А не-Пробудившаяся полукровка? Да, не настолько. Мне должны были надрать мой розовый зад, когда я дралась с фуриями.

Рот Сета напрягся.

– Засыпай обратно, Алекс.

Он отказался отвечать. Снова. Гнев и разочарование взяли верх. Я сбросила с себя его руку.

– Чего ты мне не рассказываешь?

– У тебя паранойя, – его рука снова приземлилась на мой живот.

Я старалась выбраться из его хватки, но его объятия стали сильнее. Стиснув зубы, я повернулась на бок и устроилась рядом с ним.

– У меня нет паранойи, ты придурок. Что-то случилось. Я тебе уже говорила. Всё.. всё было янтарным. Как цвет твоих глаз.

Он выпустил долгий выдох.

– Я слышал, что у людей в стрессовой ситуации может увеличиваться сила и обостряться чувства.

– Это был не тот случай.

– И что у людей могут возникать галлюцинации под давлением.

Я выбросила руку назад, чуть-чуть промахнувшись по его голове.

– У меня не было галлюцинаций.

– Я не знаю, что тебе сказать, – Сет поднял руку и повернулся на спину. – Как бы там ни было, ты идешь утром учиться?

Внезапно появилась новая тревога. Занятия означали, что надо встретиться со всеми – с Оливией – без моего лучшего друга. Я зажмурила глаза, но появилось лицо Калеба с большими невидящими глазами, Ковенантский кинжал глубоко сидел у него в груди. Казалось, я могла вспомнить как он на самом деле выглядел только во сне.

Сет сел, и я чувствовала, как его глаза сверлят дыры в моей спине.

– Алекс?

Я ненавидела нашу супер-особенную связь – абсолютно не переносила того, что она передавала ему все, что я чувствую. Такой вещи, как уединение, больше не было. Я вздохнула.

– Я в порядке.

Он не ответил.

– Да, я собираюсь утром на занятия. Маркус не будет рад, если вернется и поймет, что меня не было, – я плюхнулась на спину.

Он наклонил ко мне голову. Тени скрыли черты его лица, но глаза светились в темноте.

– Да?

– Как ты думаешь, когда они вернутся? – под словом "они" я имела в виду Маркуса и Люциана... и Айдена. Дыхание перехватило. Это случалось каждый раз, когда я думала об Айдене и о том, что он для меня сделал – чем он рисковал.

Опустившись на бок, Сет потянулся через меня и взял мою правую руку. Его пальцы скользили сквозь мои, ладонь к ладони. В ответ кожу начало покалывать. Знак Аполлиона, тот, которого не должно быть у меня на ладони, потеплел. Я уставилась на наши соединенные руки, совсем не удивившись, увидев тонкие линии, тоже знаки Аполлиона, ползущие вверх по руке Сета. Я повернула голову, наблюдая, как знаки пробрались на лицо Сета. Его глаза, казалось, стали ярче. Они часто так делали в последнее время – и глаза, и знаки.

– Люциан сказал, что они скоро вернутся, возможно сегодня, – очень медленно, он двигал подушечку большого пальца вдоль линии руны. Мои пальцы ног поджались, а свободная рука вцепилась в одеяло. Сет улыбнулся:

– Никто не упоминал чистокровного Охранника. И Даун Сэймос уже вернулась. Похоже, что внушение Айдена сработало.

Я хотела выдернуть руку. Было сложно сосредоточиться, когда Сет возился с руной на ладони. Конечно, он это знал. И Будучи таким, каким он был, ему это нравилось.

– Никто не знает, что случилось на самом деле, – его палец скользил по горизонтальной линии. – И это так и останется.

Мои глаза закрылись. Правда о том, как умер чистокровный Охранник, должна остаться тайной, или у нас обоих, меня и Айдена, будут большие проблемы. Мы не только почти переспали прошлым летом, и потом мне нужно было пойти и сказать ему, что я его люблю, что было абсолютно запрещено, я убила чистокровного, защищаясь. И Айден использовал внушение на двух чистокровных, чтобы прикрыть это. Убийство чистокровного значило смерть для полукровки, вне зависимости от ситуации, а чистокровному запрещено было использовать внушение на других чистокровных. Если это выйдет наружу, мы оба пропали.

– Ты так думаешь? – прошептала я.

– Да, – дыхание Сета было теплым на моем виске. – Засыпай, Алекс.

