— Вот сюда… — говорил директор, водя пальцем по черной линии, — нужно послать самых опытных людей. Большой завод на линии дороги и постоянно снабжается материалами и хлебом… Ударный завод. Вот — мост. В двух верстах от завода.

Его собеседники — известный нам представитель союза кооперативов и другой — бритый брюнет с лицом хищной птицы внимательно следили за пальцем директора.

И время от времени отмечали что–то в своих блокнотах.

— Господин Кара, — закончил директор, — вам поручается вся подготовка этого дела.

Хищный брюнет кивнул головой.

— Вы, Браун, — обратился директор к бородатому представителю, — озаботьтесь доставкой нужного материала…

Совещание было кончено.

Через два дня после этого Кара подъезжал к шумному вокзалу.

Он протискался сквозь толпу в большом зале и подошел к киоску с литературой.

— Товарищ! Дайте мне «Известия».

Продавщица–барышня подняла глаза, взяла газету и протянула. Кара вынул портмоне, заплатил деньги и вслед за этим вынул медальон в форме якоря.

Продавщица острым взглядом впилась в медальон, улыбнулась и дотронулась рукой до своей брошки, которая оказалась тем же медальоном в форме якоря.

— Ваш цвет?

— Красный.

— Номер явки?

— 14 и 2.

— Вас ждут на 42 версте в будке сторожа… Поезд отходит через полчаса.

Все это было сказано быстро, так, что несколько посетителей, покупавших в это же время газеты, ничего не расслышали.

Кара осторожно взял небольшой чемодан, который он держал между ног и, забыв захватить купленную газету, быстро пошел к двери с надписью «Отход поездов».

У дверей артельщик протянул ему купленный для него билет.

Еще через полтора часа Кара входил в сторожевую будку разъезда 42‑й версты и там бережно сдал свой чемодан встретившему его сторожу после условного обмена теми же медальонами.

С большими предосторожностями открыли чемодан в сторожке и вынули оттуда несколько металлических шашек и длинный бикфордов шнур.

В это время в дверь сторожки раздался стук.

Кара быстро выхватил револьвер.

— Савельев… — угрожающе крикнул он. — Кто это?

Сторож быстро накинул шинель на шашки.

— Черт его знает… — пробурчал он сердито.

Он подошел к двери, и, не пуская стучавшего, вышел наружу.

Молодой парень с котомкой стоял у дверей.

— Эй, дядя! Далеко еще до станции?

Сторож сердито выругался.

— Ну тебя к чертям! 8 верст…

Парень устало опустился на сложенные шпалы.

— Устал, дядя! Верст 15 пру… пешком.

— Проваливай, — мрачно сказал сторож. — Не до тебя… Хозяйка заболела.

— Да ну… — сочувственно протянул парень, который тем временем закурил папироску–самокрутку, — сам–ка я посмотрю… Я хоть сапожный подмастерье, да кой–чему научился на службе….

И он двинулся к дверям.

Сторож решительно загородил дверь.

— Не замай, говорю…Проходи, шалыган!

Жуков (это был наш старый знакомый из города С.) пожал плечами и сплюнул.

— Ишь, какой сердитый… Ну, черт с тобой!..

Он поднялся с места и усталой походкой поплелся вдоль полотна, накинув котомку на плечи.

Жуков направлялся домой к родителям. Две недели назад он получил письмо следующего содержания:

— Дорогой Колян! Перво–наперво родители шлют тебе поклон до сырой земли, еще кланяется тетка Арина Ивановна, дяденька Евдоким Семенович да Матанька с Катькой. А как получишь это письмо — приезжай домой, потому довольно тебе шататься по сторонам. У нас корова отелилась. Отец твой теперь работает на заводе и тебя туда пристрою.

Колян Жуков получил это письмо и решил ехать. Но денег хватило до Москвы, а от столицы пришлось переть пешком или ехать зайцем. Теперь до деревни оставалось верст 30, надо было дойти до следующей станции и на первый поезд пристроиться зайцем.

Больше одной станции зайцем трудно было теперь ехать — выбрасывали и штрафовали.

С такими невеселыми думами плелся Жуков по полотну.

А в сторожке Кара пережил несколько тревожных минут.

Револьвер был уже наготове. Он решил прикончить случайного прохожего, который мог помешать в последний момент выполнению важного плана.

Теперь в сторожке шло поспешно совещание.

Намеченный мост был на 48-ой версте, за две версты от станции, где находился завод. Поезд с продовольствием для завода и с ценным сырьем должен был пройти в 6 часов вечера.

Теперь было 3 часа. Надо было успеть все проделать за час до прохода поезда.

А работы было еще немало: окольными путями надо было подъехать к мосту и незаметно все сделать. Да надо еще убрать сторожа на мосту.

Через час маленькая тележка катилась проселочной дорогой. В ней сидел Кара и сторож, переодетый в кучерский костюм. У Кары на руках бережно хранился чемодан.

А Жуков устало шагал по узкой дорожке вдоль полотна и звонким тенором распевал под гармошку:

Ходи верхом, ходи низом,

У Матани дом с карнизом.

Ах, Матанька, моя мила

Красота тебя сгубила!

чтобы как–нибудь скоротать скучную безлюдную дорогу.

На Релюбинском заводе был митинг в обеденный перерыв.

Рабочие волновались. Вот уже неделю не привозят продовольствия в кооперативную лавку; паек дошел до четверти фунта на день.

Сил нет работать. Да и сырья совсем мало.

Секретарь ячейки говорил с трибуны.

— Товарищи! Вы знаете, мы прилагаем все усилия, чтобы не было перебоев в деле продовольствия. Но иногда обстоятельства сильнее нас. Теперь могу вас успокоить: сегодня получена телеграмма, что маршрутом следует поезд с продовольствием и сырьем.

Послышались радостные крики «ура». И загремел взрыв аплодисментов.

— Наконец–то!

Гудит послеобеденный гудок и все расходятся по мастерским.

Уже около пяти часов Жуков подходил к большому железнодорожному мосту и совсем было собрался шагнуть на пешеходную дорожку, как услышал окрик:

— По мосту не ходить!

И выросла фигура сторожа с винтовкой.

— А где же пройти, товарищ?

— В обход… Через овраг…

Жуков почесал затылок.

— Еще крюку давать… Ну, делать нечего…

Он пошел вдоль откоса оврага, выбирая место, где бы получше перейти и за бугорком присел покурить в глубине оврага.

Устал больно!

Тем временем к сторожу на мосту подошел наш знакомый сторож разъезда 42 версты и в разговоре угостил его папиросой.

Мостовой сторож затянулся раза три и свалился с ног без чувств.

Савельев спокойно оттащил бесчувственное тело в кусты зеленых путевых заграждений, поднял винтовку и встал на прежнем посту у охраны моста.

Все было сделано так быстро и бесшумно, что сидевший за бугром Жуков ничего не слышал.

Жуков поднялся было идти через овраг, да обернулся и замер на месте.

Ему, невидимому с моста из–за бугра, видно было, как человек карабкался по узкой железной лестнице быка.

— Мастер, что ли, дорожный… — подумал Жуков, — починка…

И стал следить пристальнее, сам не зная почему.

Он увидел, как человек добрался до рельсового пути, что–то закрепил или положил там и быстро спустился, оставив за собой какой–то длинный шнур.

— Эге… Да это никак взрыв готовят! — мелькнуло в голове у Жукова.

И он весь похолодел.

Вдруг всю усталость как рукой сняло. Тело бросило как на пружинах.

Он выскочил из–за бугра и бросился на полотно перед мостом.

— Надо дать сигнал! — мелькнуло у него в голове…

На полотне у моста было пусто. Сторож куда–то исчез.

Вдали послышался гул приближающегося поезда.

— Сигнал! — как молния мелькало в голове у Жукова.

— Чем?..

Он метнулся к мосту, наклонился и вдруг увидел, как длинный шнур загорелся у конца.

Какая–то черная фигура пробиралась по оврагу в его сторону, осторожно прячась за все выступы и кусты.

Вдали показался дымок паровоза.

— Сигнал! — с отчаянием подумал Жуков и в эту секунду взгляд его упал на собственную красную рубашку.