Грановский обычно начинал чтение своих лекций с обзора исторической литературы и источников. В курсе 1849/50 г. нет такого подробного обзора, который мы находим в курсах лекций других лет. Но и здесь Грановский дает подчас глубокие оценки концепций историков, меткие характеристики их работ, часто полемизирует со многими авторами по отдельным вопросам.

Еще в рецензии на книгу Ф. Лоренца «Руководство к всеобщей истории», выражая неудовлетворенность состоянием учебной литературы по позднему средневековью, ученый отмечал, что «в иностранных литературах мало сочинений, которые могли бы служить надежным руководством к изучению истории трех последних столетий, или так называемой новой истории. Большая часть книг, написанных по сему предмету, неудобна к употреблению… по слишком одностороннему направлению и пристрастию, которого трудно избежать при изложении столь близких к нам событий». Работы Аксильона и Геерена, по его мнению, «стоят ниже уровня современной науки». Он критиковал Раумерэ, отмечал «ложность выводов» в трудах Лео, «недобросовестность и легкомыслие» Капфига.

Критика этих историков содержится и в лекциях начала 1850 г. Грановский снова упоминает работы Капфига, говоря, что они пользуются «у нас репутацией, которой они не стоят ни по учености своей, ни по направлению». Книга Капфига по истории Франции XVI в. наполнена «не только грубыми, но даже нечестными ошибками. Капфиг не раз позволял себе искажать истину; он до сих пор не ответил на требования критиков доказать им те акты, на которые он ссылается» (л. 96). Грановский осуждал историков, произвольно толковавших источники, некритически относившихся к ним; «совершенное отсутствие направления» видел он в некоторых работах Ф. Раумера (л. 33).

Грановский прекрасно знал историческую литературу, в частности по периоду позднего средневековья. Об этом свидетельствует знакомство с книгами его богатой библиотеки. Рассказывая студентам о недавно вышедших книгах и статьях, он обращал их внимание на труды Мишле, Шлоссера, Мартена, Прескотта, Ранке.

Широко знакомил своих слушателей Грановский и с новыми публикациями источников, сообщая им об издании протоколов судебного процесса Жанны д'Арк, о новых публикациях писем исторических деятелей. Он постоянно напоминал студентам о необходимости работать непосредственно по источникам, изучать их. Чтобы иметь понятие об инквизиции, говорил Грановский, нужно знать материалы, рисующие ее учреждения: «отсюда пахнёт на нас самый дух этих учреждений» (л. 123). В своих лекциях Грановский широко использовал источники. Немалое место среди них занимали документальные материалы — законодательные, судебные акты, официальная переписка, посольские донесения, папские буллы. Излагая историю Франции XV в., Грановский анализировал ордонансы Людовика XI, материалы донесений венецианских послов, содержавших подробные оценки событий истории Франции и Турции. Его внимание привлекали акты Констанцского и Базельского соборов. Воссоздавая картины быта и нравов того времени, Грановский обращался к дневникам, эпистолярным источникам, литературному наследию политических деятелей — Никколо Макиавелли и Сюлли.

В лекции нередко включались наиболее выразительные фрагменты из писем и мемуаров. Сочинения Филиппа де Комыина, Лютера, Меланхтона, переписка деятелей эпохи Возрождения, произведения народного творчества, «знаменитые творения» Рабле, Себастьяна Бранта — все это не только значительно обогащало научное содержание лекций, но придавало им живость и доходчивость.

Особый интерес Грановского привлекали памфлеты — полемические произведения гуманистов и авторов–гугенотов, характеризовавшие острую общественную борьбу. В памфлетах он видел «великий фактор, выражавший общественное мнение и в свою очередь влиявший на него». Так, характеризуя «Мениппову сатиру», он подчеркивал, что этот памфлет исполнен «того здравого смысла, который так сильно действует на народ. Среднее сословие здесь было затронуто умно, ловко и метко. Памфлет распространялся быстро, высказывая затаенные чувства среднего сословия… Этот памфлет помог Генриху IV столько же, как выигранные им победы» (л. 173 об.). Грановский анализировал письма Ульриха фон Гуттена, Лютера, Генриха VIII, Елизаветы и Марии Стюарт.