Позволив успокаивающему поглаживанию его большого пальца по моей руне убаюкать меня, я снова заснула, сразу же забыв обо всех решениях и ошибках, которые я совершила за прошедшие семь месяцев. Моя последняя осознанная мысль была о моей самой большой ошибке – не о парне рядом со мной, а о том, который никогда не мог быть моим.

***

Даже в мои лучшие дни я ненавидела тригонометрию. Весь предмет казался мне бессмысленным. Кому было дело до теоремы Пифагора, если я училась в Ковенанте убивать? Но сегодня моя ненависть к учебе достигла небывалых высот.

Почти все не сводили с меня глаз, даже Миссис Катерис. Я глубоко уселась в стул и сунула нос в книгу, которую не стала бы читать, даже если бы с небес спустился Аполлон и потребовал этого. Только одни глаза волновали меня. Остальные могли отвалить.

Взгляд Оливии был тяжелым, осуждающим.

Почему, ну почему мы не могли пересесть? После всего, что произошло, сидеть рядом с ней было худшей из пыток.

Мои щеки горели. Она ненавидела меня, винила меня в смерти Калеба. Но я не убивала Калеба – это сделал демон-полукровка. Я просто была той, кто заставил его проникнуть в кампус во время комендантского часа для того, на который, как оказалось, были веские причины.

Поэтому, в каком-то смысле, это была моя вина. Я знала это, и, боги, я бы сделала все, что угодно, чтобы изменить это.

Вспышка Оливии на его похоронах, возможно, была причиной того, почему все украдкой бросали на меня взгляды. Если я правильно помню, она кричала что-то вроде "Ты – Аполлион", когда я смотрела на неё.

В Нью-Йоркском Ковенанте Касткиллс, дети-полукровки думали, что я чертовски крута, но здесь... таких было немного. Когда я встречала их взгляды, они не могли отвести их достаточно быстро, чтобы спрятать свое беспокойство.

В конце занятия, я сунула книгу в рюкзак и поторопилась к двери, гадая, будет ли Дикон разговаривать со мной на следующем уроке. Дикон и Айден были противоположностями почти во всем, но оба они, казалось, относились к полукровкам как к равным – редкость среди чистокровной расы.

Шепот следовал за мной по коридору. Игнорировать это было сложнее, чем я думала. Каждая клеточка в моем теле требовала, чтобы я противостояла им. И сделала что? Прыгнула на них как сумасшедшая мартышка и вырубила всех? Да, это не добавит мне поклонников.

– Алекс! Подожди!

Моё сердце опустилось при звуке голоса Оливии. Я набрала скорость, практически неслась через группу младших полукровок, которые уставились на меня большими, испуганными глазами. Почему они боялись меня? Это не я скоро стану Убийцей Богов. Но нет, они пялились на Сета так, как будто он был богом. Еще несколько дверей и я слогу спрятаться в Технической Правде и Легендах.

– Алекс!

Я узнала тон Оливии. Это был тот же тон, которым она ссорилась с Калебом – целеустремленный и адски упорный.

Дерьмо.

Она была уже прямо позади меня, а я была в шаге от классной комнаты. У меня не получится добраться туда.

– Алекс, – сказала она. – Нам надо поговорить.

– Я не буду сейчас этого делать, – потому что, на самом деле, в списке вещей, которые я хотела сегодня услышать, не было обвинений в смерти Калеба.

Оливия схватила меня за предплечье:

– Алекс, мне нужно с тобой поговорить. Я знаю, что ты расстроена, но ты не единственная, кому можно скучать по Калебу. Я была его девушкой...

Я перестала думать. Развернувшись, я бросила сумку на середину холла и схватила её за горло. За секунду я прижала её к стене. Она стояла на носочках. С огромными глазами она схватила меня за руку и попыталась оттолкнуть.

Я совсем чуть-чуть сжала.

Боковым зрением я видела Леа, на её руке больше не было лангета. Демон-полукровка, который сломал ей руку, также убил Калеба. Леа выступила вперед, как будто хотела вмешаться.

– Слушай, я поняла это, – резко зашептала я. – Ты любила Калеба. И знаешь что? Я тоже. И я тоже по нему скучаю. Если бы я могла вернуться в прошлое и изменить тот вечер, я бы сделала это. Поэтому, пожалуйста, оставь меня...