у вертолета следить за выгрузкой снаряжения; рабочие сгружают на тележку здоровенные ящики.

Раздается телефонный звонок: майор Аргентер спрашивает лейтенанта Хорна. Лейтенант распоряжается переключить разговор на соседнюю комнату, откуда можно говорить без помех. В беседе с шефом Хорн деликатно упоминает о том, что к месту действия прибыли и сотрудники отдела «Ц». Майор ничуть не удивлен этим обстоятельством.

— Этого и следовало ожидать, они везде норовят сунуть свой нос… Пусть вас это не смущает, Хорн, занимайтесь своим делом. Я направил к вам группу телевизионщиков, это не подставные лица, а действительно специалисты. Только не вздумайте отпустить их до завершения акции, а то с них станется раззвонить о том, что увидели в тоннеле.

Хорн выходит в коридор встретить группу. Он сразу узнает в женщине Петру Набер, звезду швейцарского государственного телевидения. Прелестное лицо молодой дикторши, ее светлые, с рыжеватым отливом волосы и зеленые глаза ежедневно появляются на экране в передачах по первой программе. В печати неоднократно сообщалось о том, что Петра Набер каждую неделю получает по нескольку сот писем, в основном любовного содержания; по меньшей мере дюжина мужчин еженедельно просит ее руки, и все же Петра не торопится связать себя узами брака.

Лейтенант до сих пор полагал, будто женщины подобного типа непременно должны задирать нос. Да и как тут не заноситься, если все при тебе: и красота, и соответствующее общественное положение. Небось и увиваются за такими красотками богатые дельцы да прославленные кинорежиссеры. Однако, судя по всему, Петра Набер ничуть и не думает зазнаваться, она держится непосредственно и приветливо. Улыбаясь, протягивает руку лейтенанту.

— Приветствую вас… Мне представиться? — игриво спрашивает она.

— О, это совершенно излишне, вас знает вся страна, — галантно раскланивается лейтенант. Зато сам он представляется по всей форме, затем указывает на дверь слева: — Пожалуйте сюда, я велел освободить для вас это помещение. Здесь и придется организовать студию.