— Ну и дурак! — вторил ему Насир. — Значит, постеснялся, что чужие ослы работают, а его, мол, дома остался, а? Чтоб его земля проглотила — надо же, совесть всегда при себе имеет, а мозги дома хранит: не догадался посчитать осла, на котором сидел сам! Да, оказывается, не зря называют его афанди…

Шоферы, которые слушали рассказ Салима, повеселившись, отправились по своим делам. Насир достал еще сигарету и, посмеиваясь, спросил:

— Небось брешешь, Салим, а? Или вправду этот старик рассказывает о своих чудачествах?

— Хлебом клянусь!

— Раз так, заглянем к нему вечерком, раскрутим его на пару историй, развеемся немножко.

— Идет!

Фируз больше не слушал, что они говорили, — вывел машину из гаража и поехал возить удобрения в совхозный сад.

Вот и все, что было утром. А вечером эти двое действительно явились в сторожку, где дежурил дядя Хидоят.

Накануне Фируз условился с тетушкой Шарофат, что в пятницу они позовут шесть-семь уважаемых стариков да еще соседей и установят каменные плиты на могилах, где похоронены его мать и отец. Сегодня была среда, и Фируз пришел к дяде Хидояту, чтобы просить его прийти к ним в пятницу и руководить обрядом.

Но только он собрался поговорить со стариком, как явились Насир и Салим…

Возле кинотеатра толпился народ и стояла очередь к кассе. Фируз взглянул на доску объявлений: «Мужчина и женщина». Толкаться в очереди не хотелось, он двинулся было дальше и тут вдруг увидел Назокат: она шла ему навстречу с какой-то женщиной. Лицо ее показалось Фирузу знакомым — он подумал, что, видно, это и есть та русская женщина, что приютила ее с ребенком когда-то у себя.

Назокат познакомила их — это и вправду была та самая учительница.

— Пойдешь с нами в кино? Говорят, хорошая картина.

— А где Рустам?

— Да вот у Вали в доме, с ее детьми. Я же говорила тебе — мы с ней соседки.

Они втроем направились к кассе.

Фируз почувствовал на себе чей-то взгляд, обернулся и увидел Насира. Тот стоял с сигаретой в зубах на краю тротуара и зло смотрел им вслед.

«Когда он успел добраться из гаража?»

Не желая расстраивать Назокат, Фируз стал так, чтобы она не заметила своего бывшего родственника. Купив билеты, они пошли к входу в клуб.

Насира уже не было видно.

После кино Фируз проводил Назокат и возвращался из райцентра в свое селение.

Он шагал в темноте, тихонько напевая понравившуюся ему мелодию. Ветер налетал порывами. Фируз успел промерзнуть, но настроение было прекрасное, а холодный сумрак, еще два-три часа назад, казалось, проникавший в душу, сейчас будто стал другим, таинственным, обещающим… Он думал о фильме и сравнивал с увиденным то, что было у них с Назокат, и дивился, какое все же противоречивое существо — женщина. Может ли хоть кто-нибудь в мире до конца познать ее сердце? Несмотря на то, что Назокат, казалось, любила его, Фируз вовсе не чувствовал себя уверенным в отношениях с ней. Он понимал, что она открылась ему только частью своего существа. А что дальше, и сможет ли она ответить ему, и сможет ли он ответить ей, и что будет с ними?

Потом он подумал, что послезавтра наконец исполнит сыновний долг и установит плиту на могилу покойных родителей. Отец пережил мать на двадцать три года… Сколько сейчас ему, Фирузу? Еще двадцать три или уже двадцать три? Простой шофер, профессия ему по душе, хотя дядя его считает такую должность унизительной. Да, дядя… Быстро же он прибрал к рукам хозяйство отца. Вчера Фируз видел, как плотники свалили во дворе у отца старые ворота и ставили новые, широкие, в которые могла бы въехать машина.

Фируз проделал уже половину пути, отделявшего райцентр от села, и спустился к ручью. Приветливые огоньки селения, светившие с холма напротив, теперь скрылись за склоном.

Он пошел медленнее, чтобы не споткнуться в темноте. Мелкие камушки осыпались под ногами, нарушая шорохом тихое журчание воды.

Осторожно, по камням, Фируз перебрался через ручей и, с облегчением вздохнув, закурил. Когда спичка погасла, тьма вокруг сделалась еще плотнее.

Не видя ничего вокруг, он шагнул раз, другой, услышал неясный шорох перед собой, и в ту же секунду его ударили из темноты по лицу. Сигарета отлетела, разбрызгивая красные искры — или это в глазах заплясали красные точки? Ударили еще раз, да так, что в голове зазвенело… Фируз весь напрягся, стараясь сохранить равновесие и не упасть, машинально выбросил руку вперед и ухватил за ворот одежды человека, который напал на него. Затем, мгновенно развернувшись, Фируз изо всей силы влепил ему — человек охнул и сел на землю.

Голос Фирузу показался знакомым. Он нагнулся, чтобы поставить противника на ноги и разобраться, с кем имеет дело, но тут сзади его тяжело ударили чем-то по затылку. Ощущение было такое, будто повылетели все зубы. Фируз упал ничком. С усилием оперся руками, пытаясь подняться, — новый удар пришелся ему под ребро: видно, пнули сапогом. У него перехватило дыхание, руки сделались ватными, и он снова ткнулся лицом в землю…

Рядом, на крайней улице села, послышалось тарахтение автомобильного мотора, и свет фар прорезал вдруг темноту над водой. Лежа на земле, Фируз услышал словно издалека топот ног — нападавшие спешили скрыться. Свет фар придвинулся, хотя самой машины не было видно за скатом холма.

Фируз сел на земле, потом поднялся, ощупал голову — шапки не было… В свете фар показавшейся из-за крайнего дома машины он нашел на земле свою шапку, надел ее. Обнаружил, что в левом кулаке зажата большая серая пуговица. Машинально сунул ее в карман.

Кажется, он хорошо отделался.

Фируз двинулся по направлению к селу, как вдруг машина, обдавшая его на мгновение светом фар, резко свернула навстречу. Дверца кабины открылась, и спрыгнул на землю Сафар.

— Фируз? Ты?!

— Привет… — Фируз с трудом улыбнулся. — Далеко собрался?

— Шифер везу. А ты чего?.. Что произошло?

— Ничего… В кино ходил. Теперь вот, видишь, домой возвращаюсь.

— У тебя же лицо в крови! Что случилось? Ты что, упал?

Фируз провел рукой по щеке — на ладони увидел кровь. Он спустился к ручью, умылся ледяной водой. Лицо горело, но боль на холоде почти не чувствовалась.

— Так что случилось? — снова спросил Сафар. — Может, тебя кто-нибудь… Почему скрываешь?

— Ничего не случилось.

— Слушай…

— Я ведь сказал, Сафар, ничего не случилось. Можешь ехать.

Сафар даже обиделся, но беспокойство за друга взяло верх.

— Садись в кабину, довезу. Не надо тебе идти так…