ИСПАНСКИЙ ЗНАК

Он поклонился ей приветно,
Она ж не поклонилась, — нет,
Но знак испанский незаметный
Она дала — графиня Z.
(А рядом с нею был Фернандо,
Испанский юный атташе,
Кругом амуры и гирлянды,
И в них графиня — вся cache[50].
Она смотрела sin miedo[51],
И как всегда был дерзок он.
Недаром же в квартире деда
Звучал нередко телефон.
Ах, голос на нее похожий!
На Черубину Габриак.
И так в партер из темной ложи
Графиня Z, что с нею схожа,
Ему дала испанский знак.
Ноябрь 1909

«Ты в зеркало смотри…»

Ты в зеркало смотри,
смотри, не отрываясь,
там не твои черты,
там в зеркале живая,
               другая ты.
…Молчи, не говори…
Смотри, смотри, частицы зла и страха,
сверкающая ложь
твой образ создали из праха,
               и ты живешь.
И ты живешь, не шевелись и слушай:
там в зеркале, на дне —
подводный сад, жемчужные цветы…
О, не гляди назад,
здесь дни твои пусты,
здесь все твое разрушат,
ты в зеркале живи.
Здесь только ложь, здесь только
призрак плоти,
на миг зажжет алмазы в водомете
случайный луч…
Любовь. — Здесь нет любви,
не мучь себя, не мучь,
смотри не отрываясь,
ты в зеркале — живая,
не здесь…

СТИХОТВОРЕНИЯ ЧЕРУБИНЫ ДЕ ГАБРИАК[52]

«С моею царственной мечтой…»

С моею царственной мечтой
Одна брожу по всей вселенной,
С моим презреньем к жизни тленной,
С моею горькой красотой.
Царицей призрачного трона
Меня поставила судьба…
Венчает гордый выгиб лба
Червонных кос моих корона.
Но спят в угаснувших веках
Все те, что были бы любимы,
Как я, печалию томимы,
Как я, одни в своих мечтах.
Но я умру в степях чужбины,
Не разомкну заклятый круг.
К чему так нежны кисти рук,
Так тонко имя Черубины?

ЗОЛОТАЯ ВЕТВЬ

Моему учителю

Средь звездных рун, в их знаках и названьях
Хранят свой бред усталые века,
И шелестят о счастье и страданьях
Все лепестки небесного венка.
Но в них горят рубины алой крови;
В них грустная, в мерцающем покрове,
Моя любовь твоей мечте близка.
Моя любовь твоей мечте близка
Во всех путях, во всех ее касаньях,
Твоя печаль моей любви легка,
Твоя печать в моих воспоминаньях,
Моей любви печать в твоем лице,
Моя любовь в магическом кольце
Вписала нас в единых начертаньях.
Вписала нас в единых начертаньях
В узор судьбы единая тоска;
Но я одна, одна в моих исканьях,
И линия Сатурна глубока…
Но я сама избрала мрак агата,
Меня ведет по пламеням заката
В созвездье Сна вечерняя рука.
В созвездье Сна вечерняя рука
Вплела мечту о белом Иордане,
О белизне небесного цветка,
О брачном пире в Галилейской Кане…
Но есть провал в чертах моей судьбы…
Я вся дрожу, я вся ищу мольбы…
Но нет молитв о звездном океане.
Но нет молитв о звездном океане…
Пред сонмом солнц смолкают голоса…
Горит венец на слезном Эридане,
И Вероники веют волоса.
Я перешла чрез огненные грани,
И предо мной алмазная роса
И наших дум развернутые ткани.
И наших дум развернутые ткани,
И блеклых дней широкая река
Текут, как сон в опаловом тумане.
Пусть наша власть над миром велика,
Ведь нам чужды земные знаки власти;
Наш узкий путь, наш трудный подвиг страсти
Заткала мглой и заревом тоска.
Заткала мглой и заревом тоска
Мою любовь во всех ее сверканьях;
Как жизни нить мучительно тонка,
Какая грусть в далеких очертаньях!
Каким бы мы не предавались снам,
Да сбудется завещанное нам
Средь звездных рун, в их знаках и названьях.
Средь звездных рун, в их знаках и названьях
Моя любовь твоей мечте близка,
Вписала нас в единых начертаньях
В созвездье Сна вечерняя рука.
Но нет молитв о звездном океане.
И наших дум развернутые ткани
Заткала мглой и заревом тоска.

