- Вернешься, куда ты денешься! - сказал Зайцев. - Только вот я очень сомневаюсь, что ты на самом деле туда вызываешься…

- А для чего я тогда все это говорю?

- Наверное, для того, чтобы попросту оскорбить меня как ты это неоднократно делал, провоцируя на драки со мной «стариков» прежнего состава! Не помнишь, как ты тогда издевался? Именно в то время, когда я осваивал труднейшую штабную работу!

- Помню, - кивнул головой Туклерс. - Поэтому я и подозреваю тебя!

- Ну, что ж, - сказал Иван, - значит, все то, что ты против меня делал, преследовало сознательную, заранее спланированную цель! Ты и твои друзья приложили немало усилий к тому, чтобы испортить мне жизнь! Еще в учебном батальоне такие, как ты, делали все воможное, чтобы расправиться со мной. Не гнушались никакой подлости, лжи, клеветы. В том числе и доносительства!

- О чем ты? - удивился Туклерс.

- Да о том, дорогой Гунтис, о чем ты хорошо знаешь! Вспомни историю с разжалованными в «учебке» сержантами! Сколько на меня тогда обрушилось лжи и доносов?

- А разве это не ты заложил сержантов?

- Нет, не я. У меня и в мыслях такого не было! И здесь я никого не закладывал, как ты изволишь говорить! Но всему есть мера!

Разгневанный Зайцев едва сдержался, чтобы не признаться во всем Туклерсу. Но в самый последний момент он вспомнил клятвенное обещание молчать, данное Скуратовскому, и остановился.

- Продолжай, продолжай! - подбодрил его Туклерс.

- Так вот, дружище, - сказал, успокоившись, Иван, - если бы мне предоставилась хоть малейшая возможность, можешь не сомневаться, я, в самом деле, заложил бы тебя!

- И всего лишь за то, что я посмеивался над тобой?

- Напрасно ты думаешь, что только за то, что посмеивался. Стоило бы мне в свое время ответить на твои шуточки или удары по ногам в строю, нагло, исподтишка, мне, полагаю, это бы дорого обошлось!

- Я тебя по ногам не бил!

- Зато вдохновлял на это своих товарищей!

- Ну, и что? Так ты за это меня настолько возненавидел, что готов даже закладывать?

- Да, готов! И не только тебя! Один раз я из-за вас, гадов, чуть не лишился жизни на посту! Понимаешь, ты, герой, борец со слабыми и безответными? Слава Богу, меня удержала тогда сила духа! - Иван сделал паузу. - Но после пережитого, я никогда не прощу ваших издевательств!

- Так ведь над тобой издевались, в основном, твои же соотечественники, русские?

- Они были пешками в этой игре! Вы, латыши, во много раз хитрей и коварней! Спровоцируете что-нибудь - и в сторонку! А потом смакуете! Но вы не настолько умны, чтобы понять, что это вам когда-нибудь, в конечном счете, отзовется!

- Ну, ты это зря! Не вы ли, русские, завели нас в этот тупик, называемый социализмом? Не ваши ли войска оккупировали Латвию?! - заорал Туклерс.

- Что касается Латвии, то ты напрасно вменяешь мне это в вину! - спокойно возразил Зайцев. - Я никогда не бывал в твоей Латвии и сто лет она мне нужна! И никто из моих родных в оккупации Латвии участия не принимал!

- Но это сделали русские!

- Русские русским рознь! - ответил Иван. - Между прочим, если взять любую газету, где пишется о Латвии, там можно обнаружить, что почти все ваши нынешние руководители - латыши! Одни латышские фамилии! И компартию Латвии тоже возглавляют латыши!

- Но это же коммунисты!

