- Видишь, ты помнишь! - усмехнулся Балкайтис. - А Коннов сказал, что это - Лев Толстой!

И воины захохотали.

Г Л А В А 12

О Т Б О Р К А Н Д И Д А Т О В

После полученного от командира роты задания Зайцев включился в подготовку будущего концерта. План, составленный им, вполне устраивал Розенфельда.

Функции ведущего концерта возлагалсь на Зайцева, который должен был не только объявлять номера, но и сам в них участвовать: петь в хоре, выступать в литературном монтаже и даже читать стихотворение.

Первым номером концерта хозяйственной роты определили литературный монтаж, посвященный Советской Армии. Затем следовало выступление ротного хора с песней «Непобедимая и легендарная», чтение Зайцевым стихотворения о Ленине, исполнение на пианино какого-то классического музыкального произведения и, наконец, завершался концерт игрой вокально-инструментального ансамбля роты под названием «Слава армии родной».

Конечно, репертуар был небогат, однако, он вполне вписывался в установленный тридцатиминутный регламент, превышение которого было недопустимо: члены жюри, состоявшего из командиров подразделений и работников Политотдела, не смогли бы выдержать более длительные программы. Ведь подразделений в части было много, и если бы каждое из них превысило установленный регламент, конкурс концертов затянулся бы не на один день. Политотдел части это предусмотрел и вынес окончательное решение: проводить мероприятие двадцать первого февраля, в пятницу, чтобы лучшие концертные группы могли продемонстрировать свое искусство на торжественном заседании, посвященном празднованию дня Советской Армии.

Таким образом у коллективов рот имелось в запасе не больше десяти дней.

Надо сказать, что Розенфельд со всей серьезностью отнесся к подготовке конкурса.

- Освобождаю всех участников концерта от любых работ! - заявил он на вечерней поверке накануне подготовки к репетиции. - Поэтому те, кто добровольно примут участие в самодеятельности, будут обязательно поощрены. Руководителем самодеятельности я назначаю ефрейтора Зайцева. Чтобы все подчинялись его командам и добросовестно выполняли все, что он скажет! Понятно?

В казарме установилась полная тишина.

- Если есть желающие высказаться, пожалуйста, я слушаю, - добавил Розенфельд.

Никто не проронил ни слова.

- Можно я сделаю объявление? - спросил Зайцев.

- Пожалуйста, - кивнул головой командир роты.

Иван вышел на середину коридора и остановился перед строем. - Товарищи! - громко сказал он. - Завтра мы с вами начнем готовиться к концерту. Поэтому я попрошу всех, кто желает принять в нем участие, собраться сразу же после поверки в Ленинской комнате. Я составлю список. Нам потребуется человек двадцать - двадцать пять для хора, человек пятнадцать - для литмонтажа, один человек - для исполнения какого-либо классического произведения…Нужны также умеющие играть на электрогитаре. Словом, все, кто может в чем-либо пригодиться, пусть зайдут в Ленкомнату.

Когда Зайцев замолчал, Розенфельд спросил его: - Как ты думаешь, хватит ли нам времени на подготовку?

- Думаю, что если мы будем репетировать с утра до обеда, то хватит, - ответил Иван.

- А после обеда?

- Наверное, после обеда все могут идти по своим рабочим местам. Трех-четырех часов в день вполне достаточно!

- Ну, что ж, хорошо! - обрадовался Розенфельд и неожиданно заорал: - Все слышали? Готовы?! Чтобы после поверки шли в Ленкомнату! Поняли?!

- Поняли! - пробурчали из первой шеренги.

- Ну, а теперь…Рота! Смирно! Вольно! Разойдись!

В Ленинскую комнату пришли почти все солдаты. Зайцев уселся за преподавательский стол рядом с Розенфельдом. - Не много ли собралось народу? - спросил он командира роты.

- Ничего, мы отберем самых лучших, а там будет видно, - ответил военачальник. - Если они не смогут справиться с первых дней, будем подбирать новых.

- Итак, кто желает участвовать в хоре? - спросил Зайцев сидевших перед ним за столами товарищей.

- Я! Я! Я! - закричали воины. Особенно охотно стремились попасть в хор «старики».

- Подождите! - прикрикнул Розенфельд. - Вы что, думаете, что участие в хоре - дело легкое?

