Этвуд и неожиданный визитёр направились к конюшне.

«Он покупает лошадь, всего-то, — с облегчением констатировал Ален. — Обошлось…»

Через четверть часа Этвуд вместе с Грейсоном вернулись из конюшни и остановились на том же месте.

— …какая досада! Ваша цена меня устраивает, однако пока не ясно, поправится она или нет, я не могу её купить. Сами понимаете, сэр, покупать хромую лошадь за такие деньги неразумно.

— Разумеется. Досадно, что она захромала, ещё вчера с ней всё было в порядке. Это вопрос нескольких дней, оставьте мне свой адрес, и я дам вам знать, когда она поправится.

— Благодарю вас, сэр. Что и говорить, лошадь изумительная. Очень жаль, что она повредила ногу, очень жаль!

— Поскольку это произошло, пока я ещё остаюсь её владельцем, у меня для огорчения больше причин, чем у вас, — сказал Этвуд.

Мистер Грейсон рассмеялся:

— Да, но у меня есть своя причина для огорчения. Дело в том, что я очень плохо переношу поезда. Очень плохо, — смущённо повторил он. — Я долго думал, прежде чем решился на эту поездку, а теперь получается, что все мучения впустую. Второй раз я не смогу приехать, после контузии поезда стали для меня настоящим кошмаром. Не представляю, как домой доберусь, а уж второй-то раз точно не поеду.

На круглом румяном лице мистера Грейсона отразились крайнее уныние и растерянность.

— Пришлите кого-нибудь, вы ведь лошадь уже видели.

— Да, но хотелось бы посмотреть, как она скачет.

— Тогда не знаю, что вам предложить, — сказал Этвуд. — Раньше чем через неделю она не выздоровеет.

— А нельзя ли мне подождать где-нибудь здесь? — спросил мистер Грейсон. — Отдохнуть недельку мне будет только полезно. Как тут насчёт гостиницы?

— До войны здесь была маленькая гостиница, но сейчас она закрыта. Попробуйте устроиться в деревне, возможно, кто-нибудь сдаст вам комнату.

— Обязательно попробую, — оживился мистер Грейсон. — Здесь чудесные места, и река есть, я видел. Обожаю ловить рыбу. Посидеть тихонько с удочкой — что может быть лучше? А если ещё и искупаться, так совсем хорошо! Знаете, сэр, я даже начинаю радоваться, что ваша лошадь захромала. Это с моей стороны эгоистично, но что делать! Не так уж часто удаётся пожить недельку в своё удовольствие.

Этвуд улыбнулся:

— Если снимете в деревне комнату, заходите.

Зайду непременно. А вы случайно не рыболов? — осведомился мистер Грейсон.

— Увы, должен вас разочаровать: нет. Кстати, здесь есть хорошие места для охоты. Если надумаете, я дам вам в провожатые лесника.

— Благодарю, но, к сожалению, этим предложением я не в состоянии воспользоваться: у меня больные ноги.

Этвуд смешался, поняв, что допустил бестактность; когда они шли, он обратил внимание на странную походку спутника, но потом забыл об этом.

— Извините, — смущённо сказал он.

— Ничего, ничего, — Грейсон махнул рукой, — мне даже приятно, что вы сразу не заметили. Так я съезжу в деревню, а там видно будет. До свидания, сэр, надеюсь, мы ещё увидимся.

— До свидания. Желаю вам приятного отдыха, — любезно сказал Этвуд, стараясь загладить свою оплошность.

Часа через два после ухода Грейсона на дороге вновь показалась та же коляска. Зная, что Этвуд ждёт своего двоюродного брата, Ален отнёсся к этому спокойно, однако в коляске вместо одного сидели два молодых человека, и он снова встревожился — кто это? Этвуд вышел из дома в тот момент, когда коляска остановилась у подъезда. С одним из прибывших, которого он назвал Генри, стройным юношей с приятным и открытым лицом, белокурым и голубоглазым, Этвуд поздоровался очень приветливо и дружелюбно, он был явно рад его приезду; со вторым тон его стал значительно холоднее, настолько, насколько хозяин дома мог себе позволить в отношении гостя, не нарушая границ вежливости. Генри то ли не заметил перемены в тоне Этвуда, то ли не придал этому значения и весело отрапортовал:

— Это я предложил Томасу поехать вместе со мной. Ничего, что мы тебя не предупредили?

— Разумеется, — суховато ответил Этвуд. — Рад вас видеть.

