- Есть! Так точно, товарищ полковник! - пролепетал перепуганный младший сержант Прелов, недавно перешедший в хозроту из учебного батальона.

- Немедленно уберите! - приказал инспектор и вплотную подошел к Зайцеву. На Ивана глянули мутные серо-голубые глаза.

- А что вы здесь делаете в рабочее время, товарищ ефрейтор? - спросил его вдруг высокий гость.

- Привожу в порядок свою повседневную форму, товарищ полковник, - спокойно ответил Иван.

- А почему именно сейчас? - возвысил голос военачальник.

- Видите ли, у меня такая работа, что я только в это время могу погладить гимнастерку, - невозмутимо сказал Зайцев. - Когда другие идут в баню или сюда, согласно расписанию, я обязан находиться в штабе и обеспечивать нормальную работу продовольственной службы!

- Так ты снабженец?

- Так точно!

- А разве работа в штабе освобождает вас от обязанностей соблюдать устав внутренней службы? - сердито спросил инспектор.

- Нет, товарищ полковник!

- Так почему же вы его не соблюдаете?

- Я соблюдаю, товарищ полковник!

- Если я говорю, что не соблюдаешь, значит, не соблюдаешь! - крикнул военачальник. - Ты, понимаете ли, даже не соизволил, как следует, отдать честь!

- Но у меня не было на голове шапки, товарищ полковник, - возразил обеспокоенный Зайцев. - Разве без головного убора можно прикладывать к голове руку? Да и к тому же я нахожусь в бытовом помещении!

- Ишь ты, выискался знаток уставов! - со злобой пробурчал инспектор и окружавшие его офицеры зашумели от возмущения. - Ты может будешь учить меня уставным требованиям?!

- Я вас не учу, товарищ полковник, - сказал с раздражением Зайцев. К своему удивлению, он не ощутил ни малейшего страха. - Я говорю только, как следует отдавать честь в «бытовке»! Уставом не предусматривается и подача команды «смирно» в таком месте!

- Команда «смирно» никогда не помешает! - с важностью изрек военачальник. - Запомните это, молодой человек!

- Есть, товарищ полковник! - громко выкрикнул Зайцев.

- То-то! - буркнул удовлетворенный инспектор и направился к выходу. - Пойдемте, товарищи, - махнул он рукой офицерам. - Будем завершать осмотр!

Когда московский гость и его свита удалились, Иван догладил гимнастерку и брюки, аккуратно сложил их и пошел в спальное помещение, чтобы спрятать вещи в тумбочку. Однако стоило ему выдвинуть верхний ящик тумбочки, как в глаза бросилась пустота: исчезли бритвенные принадлежности и зубная паста.

- Наверное, украли, - подумал Зайцев. - Вот, гады, придется теперь идти в магазин и покупать все это …

Теперь, конечно, не было смысла оставлять в тумбочке одежду. - Еще не хватало, чтобы товарищи стащили гимнастерку и брюки, их, пожалуй, в магазине не купишь! Снесу-ка я имущество в каптерку, - решил Иван. - А после ужина или завтра утром заберу…

И Зайцев двинулся в сторону каптерки, но вспомнив, что полковник еще ходит по казарме, остановился и прислушался. Было тихо.

- Валер, комиссия еще не ушла? - спросил Иван Крючкова, который стоял у тумбочки в качестве дневального.

- Нет. Что-то засели в каптерке, иоп их мать! - выругался Крючков. - Наверное, дают там «втык» Гундарю!

- Что-то больно долго! - удивился Зайцев. - Никак они взялись рассматривать его браслеты и зажигалки?

- Фуй их знает! - ответил Крючков. - Лучше бы они жопу негру рассмотрели! Да уходили бы поскорей, а то вдруг солдаты придут в роту и еще чем-нибудь ему не угодят! Записал, гандон, в журнал, что грязно в Ленинской комнате и канцелярии! Розенфельд нас теперь выйибет!

- Да, дело неприятное, - посочувствовал Зайцев, - и особенно потому, что у вас сейчас довольно чисто…

- Честно говоря, не так уж и чисто, - признался Крючков. - Видишь ли, у нас сегодня из «молодых» дневальных только один Козолуп. Да и он, пидор, что-то плохо работает. Жалуется, что съел какую-то дрянь и постоянно бегает в туалет!

