— Символ, что ли? Для кого? Она уже мертва. Для кого-то из живых? Тогда значит, среди нас есть человек, которому ясно, что произошло.

— Не обязательно. Кинжал может играть роль своего рода надгробной надписи.

— Не понимаю. Риск слишком велик даже для очень хорошего пловца. Если уж говорить об этом, то из нас только один человек держится на воде настолько хорошо, чтобы попытаться нырнуть в омут и выбраться оттуда. О Деккере с его комплекцией и речи нет. Даже если трид­цать лет назад он был чемпионом мира по плаванию, теперь он всплыл бы оттуда лишь в виде утопленника, — сказал Питер.— И еще револьвер...

— Глупо убивать из своего собственного револьвера, особенно когда он в доме единственный.

— Где же взять другой, раз он, как ты говоришь, единственный? — резонно заметил Питер.

— Если он собирался из него стрелять, незачем было до этого его нам показывать. Никто бы и не знал, что у него есть револьвер.

Предоставив Питеру в одиночестве заниматься поис­ками логической конструкции, увязывающей кинжалы с убийством, Нильс, не в силах сидеть в бездействии, от­правился бродить по дому. Он миновал гостиную, столо­вую и веранду, но не обнаружил ничего, заслуживающе­го внимания, пока не подошел к кухне. Оттуда доносились голоса.

— Не надо было убивать,— сказала Алиса.

— Так лучше, если только...

Говоривший умолк на полуслове, уловив какой-то звук. Нильс быстро спрятался за портьеру. Дверь кухни приоткрылась.

— Никого, — сказал Стентон, осмотревшись.— По­чудилось.

Он плотно закрыл дверь, и больше с кухни не долетало ни звука. Проклиная его чуткий слух, Нильс подкрался к самой двери, рискуя оказаться со Стентоном лицом к лицу, если тот выглянет снова. Но все было напрасно, они говорили очень тихо, и он не разобрал ни слова. Тогда Нильс наклонился и заглянул в замочную скважину. То, что он увидел, явилось для него полнейшей неожиданностью и потрясло его до глубины души...

Нильс вернулся в свою комнату, улегся на кровать и по­грузился в размышления, но вскоре, чтобы отделаться от Питера, донимавшего его вопросами и предложениями, ре­шил отправиться на верхнюю площадку башни, вооружившись биноклем. Расположившись наверху он посмотрел по сторонам, и взгляд его упал на две далекие точки на доро­ге. Нильс поднес к глазам бинокль. Нет, это были не Дил­лоны. Он посмотрел вниз и увидел идущего вдоль дома Деккера. Тот пересек лужайку, поровнялся с кустарником и вдруг остановился. Оглянувшись на дом, он торопливо шагнул к кустам, наклонился, поднял с земли что-то белое и спрятал в карман пиджака. Выбравшись из кустов, Дек­кер отряхнул пиджак, постоял, словно в раздумье, и заша­гал в глубь сада. С высоты башни Нильсу были видны все его перемещения. Около беседки Деккер остановился, ог­ляделся, обошел ее кругом, постоял немного, потом мед­ленно отправился дальше, поглядывая по сторонам, слов­но ища что-то. Наконец он снова остановился, на сей раз возле дуба с искривленным стволом, и достал из кармана

— Нигде. Снаружи удалось открыть дверь без ключа, правда, пришлось повозиться.

— Странно, что мисс Прайс поместила его в такой ком­нате, там же полно других.

— Она и приготовила ему другую, он сам сказал, но там сильно дуло, и он сразу перебрался в соседнюю.

— Любопытно... Быстренько переселился в комнату, где как бы сам себя запер. Комната, откуда самому не выйти,— хорошее алиби, как по-твоему?

— Алиби... гм... сомнительно. У него нет свидетеля, который подтвердил бы, что он переехал туда сразу. Ты считаешь, что это он их убил?

— Кто его знает... Я вот о чем думаю: как кинжал вынырнул из реки? Пойдем посмотрим на подвал.

Спустившись по стертым каменным ступеням, Нильс осветил фонариком голый пол.

— Смотри! — воскликнул Питер.— Левее, в углу.

Рядом со сломанными алебардами лежал кинжал.

— Второй! — Нильс нагнулся, взял кинжал, осмотрел его и положил обратно.— Точно, он самый.

