ГЛАВА VIII

После открытия подземного моря мы испытывали лишь непреодолимую усталость и голод. Напряженное ожидание, в котором мы пребывали с момента обвала под Гамлет-холлом, казалось, разрядилось внезапной вспышкой, оставив нас настолько измотанными, что мы были не в силах раздумывать о чудесах этой затерянной страны. Сбросив рюкзаки и отложив альпенштоки, мы опустились на камни, уверенные, что на плато нам будет куда безопаснее, чем где-нибудь в зловещих джунглях, простиравшихся внизу до самой кромки залива.

Когда мы немного пришли в себя и распределили еду, было уже почти два, и Уилла напомнила, что путь к подземному морю занял свыше четырех часов. Мы находились по меньшей мере в десяти милях от любого известного входа в Пещеру команчей и, если память нам не изменяла, почти три дня не видели солнечного света. Мне казалось, что прошли годы, а не дни: восприятие времени под землей было искажено, а реальный мир виделся туманным и похожим на сон.

Еда и отдых первыми сказались на Роджере, и он вновь пришел в приподнятое настроение. Пока мы с Уиллой обессиленно лежали, растянувшись на камнях, он начал осматривать подземный ландшафт с помощью небольшого полевого бинокля, который всегда носил в кармане куртки.

— Ну же, дети, — настаивал он, — не позволяйте отцу быть душой отряда. Только подумайте, мы участвуем в маленькой драме, что заинтересовала бы самого старика Гомера.

— Оставь меня в покое, — простонала Уилла. — Мне все равно, даже если ты увидишь здесь Цирцею со стадом свиней. Я устала.

Я молча согласился с ней, но Роджер упорно продолжал громогласно делиться с нами своими наблюдениями. Именно он вскоре обнаружил неожиданную угрозу, быстро приближавшуюся со стороны тускло освещенной небесной тверди погребенного мира.

— Вставайте, быстро! — закричал он, и мы с Уиллой вскочили на ноги, дрожа от страха.

— Что случилось? — воскликнул я.

— Вон там… по эту сторону вон того облака, как раз над тем большим островом. Да смотрите же! — кричал Роджер, вскидывая винтовку.

Уилла схватила свою винтовку, я вооружился динамитной бомбой — и только тогда мы поняли, что так встревожило Роджера. Призрачное подобие огромной птицы тяжело летело к нам из движущегося тумана, окутывавшего дали подземного мира.

— В коридор! — крикнул я.

Не успело чудовище подлететь на расстояние выстрела, как мы уже отступили ко входу в галерею, по которой добрались до уступа. Прячась за растениями, мы осторожно выглянули на плато, готовые дать бой, если чудовище попытается проникнуть в наше убежище.

Громадное птицеподобное существо, должно быть, заметило нас прежде, чем мы нашли укрытие. Оно летело прямо через залив к плато, вырастая в размерах и словно заслоняя собой все небо. Огромный размах его крыльев был удивителен и ужасающ; их взмахи обдавали нас порывами ветра, и мы ощущали тошнотворный запах, подобный тому, что издают почти все рептилии.

Когда отвратительная птица или, скорее, зверь уселся на скальную полку, мы увидели, что он напоминал гигантскую летучую мышь, хотя шея у него была длинная, а клюв, несомненно, птичий. Очевидно, он намеревался исследовать брошенное нами в спешке снаряжение.

— Не стреляйте, пока эта тварь не попытается добраться до рюкзаков, — сказал я и вытащил пистолет, решив приберечь динамитную бомбу на крайний случай.

— Цельтесь ему в грудь, — посоветовал Роджер. — Там нет чешуек. Откроем огонь по моей команде.

Мы прицелились и стали ждать.

Сложив крылья, похожие на колоссальные зонтики, чудовище заковыляло на когтистых лапах к нашим рюкзакам; оно вертело во все стороны своей длинной чешуйчатой шеей, словно разыскивая нас. Его голова напоминала голову крокодила, за исключением клюва, однако крылья были тонкими и перепончатыми, как у летучей мыши. Тело было частично покрыто чешуей, частично же странными, пестрыми и остроконечными перьями.

Чудовище раскрыло пасть над камерой, сердито царапая камни и расправляя крылья. Команды Роджера не потребовалось, и в тишине оглушительно громыхнули две винтовки и пистолет. Промахнуться на таком близком расстоянии мы не могли и, видимо, задели жизненно важные органы — судя по ужасному карканью и громоподобному хлопанью крыльев, существо было тяжело ранено. Чудовище попыталось взлететь, взметнув тучу пыли и мелких камней, но в конце концов рухнуло обратно на гранитные плиты и грузно осело, судорожно раскрывая и закрывая челюсти.

Убедившись, что в небе нет других подобных существ, мы выбрались из укрытия и двинулись к своей добыче, готовые выстрелить снова, если она проявит хоть малейшее поползновение напасть. Рептилии умирают медленно, но эта птицеящерица, как мы удостоверились, была практически мертва.

— Похоже на птеродактиля, — объявил я, когда мы начали осматривать тушу. Под чешуйчатой кожей существа все еще дрожали и сокращались мышцы.

— Эта штука наполовину ящерица, наполовину птица, а в целом зверь, — нервно сказал Роджер. — Посмотрите на эти когти. Тварь могла бы подхватить нас троих и сбросить в море.

Уилла, очень испуганная, еще не пришла в себя и попыталась меня удержать, когда я склонился над отвратительным телом.

Я измерил крылья с помощью отвеса. В них было почти тридцать футов от кончика до кончика, ширина же у самой длинной из костей, обтянутой перепончатой кожей, составляла более пятнадцати футов. На каждом крыле, в суставе, эквивалентном локтю, выдавался вперед чудовищный коготь, одного удара которого было бы достаточно, чтобы выпотрошить человека.

— Ужасное существо, — пробормотал я, закончив осмотр и смахивая пот со лба. — Судя по всему, это нечто среднее между европейским птеродактилем и американским археоптериксом. Зубы явно принадлежат плотоядному животному. Оно бы нами даже не насытилось.

— Зловоние просто убийственное, — пробормотала Уилла, зажимая нос.

Опасаясь, что туша может привлечь внимание других воздушных драконов, мы с большим трудом перетащили ее в устье ущелья, где убитое существо невозможно было заметить с неба. После этого, по предложению Роджера, я достал камеру и сфотографировал существо; я надеялся, что снимок получится четким, хотя и не знал, какой диафрагмы и выдержки требовал изменчивый свет.

Мы знали теперь, что опасности грозили нам отовсюду — с неба, моря и суши. Вернувшись на плато, мы устроили краткое совещание и решили, что немедленно двинемся в путь и попытаемся обойти подземное море по берегу. Мы не сомневались, что столкнемся с чудовищами, но были хорошо вооружены и чувствовали, что сможем защитить себя от любого из неуклюжих обитателей пещерного мира. Но если мы хотели вернуться на поверхность до того, как наши припасы иссякнут, нам следовало торопиться. Конечно, мы могли добыть здесь дичь или плоды, но не знали, насколько они окажутся съедобны и приятны на вкус, да и найдутся ли поблизости, когда понадобятся.

Взвалив на плечи рюкзаки, мы спустились по склону и вошли в полосу джунглей, отделявшую нас от берега. Не успели гигантские папоротники сомкнуться за нами, как ветер полностью стих. Мы задыхались в жарком стоячем воздухе, который становился все невыносимее из-за запахов гниющей растительности и падали. Пот заливал глаза, подлесок был так густ, что видели мы не больше чем на ярд вперед. Безусловно, мы оказались бы в незавидном положении, вздумай какое-нибудь существо на нас напасть; к счастью, полоса зарослей вскоре закончилась и мы с облегчением выбрались на берег, чувствуя дуновение прохладного бриза на мокрых от пота лицах.

Узкая полоска белоснежного пляжа окаймляла кромку воды. На берег с тихим плеском набегали маленькие волны. Шум далекого прибоя был здесь слышен более отчетливо, доносясь откуда-то с севера или с той стороны, где, по нашим расчетам, должен был находиться север. Острова, замеченные нами ранее, оказались гораздо дальше от берега, чем можно было предполагать, и мы были потрясены, когда обнаружили, что залив представлял собой лишь незначительную часть водоема протяженностью в несколько миль. Попробовав воду на вкус, мы убедились, что она была соленой и горькой, как в Мертвом море; тысячелетиями набегала она на берега этой великой гробницы, и только отсутствие солнечного света уберегло ее от превращения в смертельный яд.

— Вот и опять следы наших друзей, — сказал Роджер, опускаясь на колено и рассматривая какие-то отпечатки на влажном белом песке. — На сей раз они словно вошли или прыгнули прямо в воду.

— Вероятно, следы оставили те самые существа, чьи крики мы слышали в джунглях, когда вышли из каньона, — заметила Уилла, когда мы с ней присоединились к Роджеру.

— Следы достаточно свежие, — согласился я. — А перепонки указывают на то, что они проводят много времени в воде, хотя, кажется, дышат воздухом.

Я оглянулся на темную и хмурую линию джунглей. В нас начинала проявляться инстинктивная настороженность первобытных людей, окруженных опасностями, и я подметил, что Роджер и Уилла стали часто оглядываться через плечо.

Надеясь наконец увидеть существ, которые так успешно ускользали от нас до сих пор, мы двинулись влево по берегу. Джунгли впереди длинной дугой уходили в воду, отмечая косу или мыс. Мы шли настороженно, готовые отразить неожиданное нападение из джунглей или с моря и не забывая о небе. Далеко на востоке на фоне светящегося купола реяли три тени, показавшиеся нам птеродактилями. Летающие драконы держались достаточно далеко, однако нас порядком испугала огромная рыба, которая вдруг выпрыгнула из воды у самого берега и упала обратно, подняв фонтан брызг.

Грохот бурунов внезапно стал громче, и мы не удивились, когда, обогнув мыс, увидели великолепную панораму побережья. Менее чем в полумиле от нас огромные волны накатывали на скалистый берег, вздымаясь зеленоватыми гейзерами у стены изъеденных непогодой утесов. От кромки воды нас отделяли несколько акров ровного пляжа, усеянного корягами и большими ракушками. Но больше всего нас заинтересовали сверкающие ребра выбеленного водой скелета размером с корабль. Это были кости морского чудовища, выброшенные на берег во время шторма или волнения на море.