- Извини, мы сейчас говорим о национальности. Не ваши ли латыши, пусть они и были коммунистами, пригласили к себе в предвоенные годы Красную Армию? А кто охранял Ленина? Разве не латышские стрелки? А так называемые отряды чрезвычайного назначения, где свирепствовали «красные» латыши? Я тоже могу сказать, что социализм, который ты хулишь, пришел к нам от этих ваших «латышских стрелков»! А вспомни первое коммунистическое правительство России! Назови мне хоть одного русского? Может, Дзержинский, Сталин, Косиор, Бронштейн? Или красные командиры Вацетис, Блюхер, Тухачевский? Тоже русские? Даже ВЧК чуть ли не полностью состояло из поляков, латышей и прочих…А теперь русские плохи? Может потому они такими и стали, что вы, националисты, из года в год унижая русский народ, приучая его к доносительству, к иноземной бестолковой теории, разъединили русских, отучили их от национальных традиций, посеяли взаимную вражду, злобу, зависть…Обезличенные, лишенные вами своей культуры русские и стали теперь пьяницами, дурачками и, наконец, доносчиками, если тебе это нравится! Вы же даже здесь, среди русских, осмеливаетесь нагло называть их «русскими свиньями», чувствуя полную безнаказанность! Попробуй же назови вас «латышскими свиньями»! Вот уж будет скандал! Поэтому не взыщи на то, что тебя кто-то из «русских свиней» заложил! Вы сами того добиваетесь и этому способствуете!

Зайцев замолчал и, чувствуя усталость от сказанных гневных слов, тяжело задышал.

Туклерс же наоборот внешне успокоился и стал смотреть куда-то в сторону. Казалось, что вся энергия, с какой он набросился на Ивана, как-то внезапно иссякла.

- Что же ты молчишь? - возобновил свою отповедь Зайцев. - Пожалуйста, коли вывел меня на откровенный разговор, давай, продолжай! Если ты считаешь, что жизнь такого малозначительного человека, как я, может вами как угодно коверкаться, то почему ты требуешь от меня соблюдения каких-то высоких моральных норм?

Туклерс ничего не ответил, встал и медленно побрел к выходу.

- Подожди! - крикнул Зайцев. - Ответь на заданный вопрос!

Хлопнула дверь, и Иван остался один. - Ну, что ж, - сказал он сам себе, - иногда полезно высказаться! Пусть не думает, что вокруг него собрались одни лишь русские дурачки, которых можно безнаказанно унижать! Как говорится: «что посеешь, то и пожнешь»!

Г Л А В А 13

В О И Н С К И Е Б У Д Н И

На другой день после утреннего развода на работы все воины, включенные в список участников художественной самодеятельности, собрались в Ленинской комнате.

Розенфельд, просмотрев составленный Зайцевым список, оценил его положительно и сразу же предложил приступить к делу.

- Как мы будем готовиться к концерту, ребята? - обратился к сидевшим за столами воинам Иван. - У нас ведь несколько номеров, и поэтому мы не сможем все вместе репетировать?

- Знаешь что, - сказал вдруг Крючков, - а если мы с ансамблем пойдем в клуб? Там есть необходимое оборудование и переносные злектроустановки!

- Да, это хорошая идея! - согласился Зайцев.

- Но как же тогда контролировать их подготовку? - спросил Розенфельд. - Ведь это очень трудно - ходить взад-вперед из роты в клуб?

- Ничего, похожу, - сказал Иван. - Предложение Крючкова совсем неплохое. Здесь мы будем репетировать с хором, литмонтажем, а они отработают там две-три песни. Затем за день-два до концерта мы все переместимся в клуб и проведем общую репетицию.

- Давай-ка назначим ответственных за каждый номер, - предложил Розенфельд. - Скажем, за ансамбль будет отвечать Крючков, за литмонтаж - Таманский, за хор - Балкайтис, а за исполнение какого-нибудь музыкального произведения и стихотворения - сами исполнители. Ты же будешь осуществлять общее руководство. И это позволит повысить ответственность воинов!

- Каким образом? - спросил Зайцев.

- Ну, если концерт будет неудачным, мы спросим с тебя! - ответил Розенфельд. - А если провалится один из номеров - накажем ответственного за этот номер!

- Неплохая идея! - поддержал капитана Зубов. - По крайней мере, будут наказаны настоящие виновники!

- Почему же я должен отвечать, если, например, Зубов…будет плохо играть?! - возмутился Крючков.

- А потому что не сумел нормально организовать того же Зубова! - ответил Розенфельд.

Зубов улыбнулся.

- Ну, ладно, я его организую! - решительно сказал Крючков и поднял вверх здоровенный кулак. - Если мне попадет из-за кого-нибудь в ансамбле, тогда я сам приму к нему меры!

- Вот и хорошо, - одобрительно отозвался Розенфельд. - Идите, ребята, в клуб и добросовестно готовьтесь к концерту. Только после обеда, чтобы все шли на свои рабочие места!