Очень хотела ему Сима сказать, что раз он маг и вроде как жених, то мог бы и помочь с этим самым освещением. Что для него магический шар создать — раз плюнуть. Но не стала по нескольким причинам. Первая — у нее мозги кипели от уже узнанного, требовался перерыв. Вторая — холодало быстро. Коварная осенняя погода — пока солнышко пригревает, хочется до майки и трусов раздеться, стоит набежать облачкам, или, как в данном случае, прийти ночи — теплая куртка в самый раз покажется. Тонкий спортивный костюм от поднявшегося пронизывающего ветра не спасал. Да и устала она. Не ожидала, что собственная инициатива потребует такой отдачи.

Ей жизненно необходимо было осмыслить и переосмыслить все произошедшее, попытаться выделить причинно-следственные связи. Зачем? Она бы и сама не сказала. Просто все закрутилось слишком стремительно — нападение в переулке, смерть Михалыча, покушение на шефа — и Сима перестала отделять себя от событий, оказалась в центре вихря и ощутила себя причастной, небезразличной. Ей не удалось абстрагироваться и пустить дела на самотек. Она переживала и хотела действовать.

— Книга. Запись закончить. До востребования.

Книга захлопнулась, мигнула и испарилась. Вместе с ней исчезло неутомимое перо. Сима быстро стянула перчатки, шапочку, бахилы и халат, скомкала все и засунула в пакет, который в свою очередь отправила в чемоданчик. Щелкнули замки, Сима поднялась с колен.

— Я закончила. На сегодня.

Они медленно шли по улице прочь от кладбища.

— На сегодня? — переспросил Яр. — То есть ты хочешь завтра продолжить? Уверена, что не помешаешь господину Бойко?

— Господину Бойко придется пережить. Он не вправе мешать ходу расследования, нравится ему это или нет.

— Дорогая, но тебе не кажется, что пора бы результаты передать следователю, который делом занимается? Не стоит влезать в это по уши.

— Яр, давай без нотаций.

— Я даже не начинал.

Они вышли на освещенную дорогу и направились в сторону ее дома. Чемоданчик — как-то само собой получилось — нес Яр, и Серафима то и дело косилась на ценную, а точнее, бесценную, поклажу, словно ожидая, что он начнет ее реактивами кидаться, как обезьяна гранатами.

— Я все думаю, зачем нужно было Михалыча тащить на кладбище. Ритуал провести? Ты как считаешь? — спросила Сима.

— На мой взгляд, все просто. Два варианта. Если на кладбище притащили уже труп — то неведомый нам некромант таким образом желал повысить шансы на успех. Что в свою очередь говорит о том, что некромант из него — аховый. Начитался глупых книжонок, а-ля «Десять способов совершить магический обряд, если у вас нулевой резерв или вы не маг вообще» и тому подобное. Возомнил себя специалистом.

— То есть?

— Некромант у нас — еще худший маг, чем ты, говорю же. Очень слабый, знаний толковых — нет, насколько я понимаю. Вот и потащился на кладбище — многие начинающие верят, что близость к усопшим облегчает ритуал вызова. Вроде как энергетические потоки рядом проходят. Словно эти потоки — как конвейер работают или эскалатор какой, и души на небо поставляют из могил и обратно. Бредятина.

— Второй вариант? — Заинтересованная Сима даже не отреагировала на его нелестную оценку её способностей.

— Второй — что пьянчугу этого, ещё живого, притащили на кладбище с целью провести ритуал. По тем же причинам.

— Энергетические потоки?

— Совершенно верно. Но раз ты говоришь, следователь сомневается, что убийство произошло на этом самом месте, я склонен думать, что верен первый вариант.

— Значит, Михалыча притащили на кладбище, чтобы оживить, так? Но зачем тогда было его убивать? И внутренности вытаскивать?

— По логике выходит, что не получив желаемого результата, из трупа сделали расходный материал. А почему убили… может, случайно вышло.

— Случайно? — с сомнением протянула Сима. — Но откуда тогда в его «замке» свеча? И при чем здесь мой шеф?

— Без понятия. И даже голову забивать подобной чепухой не хочу. И тебе не советую — для этого в твоем участке табун сотрудников держат.

Они некоторое время шли молча, думая каждый о своем, когда Сима вдруг вкопалась в землю упрямым осликом и ни к селу ни к городу спросила обвиняющим тоном:

— Ты где остановился?

