чем Тильман мог прибегнуть к насилию, я схватила её за рукав куртки, чтобы остановить.

Её левая рука взлетела вверх, потом что-то зашипело, и в ту же секунду наступила боль -

яркая и резкая и такая интенсивная, что я вскрикнула и прижала пальцы к глазам. Было такое

чувство, будто в мои зрачки впивается тысяча острых осколков. Слёзы полились ручьями по

моим щекам, а мои контактные линзы, казалось, въелись в роговицы.

- Ты что, совсем свихнулась? - взвыла я злобно. - У меня, между прочим, контактные

линзы! Это так больно! Я думаю, я ослепла! - Я действительно ничего не видела, что главным

образом было из-за того, что я больше не решалась открыть глаза. Я опустилась на пол, потому

что у меня закружилась голова.

- Вы больны! Абсолютно больны! Психи! Выпустите меня! - вопила Джианна. - Ой! Убери

руки, ты, паршивый, маленький ублюдок!

Паршивый, маленький ублюдок не сказал ни слова, но по тяжёлому ожесточённому

дыханию Джианны я слышала, что оба всё ещё боролись друг с другом. Потом Тильман глухо

застонал и упал рядом со мной на пол. Каблуки Джианны застучали по половицам. Она

сбежала в коридор, чтобы начать трясти ручку входной двери.

- Помогите! - кричала она пронзительно. - Эй, меня что, никто не слышит? Помогите!

- О Боже, мои яйца ... - Тильман страдальчески выдохнул.

- Воды! - заглушила я наполненный болью дуэт из криков Джианны и стонов Тильмана. - Я

больше ничего не вижу! Я не могу открыть глаза! Пожалуйста!

Надо мной захрустела пластиковая полиэтиленовая бутылка. Потом прохладная вода

попала на мои веки, и я осмелилась заморгать, в то время как Джианна третировала входную

дверь обоими кулаками. Тильман промывал мне глаза, пока жжение и покалывание стали

более сносными. С трудом я поднялась. Сопли бежали из моего носа, и я дрожала всем телом.

- Мне нужно вытащить линзы, - всхлипнула я, наклонилась вперёд и удалила их

привычным движением. Стало лучше. Я положила их в их контейнер и, плача, покопалась и

нашла в рюкзаке очки, которые у меня были на всякий случай.

- Очень сексуально, - прокомментировал Тильман, после того как я подвинула их себе на

нос. Я видела его размыто. Он поднял большой палец вверх. - Добро пожаловать в дом

привидений. - Между тем Джианна пыталась открыть замок, используя одну из своих шпилек.

- Если вы сейчас же не выпустите меня отсюда, то я позвоню в полицию! Я натравлю на

вас фараонов, клянусь вам! Это неправомерное лишение свободы! - Что же, это возражение я

ожидала. Джианна выловила мобильный из своей сумки и махала им угрожающе.

- Джианна, успокойся, - умоляюще попросила я её, как только смогла снова говорить, не

захлёбываясь при этом слезами. Так же моё зрение возвращалось назад. – И, пожалуйста,

159

Беттина Белитц – Расколовшаяся луна / Bettina Belitz – Scherbenmond (Splitterherz, #2)

никакого газового баллончика. Мы хотим тебе только кое-что показать. И это точно не

сексуальные сцены с моим братом и Францёзом. – Надеюсь, что нет, подумала я.

Но Джианна едва понимала. Без разбора она нажимала на кнопки мобильного. Я,

шатаясь, подошла к ней и хотела выхватить его у неё из рук, но так как я всё ещё не видела

должным образом, я два раза промахнулась (один из этих раз очень глупо схватила её за и без

того миниатюрную грудь), прежде чем наконец заполучила его. Она не пыталась вырвать его у

меня, а смотрела на меня, как загипнотизированный кролик.

- Я знала, что ты чокнутая, Елизавета. Ещё в Кунстхалле. Я это знала! Почему я только

пришла сюда? - Она прижала руки к вискам, как будто у неё была мигрень.

- Эй, притормози чуть-чуть, - вставил Тильман, который оправился от своего интимного

ушиба, но был всё ещё бледный. - Мы хотим только показать тебе короткий фильм. Три

минуты. Мы сами не знаем, что на нём записано. Честно.