Знание источников, глубокое проникновение в психологию участников и современников изображаемых событий позволили Грановскому нарисовать яркие образы известных исторических лиц. Многогранны и самобытны в его освещении фигуры Людовика XI и Ричарда III Йорка, Макиавелли, выдающихся деятелей Возрождения.

Начальный раздел курса представляет собой обзор истории Европы XV в. В первых же лекциях по история Франции (2–5‑я лекции) Грановский указывал студентам на тяжелое и бесправное положение крестьянства во время Столетней войны, терпевшего бедствия как от английских, так и от французских феодалов. Он подробно рассказывал о подвиге простой крестьянской девушки Жанны д'Арк, о патриотическом подъеме, охватившем народ, в то время как «ни феодализм (т. е. дворянство. — С. А.), ни общины, ни духовенство не могли отстоять государство» (л.5 об.). К этой же теме борьбы народа против иноземных захватчиков он обращается в 5‑й лекции, бегло касаясь истории Швейцарии (л. 13 об.}. Как здесь, так и в последующих (6‑й и 7‑й) лекциях, посвященных истории Англии и Испании XV в., Грановский уделяет большое внимание созданию централизованных государств. В своей докторской диссертации «Аббат Сугерий», написанной в это же время, он высоко оценивал роль королевской власти в процессе централизации, которая, по его словам, была призвана «поддерживать справедливость и порядок… в пользу всех». В характеристике Людовика XI (лекция 5‑я) сказывается та же идеалистическая тенденция в трактовке королевской власти как защитницы всего общества. Показывая, на какие общественные силы опирался король в борьбе против феодальной раздробленности, Грановский подчеркивал сложность его политики по отношению к городам: использовав поддержку горожан, крепнувшая королевская власть вслед за тем уничтожила независимость городов. Аналогичные явления отмечались им и в истории Испанского государства.

Грановский рассматривает также сословное представительство в XIII–XV вв. Эта тема всегда волновала его и служила материалом для выступлений против самодержавного деспотизма. Однако он трезво оценивает возможности средневековых представительных учреждений, понимает шаткость положения Генеральных штатов, ограниченность прав английского парламента в тот период. Позднее историк отмечал иллюзорность гражданских свобод, провозглашенных Великой хартией вольностей.

Очерчивая круг проблем и исторических явлений, которые как бы отделяют новое время от предшествующих столетий средневековья, Грановский намечает различие в судьбах таких крупных европейских государств, как Франция и Англия, и тех стран, в которых феодальная раздробленность осталась непреодолённой. В этой связи оцениваются (16–17‑я лекции) значение и результаты так называемых итальянских войн, главной жертвой которых и оказались раздробленные государства, — иначе говоря, устанавливается непосредственная связь между «внутренней историей Италии» и международными событиями. Усиление централизации, общественные перемены XV‑XVI вв. Грановский связывал с «процессом образования национальностей», происходившим в Европе (л. 2 об.). Интересны его попытки определить понятия «народность» и «национальность».

Важное значение Грановский придает великим географическим открытиям и их последствиям в жизни народов. Рост знаний о природе, развитие географии, астрономии, возникновение представлений о шарообразности Земли создали важнейшие предпосылки для открытий Колумба: «Новый, нежданный мир открылся… человеку» (л. 48 об.).

Основное содержание большого раздела курса (11 — 14‑я лекции) — борьба гуманистических идей с реакционным католическим мировоззрением. Грановский взволнованно рассказывал о столкновении пытливой передовой мысли со схоластикой, о конфликте между наукой и церковью. Церковь стремилась подавить ереси, одержать над ними «кровавую победу». Весь свой арсенал — инквизицию, призванную «судить мысли человека» (л. 32 об.), монашеские ордена — все пустила она в ход против новых идей и науки. Однако католическая реакция не смогла помешать зарождению и развитию гуманистических идей.