— В местном отеле, а что?

— Значит, с Георгиной уже познакомился? — В голосе Симы прозвучала ревность.

— Естественно, — насмешливо подтвердил Яр. — Ее трудно не заметить. Выдающаяся женщина.

— Несомненно, — отчеканила Серафима, злая на саму себя за несдержанность. — Вы, мужики, только и знаете, что глаза таращить, да руками лазить, где не надо. Вам только одно подавай.

— Эх, дорогая, не так всё просто. Обольщение, соблазнение — это целое искусство. Мучительно долгое и сладкое… — Он прицокнул языком. — А таращиться да лазить любой дурак может. Только радости от этого…

— Ты ее соблазняешь или она тебя? — уточнила Сима опасно вежливо.

Яра, казалось, ничуть не волновало, что он признается своей невесте в чувствах к другой женщине. Плотских и бездуховных, но разве ей от этого легче?

— Я бы назвал это обоюдным стремлением. Нелегко, знаешь ли, соблюдать целибат. Да и зачем? Мы же с тобой свои маги?

Сима побагровела, свирепо сдула со лба непослушную челку и дрожащим от ярости голосом спросила:

— Ты сейчас хорошо подумал, правда? И… чемоданчик поставь.

А после безо всякого предупреждения размахнулась и наградила Яра шикарной оплеухой. Он пошатнулся, но устоял. Потер щеку — медленно, задумчиво — и произнес:

— И что это сейчас было?

— Ты! — взъерепенилась Сима. — Ты! Наглый обманщик! Лгун! Бабник! Да я из тебя пирожков понаделаю!

— Ревнуешь? — засмеялся Яр — впрочем, несколько натянуто. — Странно. Не далее как полчаса назад ты сообщила, что еще не дала согласия на свадьбу. Откуда столько пыла? Но так и быть, можешь пойти покараулить. Меня. В номере места хватит на двоих.

Симе уже и самой стало стыдно за свою вспышку. Но признаваться в этом она не собиралась. Шумно фыркнула, потерла отбитую ладонь и сказала:

— Ты — наглый, наглый, наглый маг. У тебя ни стыда, ни совести. Как ты можешь говорить такие вещи? Зная о…

— О чем? О твоих нежных чувствах? Ох, Сима, если бы ты только имела представление, сколько я думал над этим. Прикидывал, как лучше сделать.

— Думал? Прикидывал? — с вновь пробудившейся злостью повторила Сима. — Ты вообще с головой дружишь? Как тут можно прикидывать? Это же… сердце. Оно либо чувствует, либо нет.

— Это, Сима, жизнь. И она долгая. Очень долгая, особенно у магов. Женитьба — это раз и навсегда в моем случае. Я был бы очень признателен тебе за понимание.

— Иди к чертям со своим пониманием, бабник! — Симу понесло. — Хозяйка ему понравилась… тоже мне. Ну сиськи у нее размеров с дыню и задница в три обхвата, что с того? Или тебе четырнадцать лет, чтобы сразу слюни пускать? Слушать противно.

— Серафима, угомонись. Вечно ты все всерьез воспринимаешь. Мало ли что я могу болтать.

— Ага, — с готовностью кивнула раздраженная магиня. — И сейчас ты скажешь, что ничего такого не имел в виду, и ее прелести тебя вовсе не впечатлили. Мол, нужна тебе только я одна и тому подобная лабуда. Так вот, можешь не стараться. Чемодан отдай и можешь валить на все четыре стороны, любовничек.

— Ладно. Я сейчас и впрямь не буду ничего не говорить — раз ты не хочешь слышать.

— Да будет тебе известно, я все, что хотела, уже услышала.

— Ясно. Не будем ссориться.

— Не собиралась ни разу. Просто ты — не совсем приличный маг, как оказалось. А еще в женихи набиваешься.

— Я не набиваюсь, я и есть твой жених.

Сима зло фыркнула — как ни крути, а Яр все равно сделает по-своему. И плевать ему на ее обиды. На ее чаяния, мечтания, стремления. И ничего она не может ему противопоставить. Да, сама она далеко не робкий безответный кролик, но умением игнорировать чужое мнение в такой, возведенной в абсолют, степени не обладает, к сожалению. А ведь это качество весьма облегчает жизнь своему владельцу. За доказательством далеко ходить не надо — вот оно, железобетонное, рядом с ней идёт.