— Наш парень, — тепло, с уважением говорили ребята. Да, Круминьш прочно утвердился в команде.

Осенью мы выиграли первенство Латвии, обыграли сильную команду рижского «Спартака», прежнего чемпиона республики. И получили право представлять республику в высшей лиге чемпионата страны.

Янис приехал в Киев на свой первый чемпионат Советского Союза. Играл он там еще мало, но увидел и понял многое. Готовились мы к первенству страны как одержимые. Я не щадил ни себя, ни ребят, тренировались в самую жару, по два–три раза в день. Мне казалось, что именно так, в трудных условиях, можно лучше подготовиться к соревнованиям. Мы заняли четвертое место. Все говорили, что это здорово для молодой команды… но мы все же рассчитывали на большее.

Вскоре меня назначили тренером сборной Латвии, и я начал готовить команду к всесоюзному зимнему чемпионату, который проводился в Сталинграде.

Команда у нас подобралась сильная. Кроме наших армейцев в нее вошли лучшие игроки «Спартака»: Остроух, Карнитис, Каугурс. Вернувшегося в Ригу опытного бойца и хитроумного тактика Гунара Силиныпа также включили в сборную.

Я мечтал дать в этом баскетбольном «оркестре» одну из первых скрипок Янису. Но при этом натолкнулся на упорное сопротивление. На заседании республиканской баскетбольной секции маститые тренеры говорили:

— Круминьш — малоподвижный и нетехничный игрок. Рассчитывать на него не следует.

Сомнения возникали и у некоторых наших игроков. Они старались убедить меня:

— Янис поломает нам всю игру. Не надо вводить его в основной состав.

В чем–то они были правы: ведь Янис мог быть активным только под щитом. По–настоящему бегать, прыгать, разыгрывать мяч в поле, делать меткие броски даже не с дальних, а со средних дистанций он не умел. Так не опасно ли, в самом деле, строить игру таким образом, чтобы в центре событий был медлительный Круминын? Не лучше ли обойтись без него, используя все то, что накопили наши армейцы за два года упорных тренировок?

Но внутренний голос подсказывал мне, что пора дать нашему центровому боевое крещение, а игрокам привыкнуть к взаимодействию с ним в суровых игровых условиях. Иначе все, над чем мы работали, окажется бесполезным. А Круминын может и должен принести пользу и команде армейцев, и сборной Латвии, и всему советскому баскетболу.

В Сталинграде команда Латвии попала в трудную подгруппу. Первая встреча нам предстояла со сборной Литвы. А литовцы в ту пору были очень сильны. Чтобы подтвердить это, достаточно назвать имена игроков основного состава, известные каждому нашему любителю баскетбола: Бутаутас, Стонкус, Петкявичус, Сабулис, Лауретенас.

И все–таки мы рискнули вывести на площадку Круминьша. Рискнули и… потерпели неудачу. Очень плотно опекая наших баскетболистов, не позволяя им передавать мяч Янису, искусные литовцы разрушили наши замыслы и победили с разгромным счетом. На Яниса жалко было смотреть. Он ходил бледный, молчаливый, считая себя если не фактическим, то моральным виновником неудачи товарищей. Но они относились к нему хорошо, я его тоже незаметно подбадривал.

На следующий день мы обыграли баскетболистов Российской Федерации. А так как из каждой подгруппы в финальную группу, где оспаривались места с первого по шестое, входили по две команды, мы были уверены, что попадем в число сильнейших. И вдруг неожиданность: команда РСФСР победила литовцев с перевесом в 13 очков. А мы выиграли у сборной команды Российской Федерации лишь с преимуществом в 9 очков. В итоге у нас оказалось худшее соотношение очков, и мы не попали в шестерку сильнейших. Вот как иной раз поворачиваются турнирные законы: одно поражение, и ты уже не можешь подняться выше седьмого места.

Но горевать было некогда. Надо было думать о том, чтобы лучше сыграть в той группе, где оспаривались места с 7‑го по 12‑е. Вот тут, во время встречи Латвия — Казахстан, и произошла первая дуэль великанов — Яниса Круминына и Васи Ахтаева, двух самых рослых баскетболистов Советского Союза.

Ахтаев на 14 сантиметров выше Круминына, у него большой турнирный опыт, а наш Ян фактически только начинает играть.

Теперь, перед нашей встречей, Увайс в шутку сказал по адресу Круминына:

— Приведите этого малыша на площадку, я научу его играть в баскетбол.

