Линда зажала рот рукой, глядя на Нильса глазами, полными ужаса.

— Я не убивала, но что же мне делать?— проговорила она прерывающимся голосом.— Если даже вы мне не верите...

— Вот я вам скажу: губить вас я не буду. Вы хотели только украсть, а осудят вас за убийство — это, по-моему несправедливо. Мисс Прайс все равно уже не воскресить так что выпутывайтесь, если сумеете. Для начала сове­тую избавиться от револьвера, впрочем, вы и сами собирались это сделать. Выбросьте его куда-нибудь подальше, я никому ничего не скажу. Только... — Нильс задумался.— Здесь есть одно осложнение. Вы сами понимаете что я буду молчать лишь в том случае, если в этом убийстве не обвинят кого-то другого. Не могу же я допустить чтобы за него расплачивался невиновный!

— Но я тоже невиновна!

— Да бросьте вы! — Нильс, раздосадованный ее уп­рямством, пренебрежительно махнул рукой, — Можете ли вы объяснить, каким образом кто-то из нас засунул револьвер в вашу сумку?

— Нет,— потерянно ответила Линда.— Этого я не понимаю... Убийство — да, но револьвер...

Она в отчаянии снова посмотрела на свою сумку с роковой уликой.

— Вот видите! Так что незачем попусту терять время. Берите сумку и идите.

— Куда идти?

— Как куда? Револьвер надо спрятать, и лучше вне дома, потому что в доме полицейские будут его искать. Или в башню бросьте, в подвал.

После некоторого колебания Линда осторожно, слов­но ядовитую змею, взяла сумку и выскользнула из комнаты.

Дом был полон полиции. Следствие шло полным ходом. Вскрытие подтвердило, что смерть мисс Хендрон наступила в результате сильного потрясения, как и предполагал доктор Макинтайр. Из шкафчика, на стене спальни, в ко­тором хранились деньги и ценные вещи, были вытащены драгоценности, и часть их валялась на полу, словно зас­тигнутый врасплох вор в панике выронил их. Одну брошь обнаружили зажатой в руке мисс Хендрон.

Версия полиции была такова: застрелив мисс Прайс, преступник воспользовался ее ключом (он торчал из зам­ка), открыл шкафчик и принялся вытаскивать драгоцен­ности. В это время вошла услышавшая выстрел мисс Хендрон  (в отличие от мисс Прайс она была одета в платье и, следовательно, еще не ложилась) и увидела мертвую хозяйку и ее убийцу.  Несомненно, она кричала и звала на помощь, но включенный телевизор  заглушил ее крики, так же как и сам выстрел. Мисс Хендрон повела себя на удивление храбро, очевидно рассчитывая, что сейчас на ее зов кто-нибудь прибежит, и попыталась отнять у грабителя его добычу. Однако он пригрозил револьвером, и сердце мисс Хендрон не выдержало: охваченная ужасом, она упала мертвой. Ее появление нарушило планы преступника, и он бросился бежать. Вероятно, он испугался, что кто-нибудь услышал крики мисс Хендрон  и  вот-вот ворвется сюда. Убийца настолько растерялся, что бросил добычу, которая уже была у него в руках,— это свидетельствовало о том, что он не принадлежит к числу людей решительных и хладнокровных. Оставив после себя два тру­па и то, ради чего было совершено убийство, преступник скрылся. Затем он избавился от орудия. Револьвер,  кото­рый Стентон признал своим, обнаружили в подвале баш­ни; отпечатки на нем отсутствовали, очевидно, его тщательно протерли.

Что касается странных событий, случившихся раньше, то у полиции сложилось впечатление, что они вряд ли связаны с убийством и вообще их не стоит принимать всерьез. Все очевидцы говорили о них очень неуверенно и держались при этом так, будто сами сильно сомневают­ся в своих словах. Рассказ братьев Диллонов о нападе­нии на Дэна был очень путаным и противоречивым, и походил скорее на плод разыгравшегося воображения. К тому же Дэн признался, что в детстве страдал галлю­цинациями. В результате нападение таинственного души­теля свелось к тому, что Дэн, мучимый приснившимся кошмаром, кричал во сне и неудачно упал с кровати, разбив лицо. Цепь же, очевидно, валялась в комнате с самого начала, просто раньше он ее не замечал. Насчет криков в развалинах Стентон заявил, что не станет утверждать, будто это был человеческий голос, и услышанный им вопль походил на вой одичавшей собаки. Относительно случая с тортом Стентон твердо сказал, что, по его мнению, спа­ниель умер от старости. Когда очередь дошла до падения Линды в реку, девушка не стала настаивать на том, что ее столкнули, и заявила, что, возможно, толчок в спину ей почудился и упала она сама: в тот день у нее сильно кружилась голова. В итоге все случившееся до убийства свелось к шуточным проделкам с кинжалами, в которых шутник боялся сознаться.