Обед в этот день прошёл очень оживлённо благодаря Генри Блейку, который обрушил на собравшихся лавину новостей об их общих знакомых. Держался он с подкупающей непосредственностью; его живость и жизнерадостность быстро завоевали всеобщую симпатию, даже суровая и мрачноватая миссис Рэтленд заулыбалась, а Дорис Этвуд и мистер Хилтон, вопреки обыкновению, приняли живое участие в общем разговоре.

Второй из прибывших, Томас, резко отличался от Генри как внешностью, так и манерой поведения, лишь одинаковая фамилия свидетельствовала, что они братья. У Томаса было квадратное лицо с тяжёлым подбородком, жёсткий взгляд и тёмные, коротко постриженные волосы. Немногие его замечания были сделаны с умом и к месту, а несколько медлительная, но уверенная речь являла резкий контраст с живой и беспорядочной болтовнёй Генри, перескакивающего с одного на другое.

После обеда Томас подошёл к Джудит и спросил, не хочет ли она прогуляться. Слышавший это, Этвуд бросил на Томаса откровенно враждебный взгляд. На холёном лице Дорис Этвуд, наблюдавшей эту сцену, появилась язвительная усмешка, её зелёные кошачьи глаза удовлетворённо перебегали с лица Этвуда на Томаса и обратно.

— Я уже гуляла сегодня, — спокойно возразила Джудит.

— Погода хорошая, — внезапно подала голос миссис Рэтленд. — Сходи ещё погуляй, хватит тебе со мной сидеть, молодым и развлекаться надо.

— Попозже мы с Филипом пойдём к Уоткинсам. Да, Филип? — сказала Джудит, подойдя к Этвуду и коснувшись его руки.

— Да, дорогая.

Томас пожал плечами и отошёл. Напряжённую обстановку разрядил Генри.

— У меня есть отличная идея! — воскликнул он. — Сейчас все мы идём купаться, а к Уоткинсам вы потом пойдёте, вы же к ним вечером собирались, ещё успеете.

Джудит вопросительно посмотрела на Этвуда.

— Соглашайся, Филип, — затормошил его Генри. — Я давно мечтаю искупаться в реке. В городе духота, пылища. Идём!

— Ты и без меня можешь пойти.

— А я хочу с тобой, — капризно сказал Генри тоном всеобщего баловня, привыкшего, что всем его капризам потакают.

— Хорошо, идём, — уступил Этвуд, — ты же всё равно не отстанешь.

— Я купаться не буду, — сказала Джудит. — По-моему вода ещё холодновата. Посижу на берегу. И тебе не стоит, а то потом опять нога будет ныть.

— Ерунда, — отмахнулся Этвуд, — у меня всё уже давно зажило.

— Может, тебе и правда лучше не ходить? — сказал Генри. — Я про твою ногу совсем забыл. Оставайся дома.

— Ну уж нет! Сначала зазываешь идти, а теперь — оставайся! — с шутливым возмущением сказал Этвуд. — Идти так идти, ничего со мной не будет. Сознайся, ты просто испугался, что я затащу тебя на глубину.

Генри подозрительно и с опаской уставился на него:

— А ты действительно собираешься меня топить? Пожалуй, зря я тебя позвал, — в голосе его послышалось запоздалое сожаление.

Этвуд рассмеялся:

— Тебе должно быть стыдно не уметь как следует плавать. Что за удовольствие барахтаться на мелком месте?

— О вкусах не спорят, кому что нравится, — важно изрёк Генри. — Я же не мешаю тебе плыть куда угодно, и ты меня не трогай. Беру тебя с собой только при условии, что ты торжественно поклянёшься не дотрагиваться до меня в воде. Обещаешь?

— А если нет? — насмешливо спросил Этвуд.

— Тогда иди без меня, — отрезал Генри. — Не желаю из-за тебя опять глотать воду.

— Когда это ты из-за меня наглотался воды?

— А у мельницы?

— У мельницы? Скажи спасибо, что я успел тебя оттуда вытащить.

— Из-за чего вы препираетесь? — спросила Джудит.

— Пустяки, не стоит вспоминать, — быстро ответил Генри.

— Раз уж ты заговорил об этом, то расскажи до конца, — возразил Этвуд. — Не хочешь? Тогда я расскажу. Однажды Генри решил научиться плавать и не нашёл ничего лучше, как плюхнуться в воду там, где раньше стояла мельница. Помнишь это место?

Джудит кивнула.

— Ни одному человеку в здравом уме не придёт в голову мысль там купаться, даже если он хороший пловец. Я спокойно лежал на берегу и читал и вдруг слышу его вопль. Когда он успел туда забраться, я не видел. В результате мне пришлось лезть в воду в одежде, только без ботинок, потому что его уже и не слышно было. А теперь у него ещё хватает нахальства утверждать, что я же и виноват.