Янису эти слова передали. Сначала он засмеялся, потом с очень серьезным видом сказал:

— Надо будет поблагодарить Васю за заботу о детях.

И я понял, что у Яниса появилось то чувство, без которого нет настоящего спортсмена, — благородная спортивная злость.

Одновременно с игрой Латвия — Казахстан проходила в другом зале встреча между москвичами и эстонцами, в которой решалась судьба одного из первых мест. Но зрители — во всяком случае большинство зрителей — пришли в тот зал, где играли мы, где играли Ахтаев и Круминын.

Мы построили игру таким образом, чтобы медлительный Круминын осуществлял против Ахтаева быстрые прорывы. Пока атаковали алмаатинцы и Увайс задерживался в нашей зоне, Янис должен был убегать вперед, в зону противника, и получать там мяч прежде, чем его соперник успевал вернуться к своему щиту. Такая тактика быстро принесла успех. Уже на первых минутах игры Круминьш сумел четыре раза оторваться от Ахтаева.

С огромным вниманием наэлектризованные зрители следили за ходом борьбы, за дуэлью двух гигантов. Сильнее оказался Круминын, а победила в делом сборная Латвии.

К этому времени Круминын перевез в Ригу из–под Це- сиса, где они жили, свою маму, обаятельную, маленькую, несколько полную женщину, ростом 160 сантиметров. Отец Круминыпа умер, когда Янису было только двенадцать лет. Но отец его был довольно высокого роста, что–то около 195 сантиметров. Янис родился, когда его матери было 39 лет. Интересна закономерность: почти все наши гиганты родились, когда возраст их небольших по росту родителей был близок к сорока годам. Так было у Ахтаева и у Круминыпа, у Липсо и Дьяченко, у Андреева и Вольнова, так было и у Белостенного. Исключение, пожалуй, составляет Сергей Коваленко, рост которого 215 сантиметров. Когда он родился, матери его было чуть больше 25 лет.

В 1955 году в Каунасе команда рижского СКА впервые стала чемпионом Советского Союза. Мы обыграли в финале тбилисских динамовцев, бывших до этого времени чемпионами. И, конечно, своим успехом были в значительной мере обязаны Круминыну. Матч выдался трудным. Великий Отар Коркия, или Отари, как его называют в баскетбольных кругах, все сделал, чтобы удержать нашего Яна. Он вставал ему на ноги, а Коркия тоже весил более ста килограммов, выталкивал из–под щита, висел на руках и все никак не мог разозлить тихоню Круминь- ша. Минут за десять до конца матча тбилисцы почти выровняли игру, и тут в Янисе наконец проснулся боец: он забросил подряд несколько мячей, подняв к кольцу и мяч и Отара Коркия. Обескураженные таким оборотом дела, тбилисцы сникли и проиграли.

1956 год… Первая Спартакиада народов СССР. В Москве на новой спортивной арене Лужников во второй раз встретились Янис Круминьш и Увайс Ахтаев. Команды Латвии и Казахстана боролись в финале Спартакиады народов за первое — шестое места. К этому времени Круминьш уже приобрел вид настоящего спортсмена: он был сух, поджар и весил около 120 килограммов. Ахтаев по своему внешнему виду, пожалуй, проигрывал Круминыпу. Он играл обычно в длинных трусах до колена, передвигался медленно.

Матч Латвия — Казахстан вызвал ажиотаж. На Малой спортивной арене в Лужниках, которая вмещает до 15 тысяч человек, не было ни одного свободного места.

Наша команда шла без поражений и претендовала на первое место. Но впереди у нас был еще тяжелый матч с москвичами, где тогда выступал костяк сборной страны.

Вспоминается любопытный разговор в раздевалке Малой арены с Ахтаевым перед встречей с командой Казахстана. К этому времени Вася уже приобрел степенность, говорил медленно, как бы обдумывая, взвешивая каждое слово. Чувствовалось, что он знает себе цену, доволен своей баскетбольной судьбой… Он женился, купил автомобиль, правда, сам располагался на заднем сиденье, чтобы вытянуть ноги, а сиденье впереди убиралось. Управляла машиной обычно его худенькая отважная жена. «Вася, — сказал я своему собеседнику, — если матч сложится в нашу пользу вначале и игра будет решена, Давай прибережем силы для завтрашних поединков — и вам и нам силы будут нужны». Несколько помедлив, как бы обдумывая ответ, Вася хитро посмотрел на меня и ответил: «Знаешь что, поживем — увидим».