Отдельно обсуждалось появление кинжала в двери убитой. Утверждение, будто это один из тех кинжалов, которые бросили в омут у Белого столба, звучало абсурд­но. Нырять в этот омут стал бы лишь самоубийца. Напрашивался вывод, что кинжалов было не два, а больше. Что же касается отличительного признака — царапины, то Стентон заявил, что, во-первых, ему так показалось, но полной уверенности у него нет; во-вторых, подобная ца­рапина могла быть не только на одном кинжале, но и на другом тоже, что вовсе не удивительно, принимая во внимание их почтенный возраст.

Хранившиеся в спальне старинные драгоценности бы­ли собственностью не мисс Прайс, а Алисы Кэрол. Это был свадебный подарок матери сестер Прайс от ее второго мужа, деда Майкла и Дэна. Впоследствии по завещанию они перешли к младшей из сестер — матери Алисы, а в день совершеннолетия должны были достаться самой Алисе. Когда выяснили стоимость украшений, она оказа­лась гораздо меньше, чем предполагалось вначале, по­скольку часть камней была с изъяном. Получалось, что эта сумма вместе с лежавшими в шкафчике деньгами была явно недостаточной, чтобы послужить приманкой для чело­века обеспеченного. Поэтому подозрения пали на кухарку и двух женщин, помогавших ей в день рождения. Кухарка ночевала в доме, а женщины ушли домой, но любая из них могла потом незаметно вернуться. Версия о том, что в спальне мисс Прайс орудовала женщина, привлекала тем, что тогда становилась понятной храбрость мисс Хендрон, которая вместо того, чтобы сразу броситься бежать, стала вырывать у грабителя драгоценности. Однако, как ни старалась полиция, улик против этих трех женщин не было. Кроме отпечатков мисс Прайс, мисс Хендрон и Алисы Кэрол, никаких других отпечатков на шкафчике не обнаружили; очевидно, преступник действовал в перчатках. На вопрос, не заметили ли они чего-нибудь подозрительно­го, что имело бы отношение к убийству, все присутствующие в доме ответили, отрицательно, в том числе и Нильс. У него имелись свои соображения, исходя из. которых он умолчал о подслушанном разговоре Стентона с мисс Прайс в день ее рождения, и не только об этом.

То, что убийство совершено из револьвера, принадле­жащего человеку, проживающему в доме, на первый взгляд исключало версию о постороннем грабителе. Однако, когда Стентона спросили, точно ли он помнит, что положил револьвер в чемодан, американец задумался, а потом ответил, что утверждать это он не может; более того, теперь ему кажется, что револьвер остался в разва­линах.

— То есть вы думаете, что потеряли его?

— Да, именно так. Я встретил там Нильса с Питером, Нильс упал в яму с водой, и я отдал ему свою куртку. Револьвер был у меня в кармане. Перед тем как отдать куртку, я вынул его оттуда и положил куда-то, на камни или на землю. Потом я про него забыл, и он так там и остался.

— И вы только сейчас вспомнили об этом?

— Если бы я потерял свою бритву, разумеется, спохватился б раньше,— невозмутимо ответил Стентон.

Теперь версия о нападении грабителя с улицы каза­лась вполне правдоподобной, тем более что окно в спальне мисс Прайс было открыто и влезть туда ничего не стоило. Вскоре случилось происшествие, положившее конец всяким сомнениям: Уильям Мор, чье имя в здешних кра­ях было притчей во языцех, умер, в пьяном виде свернув себе шею. В сумерки он возвращался домой с очередной попойки и шел через развалины; будучи пьяным настолько, что вообще удивительно, как он умудрялся переставлять ноги, Мор оступился и упал с насыпи. Такой конец был воспринят всей округой как нечто само собой разумеющееся. Полицию его смерть заинтересовала лишь по­тому, что в его карманах были обнаружены две долларовые бумажки. Поскольку в шкафчике мисс Прайс лежало несколько американских банкнот, полученных от Стентона в качестве платы за жилье, наличие долларов у Мора при­водило к вполне определенному выводу. Мор жил один в ветхом домишке, близких соседей у него не было, поэто­му выяснить, где он находился в ночь убийства, не уда­лось; из-за скверной репутации и двух-трех инцидентов он давно был на примете у полиции.