- Теперь, когда вы относительно свободны, я бы хотел вернуться к своему вопросу. Вы оперу любите? - повторил Рыков.

   - Довольно равнодушен, - честно признался Николай Семенович.- На мой взгляд, это слишком условный вид искусства.

   - Неужели? - с деланным удивлением спросил Рыков. - А я, признаться честно, без ума от Даргомыжского и его оперы "Садко". Надеюсь что, ваш богатый духовный мир оценит богатство подводного мира?

   После этого он кинул выразительный взгляд в сторону реки. От такого недвусмысленного намека Николай Семенович тихонько, по-бабьи завыл.

   Рыков с наслаждением набрал полную грудь воздуха и несколько патетически воскликнул:

   - Красотища-то вокруг какая, просто обалдеть можно! Ради одного этого стоит жить! Ведь, правда, уважаемый Николай Семенович? И дернул же вас черт, сунуться в мой супермаркет с этой никому не нужной проверкой. Замолчите! Перестаньте хныкать, не опошляйте картину. Вас ждут прекрасные грудастые русалки с распущенными зелеными волосами и все такое. Давайте немного помолчим и насладимся, так сказать, прелестью момента.

   Со всех сторон трещали ополоумевшие от жары кузнечики в высокой траве. Удушливо пахло разопревшим под полуденным зноем разнотравьем.

   Николай Семенович затравленно всхлипнул. В это время где-то в лесной глуши принялась куковать кукушка.

   Рыков заинтересованно повернулся в ту сторону, откуда неслись звуки.

   - Это ку-ку, неспроста! - словно сарделькой потряс он толстым указательным пальцем. - Николай Семенович, я бы на вашем месте поинтересовался у птички, сколько вам лет отмерено?

   - А, можно? - дрожащим голосом спросил тот.

   - Давайте валяйте, чего уж там. Я сегодня добрый. Решил, знаете ли, по этому поводу устроить аттракцион неслыханной щедрости. Этакую финальную распродажу! Сколько кукушка прокукарекает столько вам и жить осталось! - убежденно воскликнул Рыков.

   - Правда? - возвращаясь к жизни, спросил Николай Семенович.

   Его бледное лицо с синюшным оттенком, неожиданно пошло красными пятнами. Он еще не верил своему счастью, но организм не дожидаясь команды уже принялся оживать.

   - Слово офицера! - Рыков гордо распрямил грудь, щелкнул каблуками и боднул воздух крутым лбом.

   - Ку-ку, ку-ку! - кукушка сделала паузу, потом продолжила.

   - Это считается? - встревожено спросил Николай Семенович.

   Рыков сделав страдальческое лицо, повертел головой, потом безнадежно махнул рукой.

   - Гулять так, гулять, если уж амнистия, то полная! Хрен с вами, Николай Семенович, считается! Живите и помните мою доброту! - Рыков смахнул набежавшую слезу умиления. - Только, чур, уговор - больше никаких кляуз ни в прокуратуру, ни куда-то там еще!

   - Спасибо, спасибо огромное! - воскликнул обрадованный пленник. - Конечно же, я не буду никуда, ничего писать! Да, я за вас готов жизнь отдать!

   - Бросьте, это пустое! - Рыков смущенно отворачивался.

   При этом он тщетно выдергивал руку, которую, счастливый пленник в знак искренней благодарности пытался облобызать.

   - Век буду помнить вашу доброту! - униженно причитал Николай Семенович.

   - Ну, насчет века, это вряд ли, - удивленно покосился на него Рыков. - Сколько всего было этих ваших ку-ку? Пятнадцать, если не ошибаюсь?

   - П-п-пятнадцать лет! - заикаясь, радостно подтвердил несчастный.

   При этом он неистово тряс головой. Казалось еще немного и она, словно тыква, сорвавшись со стебля, покатится по траве.

   - Помилуйте, о каких таких летах вы говорите? - недоуменно глянул на него Рыков. - Долгие лета-а-а! Это не про вас! Я имел в виду минуты, а вы что подумали?

   - Но вы, же дали слово офицера! - всхлипнул Николай Семенович, вновь погружаясь в пучину отчаяния.

   - Ну, какой же я офицер? - тяжело вздохнул Рыков. - Я даже не рядовой, потому что в армии никогда не был. И вам, кстати, не советую, там говорят дедовщина страшная! Можно запросто здоровья лишиться или калекой стать.