НАШ ГЕРБ

Червленый щит в моем гербе,
И знака нет на светлом поле.
Но вверен он моей судьбе,
Последний — в роде дерзких волей…
Есть необманный путь к тому,
Кто спит в стенах Иерусалима,
Кто верен роду моему,
Кем я звана, кем я любима;
И — путь безумья всех надежд,
Неотвратимый путь гордыни;
В нем — пламя огненных одежд
И скорбь отвергнутой пустыни…
Но что дано мне в щит вписать?
Датуры тьмы, иль Розы Храма?
Тубала медную печать
Или акацию Хирама?
вернуться

50

Спрятанная (фр.).

вернуться

51

Без страха (исп.).

вернуться

52

Стихотворения Черубины де Габриак 

В раздел вошли стихотворения Дмитриевой, опубликованные в Аполлоне под именем Черубины, либо упоминаемые, как стихи Черубины в статьях М. Волошина и И. Анненского. Иннокентий Анненский писал о стихах Черубины де Габриак; «Я думал, что Она только все смеет и все сметет, а оказывается, что она и все знает, что она все передумала (пока мы воевали то со степью, то с дебрями), это рано оскорбленное жизнью дитя — Черубина де Габриак. Имя, итальяно-испано-французское, мне ничего не говорит. Может быть, оно только девиз. Мне лень брать с полки Готский альманах. Да и зачем? Старую культуру и хорошую кровь чувствуешь. А, кроме того, она девушка, хоть отчасти, русская. Она думает по-русски. <…> Ни любви, ни ненависти, ни душевного жара, ни душевного холода, ни удивления, ни, даже, любопытства — один безмерный ужас, одна неделимая мука эстетического созерцания. <…>

Она читала и Бодлера и Гюисманса, — мудрый ребенок, но эти поэты не отравили в ней будущую женщину, потому, что зерно, которое она носит в сердце, безмерно богаче зародышами, чем их ироническая и безнадежно-холодная печаль.<…> Ранний возраст имеет свои права и над преждевременно умудренной душой. Меня не обижает, меня радует, когда Черубина де Габриак играет с Любовью и Смертью. Я не дал бы ребенку обжечься, будь я возле него, когда он тянется к свечке, но розовые пальцы около пламени так красивы…».

Золотая ветвь — посвящено М. Волошину в ответ на его «Звездный венок». Наиболее известное стихотворение Черубины де Габриак. Написано, как венок семистиший. Подобная форма в старофранцузской поэзии отсутствует — Дмитриева изобрела ее сама. Игорь Северянин использовал эту форму, назвав ее «лэ». Вероятно, он неправильно понял то место в «Гороскопе Черубины де Габриак», где приводится пример настоящего «лэ».

Песни Вероники — опубликованы в журнале «Цветник» М., 1915, с.16. О Веронике см. примечание 18 к «Истории моей души» М. Волошина в настоящем сборнике.

«Лишь раз один, как папоротник, я…» — переведено на немецкий Дмитрием Усовым. О Д. Усове см. М. Гаспаров «Переводчик Д. С. Усова» (М. Л. Гаспаров, Избранные труды, 1997, т. 2, с. 100–102).

Поля Победы — переведено на немецкий Дмитрием Усовым.

Красный плащ — переведено на немецкий Дмитрием Усовым.

Четверг — положено на музыку Гречаниновым в 1911 году.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: