ДЕСАНТ НА ПЫЫСАСПЕА

вводом в строй 314-й башенной береговой батареи остро встал вопрос о создании надежной круговой противодесантной обороны Осмуссаара. Начальник штаба дивизиона капитан Кудрявцев рассчитывал на помощь строительного управления и рабочих-монтажников ленинградских заводов, которые смогли бы соорудить из подручных материалов различные препятствия и выставить их хотя бы на наиболее пригодных к десантированию участках побережья. Неделя-полторы уйдет на всякого рода доводки артиллерийских систем и приборов управления огнем, маскировку башен и командного пункта. За это время он детально обследует береговую черту Осмуссаара и составит план ускоренных работ по укреплению обороны острова.

Особенно волновало Кудрявцева отсутствие каких-либо сведений о противнике на мысе Пыысаспеа. Три дня назад, когда вывозили картофель, там действовали мелкие группки молодчиков из местных кайтселитов, но теперь из поселка Ригульди могли подойти и передовые подразделения немецких войск. Конечно, десятикилометровый водный плес между мысом и островом в светлое время суток немцы, боясь огня батарей, форсировать не посмеют, а вот ночью, пользуясь отсутствием на Осмуссааре прожектора, могут незаметно подойти к острову, пусть даже и с диверсионными целями. Плавсредства у них найдутся: отберут у рыбаков лайбы, к тому же на рыбацкой верфи готовы к спуску на воду три шхуны.

Кудрявцев предложил командиру дивизиона в ночь высадить на мыс Пыысаспеа разведывательный десантный отряд из краснофлотцев-добровольцев численностью полсотни человек, уточнить обстановку на материке, а заодно уничтожить три новые шхуны на рыбацкой верфи, узел линейной связи и береговую базу возле рыбачьего пирса. Цепенюк согласился. Действительно, надо было узнать: какие силы накапливает противник на мысе и что он замышляет?

— Тебе и возглавлять десант, Гавриил Григорьевич, — сказал он и, улыбнувшись, добавил: — По старой флотской традиции — кто предлагает, тот сам и выполняет.

— А по-другому я и не мыслил, — охотно согласился Кудрявцев. Он тут же приступил к формированию отряда. Добровольцев оказалось так много, что пришлось самому отобрать по нескольку человек с каждой башни и взвода управления и с 90-й батареи.

Накануне вечером на остров пришло гидрографическое судно «Волна». Командир военно-морской базы Ханко генерал Кабанов послал на нем группу командиров во главе со старшим оператором штаба для налаживания взаимодействия с гарнизоном Осмуссаара и уточнения обстановки в прибрежном районе.

— Заодно и бензину у вас позаимствовать, — сказал старший оператор штаба. — Прослышали мы на Ханко, запасы на острове имеются — и немалые.

Цепенюк невесело ухмыльнулся.

— От кого же вы прослышали? — поинтересовался он.

— Сорока на хвосте принесла, — ушел от прямого ответа старший оператор. Он и сам толком не знал, откуда на Ханко известно, что на Осмуссааре бензина видимо-невидимо, что завезен он, дескать, для обеспечения будущего строительства 305-миллиметровой башенной береговой батареи. Очевидно, сообщил об этом кто-то из 46-го отдельного строительного батальона, переброшенного из Таллина на Ханко (командир батальона капитан Токарев погиб на материке в первом же бою).

Цепенюк рассмеялся, примирительно сказал:

— Оно и видно, что сорока! Сами на голодном пайке сидим! Но для Ханко, так и быть, отдадим тонн десять. Авось пришлете «ястребков» на нашем бензине для помощи в критический момент.

Когда представитель штаба военно-морской базы Ханко узнал о готовящемся десанте на материк, он вызвался сам участвовать в нем вместе с «Волной». На судне были установлены два 45-миллиметровых орудия, которые могли оказать огневую поддержку осмуссаарцам.

В два часа ночи два катера КМ приняли десант и отвалили от южного пирса. «Волна» шла в двух кабельтовых, готовая открыть огонь из пушек по первому сигналу командира отряда. К рыбачьему пирсу подошли незамеченными, ходовые огни не включались. На деревянный настил пирса краснофлотцы выходили без шума, с тревогой всматриваясь в густую темень и прислушиваясь к таинственной тишине. Кудрявцев оставил на месте десять человек под командованием уполномоченного особого отдела политрука Давыдова для охраны пирса, уничтожения шхун и береговой базы, а остальных повел в сторону деревни Пыысаспеа и дальше — на соединяющую ее с поселком Ригульди гравийную дорогу. Действовать оставшаяся группа Давыдова должна будет лишь после того, как услышит взрыв на узле связи, что должно будет означать выполнение разведывательных задач отрядом десантников и их возвращение на пирс. В дальнейшем намечалась посадка на катер, отход в море и уничтожение пирса 45-миллиметровыми пушками «Волны». О начале и прекращении огня «Волной» было заранее обговорено пуском ракет: красная — начало стрельбы, а зеленая — ее прекращение.

— Пошли, товарищи! — скомандовал Кудрявцев и устремился в темноту. Рядом с ним шагали хорошо знавшие местность на мысе старшина Сердюк, сержант Пешкин из взвода управления дивизиона, секретарь комсомольской организации 314-й батареи командир орудия первой башни младший сержант Бабарыкин, комендор той же башни старший краснофлотец Куприянов и моторист краснофлотец Костров. Едва прошли впотьмах минут двадцать, как сзади тишину ночи прорезала длинная пулеметная очередь. Потом началась беспорядочная стрельба из винтовок.