   - Но вы же все равно слово дали! - задушено просипел Николай Семенович. - Пусть даже не офицерское.

   - А я как Кощей Бессмертный - мое слово, что хочу с ним то и делаю! - хрюкнул от удовольствия Рыков. - Хочу дам, хочу обратно возьму. Потом, насчет русалок и подводного царства - это я все наврал! Нет там ничего такого. Одни только разжиревшие, огромные сомы в ожидании очередного утопленника. Я их, знаете ли, иногда балую.

   Забрав у парня в черном пистолет, с наверченным на него глушителем, он картинно прицелился в лицо несчастного пленника.

   - Пу-у! - крикнул Рыков и, опустив пистолет, воскликнул, - Шутка! Испугались? Напрасно! Вы что Николай Семенович всерьез поверили во весь этот бред, который я здесь нес? Такой взрослый, а в сказки верите! Стыдно!

   Николай Семенович громко в голос рыдал. Рыков, все это время, с нескрываемым интересом наблюдал за ним.

   - Держи! - второй парень сунул Николаю Сменовичу в руки новенькую блестящую, черную гирю. - Здесь шестнадцать кило, так что держи крепче.

   Привязанную к гире веревку он старательно обмотал вокруг его запястья и крепко затянул узлом. После этого парень торопливо отошел в сторону, чтобы его не забрызгало.

   - Аревидерче, мой болтливый друг! - пистолет, издав громкий хлопок, подпрыгнул в руке Рыкова.

   Николай Семенович молча ушел с обрыва в реку. В обнимку с пудовой чугунной гирей. Какое-то время по поверхности воды шли пузыри, но потом все стихло.

   Мордоворот в черном принял пистолет из рук шефа.

   - Гильзу найди и утопи, - велел Рыков и, зевнув, отправился к машине.

  - 5 -

   Борис с Викой, затаив дыхание, наблюдали за тем, что происходило на высоком берегу реки. Сквозь просвет в высокой луговой траве, вся мизансцена была перед ними словно на ладони.

   Риск попасться, безусловно, был. Но для этого, громилам в черном, пришлось бы очень внимательно вглядываться в траву. Но это было им совсем, ни к чему. Ведь они были свято уверены, что в этой глухомани, кроме них и кузнечиков, никого нет.

   Едва из черного внедорожника был извлечен пленник, Вика иронично хмыкнула:

   - Не фига себе барашек! По ходу, из него сейчас шашлычок будут готовить. Хорошо бы весь этот пикник заснять крупным планом!

   - Нет, боязно! Можем спалиться! - отрицательно покачал головой Борис.

   Вика злобно ущипнула его за бок:

   - Совсем дурак, что-ли? Поставь свою тарахтелку на беззвучный режим и снимай на здоровье! Да, и отключи свой смартфон, чтобы не начал пиликать в самый неподходящий момент. Эти парни сюда не красотами природы любоваться приехали! Ежу понятно, что их разговор добром не кончится! Представляешь, сколько будет стоить наш фильмец, если они грохнут этого бедолагу?

   Борис с сомнением покачал головой. Идея срубить бабок по-легкому пришлась ему по вкусу. Но от одной только мысли, что с ними могут сделать жуткие мужики в черном, ладони его начали источать липкий, ледяной пот.

   Глядя на них невольно вспоминалась поговорка "Лучшее карате - пистолет ТТ". С такими ушлыми парнями никакие восточные единоборства не помогут.

   Борис отключил звук у смартфона, достал фотоаппарат и начал нехотя снимать.

   Он знал понаслышке, что совать нос в чужие дела нехорошо, а иногда и вредно для здоровья. А если от этого за квартал несет явным криминалом, то и подавно. И по его твердому убеждению, он зря пошел на поводу у Вики.

   Но по мере того, как на поляне разворачивались события, настроение его стало заметно улучшаться. Более того, Борис начал подозревать, что Вика не самая тупое существо на этой поляне. Даром, что блондинка.

   Потом процесс съемки полностью захватил его. Борис лишь иногда спохватывался и начинал бояться. Так он благополучно снял все события вплоть до того самого момента, когда черный внедорожник неторопливо покинул поляну. Ветки поглотившего его подлеска сомкнулись и все стихло. Как будто никто и никогда сюда не приезжал.