— Мы же их не просто в реку, а в омут кинули! Линда тогда еще говорила, что там кто-то утонул прошлым ле­том,— вспомнил Питер.— Получается, что кто-то, рискуя жизнью, нырнул в омут, чтобы достать их оттуда. В голове не укладывается... Убийство мисс Прайс имеет какую- то причину, но при чем тут кинжалы? Ведь ее застрелили!

— А кинжал торчал из двери.

— Символ, что ли? Для кого? Она уже мертва. Для кого-то из живых? Тогда значит, среди нас есть человек, которому ясно, что произошло.

— Не обязательно. Кинжал может играть роль своего рода надгробной надписи.

-— Не понимаю. Риск слишком велик даже для очень хорошего пловца. Если уж говорить об этом, то из нас только один человек держится на воде настолько хорошо, чтобы попытаться нырнуть в омут и выбраться оттуда. О Деккере с его комплекцией и речи нет. Даже если трид­цать лет назад он был чемпионом мира по плаванию, те­перь он всплыл бы оттуда лишь в виде утопленника,— сказал Питер.— И еще револьвер...

— Глупо убивать из своего собственного револьвера, особенно когда он в доме единственный.

— Где же взять другой, раз он, как ты говоришь, единственный?— резонно заметил Питер.

— Если он собирался из него стрелять, незачем было до этого его нам показывать. Никто бы и не знал, что у него есть револьвер.

Предоставив Питеру в одиночестве заниматься поис­ками логической конструкции, увязывающей кинжалы с убийством, Нильс, не в силах сидеть в бездействии, от­правился бродить по дому. Он миновал гостиную, столо­вую и веранду, но не обнаружил ничего, заслуживающе­го внимания, пока не подошел к кухне. Оттуда доносились голоса.

— Не надо было убивать,— сказала Алиса.

— Так лучше, если только...

Говоривший умолк на полуслове, уловив какой-то звук. Нильс быстро спрятался за портьеру. Дверь кухни приоткрылась.

— Никого,— сказал Стентон, осмотревшись.— По­чудилось.

Он плотно закрыл дверь, и больше с кухни не долетало ни звука. Проклиная его чуткий слух, Нильс подкрался к самой двери, рискуя оказаться со Стентоном лицом к лицу, если тот выглянет снова. Но все было напрасно, они говорили очень тихо, и он не разобрал ни слова. Тогда Нильс наклонился и заглянул в замочную скважину. То, что он увидел, явилось для него полнейшей неожиданно­стью и потрясло его до глубины души...

Нильс вернулся в свою комнату, улегся на кровать и по­грузился в размышления, но вскоре, чтобы отделаться от Питера, донимавшего его вопросами и предложениями, ре­шил отправиться на верхнюю площадку башни, вооружив­шись биноклем. Расположившись наверху он посмотрел по сторонам, и взгляд его упал на две далекие точки на доро­ге. Нильс поднес к глазам бинокль. Нет, это были не Дил­лоны. Он посмотрел вниз и увидел идущего вдоль дома Деккера. Тот пересек лужайку, поровнялся с кустарником и вдруг остановился. Оглянувшись на дом, он торопливо шагнул к кустам, наклонился, поднял с земли что-то белое и спрятал в карман пиджака. Выбравшись из кустов, Деккер отряхнул пиджак, постоял, словно в раздумье, и заша­гал в глубь сада. С высоты башни Нильсу были видны все его перемещения. Около беседки Деккер остановился, ог­ляделся, обошел ее кругом, постоял немного, потом мед­ленно отправился дальше, поглядывая по сторонам, слов­но ища что-то. Наконец он снова остановился, на сей раз возле дуба с искривленным стволом, и достал из кармана какой-то предмет. Нильсу не удалось рассмотреть, что это было. Привстав, Деккер протянул руку куда-то вверх, по­том отступил назад, повернулся и пошел к дому; вскоре Нильс увидел его фигуру у окна гостиной, где беседовали Питер со Стентоном.

Из дома вышли доктор Макинтайр с Линдой, доктор поддерживал девушку под руку. Спускаясь по лестнице, Нильс услышал часть их разговора.

— ...у нее было больное сердце,— говорил доктор.

— И у нее тоже? Мисс Хендрон всегда так вела себя, что не подумаешь ничего подобного.

— Ей приходилось держать себя в руках. Положение компаньонки, сами понимаете... Что касается мисс Прайс, то ей больше хотелось выглядеть больной в глазах окру­жающих, чем она была нездорова на самом деле. Чуточку больше внимания — для одинокой старой женщины это так приятно.