Солдаты затихли.

- Кто из вас раньше выступал в хоре? - спросил Зайцев.

Встали Балкайтис, Кикилас и Берзонис.

- Знаете что, ребята, - обратился к ним Иван. - Давайте вместе с вами выявим всех способных к пению! Вы сможете определить тех, у кого есть голос?

- Конечно, - ответил Балкайтис. - Пусть каждый из ребят споет несколько строк, и я сразу же узнаю, сможет он петь в хоре или нет!

- Подождите, - возразил Розенфельд. - Сначала нужно отобрать чтецов стихотворений. В конце концов, пение - дело долгое, а вот стихи должны уметь читать все!

- Зачем стихи? - пробурчал Зубов. - Уж лучше мы будем петь песни!

- Тебе нечего беспокоиться! - сказал ему Розенфельд. - Ты умеешь играть на гитаре, а это - главное! Будешь выступать в ансамбле!

Зубов сразу же успокоился.

- Кого же мы выберем в чтецы, товарищ капитан? - спросил Зайцев.

- Тут нужно одних русских! - ответил командир роты. - Стихи должны читаться чистым языком, без акцента!

- Можно я прочитаю стихотворение? - пропищал из середины комнаты Козолуп. - Я знаю хорошее стихотворение…

Воины захохотали.

- Марш спать, придурок! - приказал Розенфельд. - Тебе не стихи читать, а лучше клоуном выступать!

Козолуп подскочил и выбежал в коридор.

- А что если его действительно выпустить с каким-нибудь стихотворением-пародией? - предложил Зайцев.

- И думать не смей! - возмутился капитан. - Ты что, хочешь сорвать концерт? Да он так нас может опозорить, что не захочешь никаких выступлений! Его участие - это заведомо последнее место!

- Кого же мы тогда возьмем учить стихи? - спросил Иван.

- Давай-ка назначим «молодых» воинов! - решительно сказал Розенфельд. - Они поскромней да исполнительней, чем эти разгильдяи! - он кивнул головой в сторону «стариков».

- Хорошо, - согласился Зайцев. - Давайте тогда подберем пятнадцать человек по списку.

Он взял книгу со списком личного состава роты и стал громко выкрикивать фамилии «молодых» воинов. Те вставали. Зайцев спрашивал их об образовании, месте рождения, словом, пытался провести с каждым небольшой разговор, чтобы отобрать тех, кто хотя бы мог нормально говорить по-русски. К сожалению, таковых было не много. Большая часть солдат умели лишь кряхтеть, заикаться да ругаться матерными словами.

С большим трудом отобрали десять человек.

- А где еще взять пятерых? - забеспокоился Иван. - Вася, может ты согласишься? - обратился он к Таманскому.

- Боже сохрани! - отмахнулся в ужасе тот. - Какие стихи? Да я вообще ничего не могу учить!

- Что делать? - спросил Иван Розенфельда.

- А ты включи себя! - предложил тот.

- А где взять еще четверых?

- Неужели никто из вас не желает съездить домой в отпуск? - спросил намурившийся Розенфельд окружавших его воинов.

- Я хочу! - закричал кто-то.

- И я! И я! - заорали другие.

- Тогда нечего скрываться, иоп вашу мать! - прикрикнул капитан. - Давайте-ка, соглашайтесь участвовать в литмонтаже! Нечего бояться, все равно будете стоять в толпе. Никто вас в отдельности и не увидит!

- Всего-то четыре строчки! Что там учить? - вторил ему Зайцев. - Ну, ребята, соглашайтесь!

- Я буду читать! - крикнул вдруг Гундарь.

- И я! - замахал руками его друг, рядовой Лисеенков.

- Ну, еще двое - и все! - подбадривал товарищей Зайцев.

- Ладно, согласен и я! - сказал со скорбным лицом Таманский.

- Давай-ка и ты, Шорник! - распорядился Розенфельд. - Негоже сержанту отсиживаться в трудное для роты время!

- Ладно, - вздохнул Шорник. - Записывайте меня…

- Готово, товарищ капитан! - воскликнул Зайцев. - С литмонтажем разобрались!

- Ну, тогда я, пожалуй, пойду, - сказал довольный Розенфельд. - Вы тут без меня справитесь с остальными делами…