- И что он такого мог съесть, чтобы обосраться? - усомнился Зайцев. - Ест все то же, что и мы. Откуда у него может быть понос?

- Это все, наверное, мудак Зубов подстроил, - сказал с раздражением Крючков. - Он подсыпал сегодня утром в графин с водой, что стоит в канцелярии, пургену! Обычно из этого графина пьет воду Розенфельд, когда приходит в роту. Ну, Зубов и решил, что «папа» выпьет стаканчик и вечером уже не придет в роту, когда они заступят на дежурство. Зубову хочется, чтобы вечер прошел спокойно, когда он будет стоять у тумбочки. А воду, видимо, выпил этот придурок Козолуп!

Зайцев почувствовал, как его затрясло от безудержного смеха. Не желая шуметь, он забежал в канцелярию, прикрыл дверь и захохотал…Вот так Козлуп! Он и здесь, на дежурстве, ухитрился рассмешить всех!

А комиссия и не собиралась выходить из каптерки. Зайцев вновь подошел к дневальному. - Что они там, заснули, что ли?! - возмутился тот.

Тем временем стукнула входная дверь, и в казарму вошли первые освободившиеся от работы воины.

- Стойте, иоп вашу мать! - приглушенно крикнул Крючков. - Здесь комиссия! Идите на улицу и предупреждайте всех, чтобы сюда не приходили!

Воинов как ветром сдуло.

Лишь один Таманский, не обращая внимания на слова дневального, продолжал идти по коридору.

- Ты что борзеешь?! - зашипел Крючков.

- Не могу, хочу в туалет, Валер! - заныл Таманский. - Разве что случится, если я тихонько туда забегу?

- Ладно, беги, хер с тобой! - смягчился Крючков.

- Пойду-ка и я, - сказал Иван. - На, положи пока мое белье в тумбочку. Думаю, что комиссия вряд ли попрется в уборную.

Зайдя в туалет, Зайцев увидел, как поспешно сбрасывал штаны и садился на корточки Таманский. Рядом с ним сидел багровый от напряжения Козолуп.

Ротный туалет представлял собой десять вмонтированных в бетонный пол унитазов или, как их называли, «очков», расположенных по одной прямой линии. Кабинок для посетителей не было и любой, кто бы сюда не вошел, мог видеть сидевших и «справлявших естественные надобности» воинов.

Напротив «очков», в стене, были вмонтированы шесть писсуаров, предназначенных для справления малой нужды.

Зайцев повернулся спиной к товарищам и стал расстегивать ширинку.

Вдруг послышался какой-то шум. Хлопнула дверь, и из смежного с туалетом умывальника донеслись какие-то голоса.

- Наверное, ушла комиссия, - подумал Зайцев. - Вот ребята и осмелели, нагрянули в уборную…

Но тут на пороге прямо перед Иваном неожиданно выросла фигура уже знакомого нашему герою инспектора.

- Встать! Смирно! - заорал растерявшийся Зайцев, вытянувшись в струнку и выпятив вперед грудь и живот.

В это время сзади что-то звякнуло, и кто-то громко закряхтел.

Иван обернулся и оцепенел.

Таманский и Козолуп стояли, вытянув руки по швам, со свесившимися до самого пола штанами и выставленными на обозрение предметами мужской гордости. Поймав взгляд Зайцева, Козолуп совершенно перепугался и приложил левую руку к шапке.

- Есть! - закричал он во все горло.

Г Л А В А 4

О Б Щ Е С Т В Е Н Н Ы Й Р Е З О Н А Н С

То, что случилось в ротном туалете, не имело вначале никаких последствий. Полковник, увидев соответствующую сцену, повернулся к дисциплинированным воинам спиной и, не говоря ни слова, поспешно удалился. Зайцев вышел в коридор. - Ну, что, ушла комиссия? - спросил он Крючкова.

- Послушай, что там у вас в туалете случилось? - ответил вопросом на вопрос дневальный.

- Так они ушли?

- Мало сказать «ушли», просто удрали! Полковник выскочил из туалета, махнул рукой остальным офицерам, и они в один миг покинули роту!

- Наверное, спустились вниз, к «технарям»?

- Ничего подобного. Они выскочили на плац и помчались в сторону штаба. Мне только что сказал Кабан. Он стоял на улице около казармы и видел, как офицеры уходили. Так что у вас произошло?