— Что там у них? — насторожился Кудрявцев.

— Фашисты напали, не иначе, — предположил Бабарыкин.

Его поддержал и Сердюк:

— Они, проклятые, факт. Кайтселиты слишком трусливы для ночного нападения.

— Выходит, на мысе уже немцы, товарищ капитан? — спросил Куприянов.

— Выходит, — согласился Кудрявцев.

Стрельба не прекращалась, наоборот, усиливалась. Видимо, группа Давыдова отбивала атаки немецких солдат, пытавшихся овладеть пирсом и катерами КМ. В черный зев неба неожиданно взметнулся столб яркого огня, потом еще один и еще.

— Есть, наши облили шхуны бензином и подожгли! — воскликнул Бабарыкин.

— Дело сделано, значит, — подытожил Сердюк. — Теперь им поскорее бы сесть на каэмки и перебраться на «Волну».

Предположение Сердюка подтвердилось. Стрельба внезапно оборвалась, — очевидно, краснофлотцы отошли на катерах к «Волне», крейсеровавшей в миле от берега. Минут через десять в темноте появились две короткие вспышки и донесся приглушенный звук выстрелов: «Волна» открыла огонь из обеих пушек по занятому врагом пирсу.

— Теперь и нам пора действовать, — проговорил Кудрявцев. В его основном отряде находилось около сорока краснофлотцев. Шестерых во главе со старшиной Сердюком он послал к узлу связи.

— Уничтожить до основания, старшина!

— Все сделаем в лучшем виде, товарищ капитан, — заверил Сердюк.

С ним в группу напросились Куприянов и Костров.

— Ведь я фактически строил этот пост, — объяснил Куприянов. — Знаю что, где и как…

— Давайте, — согласился Кудрявцев. Ему было известно от командира первой башни лейтенанта Митрофанова, что Куприянов, в прошлом столяр-краснодеревщик, делал все столярные работы на батарее.

Группа Сердюка мгновенно растворилась в темноте. Вторую группу сержанта Пешкина, тоже из семи человек, Кудрявцев направил на дорогу, идущую от деревни Пыысаспеа на поселок Ригульди. По ней немцы могли подослать подкрепление. Требовалось задержать его, отвлекая огонь на себя. Сам он с оставшимися краснофлотцами на опушке леса, близ дороги, устраивал засаду, туда же по его приказанию обязаны были отойти обе группы. Сигналом сбора служил взрыв поста связи.

Время тянулось медленно. Тишину ночи будоражили лишь редкие выстрелы с «Волны»: моряки напоминали десантникам о своем присутствии в море. Потом прекратилась и стрельба — следовало беречь снаряды. Зато все чаще и чаще со стороны деревни стали доноситься короткие автоматные очереди. Послышались они и слева от опушки леса, на которой затаилась основная группа десанта, и сзади от пирса.

— Немцы! — не выдержал Бабарыкин. — Прочесывают местность.

— Точно, они, — согласился Кудрявцев. — Если появятся на дороге, встретим…

Он с явным беспокойством и тревогой посматривал на восток, на розовеющее небо. Наступало утро, пора бы и уходить, а от группы Сердюка никаких вестей.

— Да чего там они! — поняв состояние командира десантного отряда, не выдержал Бабарыкин. — Плеснуть из бутылки бензина, кинуть спичку и…

Словно в подтверждение его слов возле деревни вспыхнул яркий сноп света.

— Ага, подожгли! — воскликнул нетерпеливый Бабарыкин и, услышав стрельбу в районе поста связи, с огорчением добавил: — И там фашисты. Напоролись, выходит…

По расчетам Кудрявцева старшина Сердюк должен был подойти к месту сбора минут через двадцать, но прошел почти час, а краснофлотцев все не было. Вернулась с дороги группа сержанта Пешкина. Пора уходить, уже светало, а до берега моря еще добрых полчаса ходу. В дневное время маленькому отряду осмуссаарцев не выдержать длительного боя с подразделениями немцев. Уходить же без группы Сердюка Кудрявцев не решался.

— Идут, идут, товарищ капитан! — радостно выдохнул Бабарыкин. — Слышите, валежник трещит.

Шестеро запыхавшихся краснофлотцев выбежали на опушку леса, двое из них поддерживали под руки раненного в ногу Кострова. Сердюка среди краснофлотцев не было.

— Где старшина? — спросил Кудрявцев.

— Не нашли его, — с трудом переводя дыхание, ответил Куприянов. — Видимо, убит…

Он рассказал, что бывший пост линейной связи гарнизона Осмуссаара немцы уже использовали под свой пост наблюдения, выставили возле него часового. Пришлось долго выжидать, прежде чем без шума его удалось снять. Сделал это сам старшина. Потом в сигнальную вышку бросили три гранаты и подожгли ее. Гитлеровцы, примчавшиеся на машине из деревни, начали преследование группы, ранили в ногу Кострова. Пришлось вступить в бой. Отстреливаясь, краснофлотцы отходили на условленное место сбора. Прикрывал отход сам Сердюк.