- Вы сами этого не знаете? И для чего тогда всё это? Это как в одном из тех фильмов

ужаса? Я должна посмотреть что-то ужасное, и потом вы меня убьёте? Здесь что, есть ещё и

другие камеры? - Она подняла свои распахнутые от ужаса глаза к потолку, разглядывая его. -

Дерьмо. Я хочу вернуться в мою старую жизнь, к моим скучным встречам с животными и

стариками!

- Но это ведь почти одно и то же! - Мой голос звучал как у озабоченной матери, которая

хочет одному из своих воспитанников растолковать, что шпинат почти так же приятен на вкус,

как и мармеладные мишки. Тильман удивлённо вскинул свои брови вверх.

- Ну, - защищалась я. - Старые они уж это точно и в большинстве случаев имеют с собой в

багаже животных. - Джианна перестала ругаться и рыдать.

- Кто это "они"? - спросила она испуганно. Тильман показал, приглашая, на дверь нашей

комнаты.

- Узнай это сама.

- Пауль бы это сделал, - поощряла я её мягко, и хотя это было наглой ложью, словечко

"Пауль" имело большой успех. Джианна ещё раз шмыгнула носом, потом она убрала руки от

лица и подняла с пола газовый баллончик.

- Я это посмотрю. Но если один из вас приблизится ко мне, то я разрушу ваши слизистые

оболочки. Везде.

С вытянутой рукой, указательный палец прижат к распылительной головке, она шагнула

назад в комнату. Я глубоко вздохнула и последовала за ней. Когда Тильман вставлял плёнку и

включал проектор, сверлящий голод в животе превратился в тошноту. Независимо от того, что

Тильман и я сейчас увидим, это изменит наши жизни. А мы оба ещё не оклемались после

Тессы. Я сама не оправилась даже ещё после Колина. Но это изменит так же и жизнь Джианны.

Жизнь Пауля это, в любом случае, изменило уже давно, и если мы ничего не предпримем, это

может быть даже будет значить его конец. Пути назад не было. Нам нужно было посмотреть

это.

- Фильм включен, - объявил Тильман. Я закусила костяшки пальцев. Джианна, которая

стояла рядом со мной, задержала дыхание, когда на экране, мерцая, появился Пауль, одеяло

отброшено назад, верхняя часть тела открыта.

Супер-8 был немым фильмом в чёрно-белом формате. Я предполагала, что отсутствие

звука сделает запись более терпимой. Но было всё совсем наоборот. Тишина казалась

неестественной и гнетущей, и постоянный треск и щёлканье плёнки, казалось, усиливает этот

эффект. Нам пришлось отказаться от гениального широкого обзора современной камеры. Не

было видно ни окна, ни потолка. Может, он уже был там? Тильман сказал, он слышал

движения пловца, прежде чем принял кокаин.

- Боже ..., - прошептала Джианна. - Что там происходит?

160

Беттина Белитц – Расколовшаяся луна / Bettina Belitz – Scherbenmond (Splitterherz, #2)

На подушку Пауля высыпались крысы, сновали по его волосам и одеялу, залезали под

мышки и ползали по его рту. Внезапно его лицо заслонила тень. Верхняя его часть тела

судорожно выгнулась.

- Это опускается сверху, - прошептал Тильман.

"Да, конечно, откуда же ещё", — подумала я, но не могла больше говорить. Джианна

схватила меня за руку и сдавила её так сильно, что мои суставы затрещали. Её пальцы были

ледяными. Наши глаза были устремлены на экран, словно он решал нашу жизнь. Теперь полы

длинного пальто опустились на Пауля, а по его мокрой, капающей материи спускалось вниз

ещё больше крыс. Снова Пауль выгнулся, как при эпилепсии. Его рот был широко открыт, в

попытке сделать вдох.

Мы втроём отпрянули, когда с жуткой медленностью в объектив камеры продвинулось

лицо - вверх ногами, потому что Мар цеплялся ногами за потолок, но он был отчётливо виден в

бледном свете луны. Слишком отчётливо. Обесцвеченные кончики его волос свисали вяло

вниз, опухшие щёки и его тяжёлые мешки под глазами надвигались друг на друга наростами,